расчистил себе пространство и пустил в ход хлыст. Несколько ударов, смертельных для простого солдата, и старый жрец остался в своем свободном пространстве, он первым пробил оборону. Пока Кливирин машет хлыстом в них не будут стрелять, его энергия отклоняет любой металл. Тиотим с остервенением махал кинжалом, резал он, резали его. Но солдат было больше, один Кливирин не долго сдерживал натиск. От его отряда осталось шестеро. Их оттеснили обратно к воде.
Тут откуда-то сбоку в толпу дерущихся врезался странник. Он орудовал двумя кинжалами и за несколько мгновений проложил себе дорогу к ним. Тиотим близко увидел лицо Монту грозное и холодным блеском в глазах. Одежда его была в крови.
- Кливирин! - рявкнул он. - Не входи в воду!
Тиотим обернулся. Он не видел своих, только Кливирина, которого загнали по колено в воду. В воде энергия хлыста могла повредить самому Кливирину, поэтому он сражался уже, как солдат, в рукопашную, рукоять хлыста стала оружием. Тиотим ринулся к нему, туда же устремился странник. Втроем они встали у кромки воды и какое-то время держали оборону.
- Назад! Перестроиться! - раздалась команда.
- Еще один! - послышался хрип странника. - Не давайте им уйти, они будут стрелять с безопасного расстояния!
Он был прав, часть солдат отбежала в сторону и наставила оружие на дерущихся. Тиотим знал правила, в таких случаях стрелять будут, не разбирая своих и чужих.
Тиотим вычленил среди прочих командира и кинулся туда, пусть на смерть, но нельзя ему позволить отдать команду стрелять. Его опередил кинжал. Тиотим не успел добежать до командира, он оказался от него шагах в пяти, когда здоровый солдатский кинжал угодил командиру в лицо, тот по инерции рухнул на спину.
Тиотим ждал, что его сейчас атакуют со всех сторон, в этой неразберихе он забыл, что одет как все, что солдаты в суматохе, принимая его за своего, не бросаются чтобы его убить.
Он обернулся и понял, что вышел из битвы, он находился за спинами нападавших.
Кливирина, странника и двух оставшихся еще в живых его товарищей загнали в воду уже по пояс. Солдаты без командиров превратились в неуправляемую толпу, они по инерции кидались на врага. Тиотим не смог разобрать ранены ли его товарищи. Кровь была повсюду, на одежде и в воде. Наконец, солдаты, что отбежали в сторону стали стрелять без команды. Металлические шарики, ударяясь о тела, стали разрываться. Солдаты действительно стреляли, не разбирая своих или чужих. Тиотим от отчаяния добежал до первого мертвого и схватил его самострел, теперь ему оставалось только открыть ответный огонь. Его убью быстро, зато он отвлечет стрелков ненадолго. Он последний раз посмотрел на загнанных в тупик товарищей. Им нужно отступить в глубину озера, еще немного, где разряды безопасны. В этот момент странник ловким движением уложил в воду Кливирина и оставшегося в живых последнего его товарища, вода скрыла их с головой. Тиотим открыл ответный огонь.
Все смешалось. Хорошо тренированное сознание, как послушным механизмом владело телом. Это был уже не Монту и не Эл, а что-то иное, но не новое. Металлические шарики не разрывались, попадая в воду. Странник знал об этом давно, имея возможность испытать их оружие. Единственное, что им осталось отплыть от берега в туман. Смогут ли выплыть Кливирин и его солдат, предсказать было нельзя, оба были изранены. На его собственной одежде живого мета не было. Исполосованная спина и порезы заныли, едва тело с головой погрузилось в воду. Несколько шариков ударилось в плечо и в спину, на поверхности они бы уже взорвались. Их спасла холодная вода. Он стал отплывать от берега, но наткнулся на крупный камень, его развернуло. Руки врезались в мелкую гальку на дне. Толи так холодна вода, толи он разбил руку, боль в кисти была такая, словно ее рассекли пополам. В воде от кисти распространилось облачко мутной крови, а среди щебня блеснуло что-то острое. Видимо он наткнулся на оброненный кинжал. Поскольку последний нож, который он держал в руках, был брошен в голову командира, этот ему очень пригодиться. Он пошарил в поисках рукоятки и не нашел, пришлось взяться за лезвие, превозмогая необычно сильную боль в руке. Необычно знакомую боль. Кинжал показался тяжел, он рванул его на себя, но вместо короткого лезвия в руке оказалось длинное полотно металла. А рукоятка была придавлена камнем. Руку свело, когда он дернул сильнее.
Это был меч, по размеру и весу.
В тот момент он забыл о Кливирине и о втором его товарище по несчастью. Резкий толчок в бок напомнил ему, что кто-то все еще был рядом. Жив? Уже не хватало воздуха, ему предстоит вынырнуть, чтобы сделать вдох. Только бы не попали. Глубина такая, что хватит высунуть голову. Схватив меч за рукоятку, он обернулся. В мутной воде, где едва было что-то видно среди смеси ила, воды и крови близко от его лица промелькнула здоровенная лапа, а потом два круглых хищных в этой атмосфере глаза уставились на него из плоской складчатой морды. Складки от воды колебались, делая эту морду фантастически жуткой. Зверь выдохнул с мощным уханьем и несколько крупных пузырей воздуха пошли наверх. Жуть! Кто-то толкнул его сзади в сторону берега. Все последующее происходило словно в приступе безумия. Рука сжала рукоять, бросок под водой к берегу и он вынырнул перед рядом еще оставшихся в живых солдат.
Тиотим выстрелил только дважды и ни разу не попал. Он никогда не был метким стрелком, а тут ему и вовсе не повезло. Не задев ни одного из солдат, он опять посмотрел в сторону воды. Им, там, под водой, оставалось проплыть совсем немного, чтобы пелена тумана скрыла их от преследования и выстрелов. Но куда им деваться, путь один - к скале. Им стреляли вслед. Шарики, не взрываясь, тонули в холодной воде, стрелки быстро прекратили обстрел. Наступило несколько мгновений затишья. Для Тиотима они показались бесконечно долгими. Он вглядывался в туман, в надежде увидеть кого-то спасшимся. Он вдали увидел, как вынырнули по очереди две головы. Он узнал Кливирина, но не понял, кто был вторым. А потом случилось то, чего Тиотим вообразить бы не смог.
Близко от солдат, которых осталось в живых человек тридцать, буквально шагах в трех-пяти из воды поднялся странник. Гримаса ярости на его лице так исказила черты, что Тиотим ужаснулся. В руке странника блеснул длинный меч, непонятно откуда у него взявшийся, клинок сверкнул неестественным для туманного утра, без единого луча солнца, светом. А потом странник с яростным рычанием кинулся на солдат. Следом на ним из воды вынырнуло сразу несколько четвероногих странных животных, неизвестного Тиотиму вида. Громадные твари, грозные и страшные ринулись в толпу следом за странником. Трое зверей окружили стрелков. Тиотим вскрикнул, когда зверюги принялись рвать солдат. Тиотим с остекленевшим от ужаса взглядом наблюдал, как звери и странник с мечом стремительно и безжалостно расправляются с теми, кто недавно думал о скорой победе.
Когда одна из зверюг подошла к Тиотиму, он выставил руку с самострелом, готовый оказать сопротивление, хоть не был уверен в том, что в этом есть смысл. Тиотим узнал шкуру, он видел такую в поселке. Это был тот самый зверь-легенда. Один из зверей.
- Он свой! - услышал он окрик.
Зверь издал презрительное:
- Фыф!
Он лениво отошел от Тиотима и разварился недалеко, алчно, как показалось, косясь на него. Тиотим не выстрелил и опустил руку. Его трясло в лихорадке.
Берег был устлан мертвыми.
У кромки воды стоял странник, все еще с мечом в руке, в крови, покачиваясь, словно с трудом стоял на ногах, а вокруг него развалились зверюги.
- Ну вы, братцы…, даете…, - выдохнул странник и опустился на колени. Он воткнул меч в смесь камней и песка, лезвие необычно легко вошло на глубину двух ладоней. Странник опирался на рукоятку, чтобы не упасть, одна его рука была покрыта ярко багровыми пятнами, такие же были на рукояти меча. Он рассматривал свою руку. Потом он поднял взгляд на Тиотима. Их взгляды встретились, у Тиотима по телу пробежал холодок.
Крупный темного окраса зверь рядом со странником гулко ухнул.
- Я понимаю, за что, - кивнул ему странник и опять посмотрел на Тиотима.
С плеском из воды выбрался Кливирин, помогая последнему, кроме Тиотима, выжившему из его отряда. Солдат упал на берегу и замер. Кливирин же сидел, осматривая со спины странника и зверей, мертвые его не занимали.
Наступило молчание.
