Колдун

мешало бормотать заклинания, которые, по идее, должны были помочь мне в предстоящей схватке. Странные, непривычные слова срывались с языка так, будто я знал их всю жизнь, что, в принципе, соответствовало действительности - бабка Серафима использовала мои сны для того чтобы дать знания, от которых я (по глупости, не иначе) отмахивался, как от назойливых мух. Стоило ли говорить о том, что я думал о себе и о своей предусмотрительной бабушке? Меня не покидало галлюцинаторное чувство обособленности от всего окружающего - я не чувствовал ни температуры, не слышал никаких звуков, и даже земля под ногами казалась просто плоскостью, по которой шагали мои ноги. Мира не было - лишь картинка с привычными глазу пейзажами, и мои громкие, как набат мысли. Хотя, если уж быть точным, то и мысли были не мои. По крайней мере, те, что касались магии. Бабка Серафима, подарившая, как выяснилось, бесценные знания древней магии, словно присутствовала во мне, упрощая процесс "извлечения" из памяти магических заклинаний. Я чувствовал себя неким резервуаром, хранилищем, из отсеков которого всплывали непонятные, но нужные слова. От меня требовалось лишь вовремя и по назначению применить их, но удивительно, что я не чувствовал никакого волнения. Я никогда не мог похвастать ровным, выдержанным характером, по той простой причине, что мой характер отнюдь не был таким, и спокойствие, овладевшее мною при виде приближающейся шпилевидной башни, было тем удивительнее. Удивительным было и то, что вокруг не было видно ни единой живой души. Конечно, наша глухомань это не Красная площадь но, в данном случае я имел в виду не только людей - не было слышно ни пения птиц, ни стрекотания насекомых, словно сама природа замерла в ожидании грядущих событий. Людей тоже не было, что с одной стороны вполне устраивало - по крайней мере никто не мог предупредить Зою о моем приближении, хотя где-то глубоко внутри, я был уверен, что ей и не нужно это. При ее способностях и знаниях она могла узнать это, даже не выходя из своей башни, шпиль которой упирался в начавшее темнеть небо. Но и это не могло поколебать моего необычного спокойствия. Рассуждая логически, после случая в Омске наши пути, так или иначе, но должны были когда-то пересечься и, если бы не ужасные смерти людей, я мог бы даже порадоваться, что мне не пришлось ждать и опасаться этого всю жизнь. Я шел, бодро топча некошеную, по-осеннему высокую траву, и думал о Ване. Чтобы похитить такого не по годам смышленого и опытного мальчика, Зое нужны были помощники. Судя по тому, что я увидел в своем доме, Ваня сопротивлялся как мог, поэтому вполне логично было предположить, что у магини был даже не один помощник. Странным казалось то, что я нигде не видел Анны, которую попросил присмотреть за пацаном - ни в селе, ни у реки, ни у себя дома, что совершенно не вязалось с ее образом. Заподозрить ее в соучастии в похищении ребенка я не мог - несмотря на свой огромный недостаток - болтливость, Анна была честной и порядочной женщиной, которую я знал с самого детства. Но не было и тревоги за нее - я был уверен, что с Анной-то как раз все в порядке. Дальнейшие события показали, что я не так уж и ошибался...Приближаясь к холму, на котором располагалось село, я заметил знакомое растение, и сначала прошел мимо. И лишь сделав несколько шагов, до меня вдруг дошло, что ни время, ни место совершенно не подходят для сирийской руты, или могильника, как его иногда называла Серафима, мимо которого я только что прошел. Я вернулся к белым цветкам, которым, вообще-то, следовало уже давно отцвести - месяца три назад, как минимум и, присев на корточки, внимательно присмотрелся к растению. Несомненно, это был могильник - тоненькие, трубковидные листья, своеобразный, ни на что не похожий запах и белые, нежные цветы. Я осторожно прикоснулся к растению, словно боясь, что они сейчас же осыплются но, странное дело - цветки действительно осыпались, едва я дотронулся до них. Собственно, мне и не нужны были цветы - семена, вот что интересовало. И чем больше, тем лучше. Я поднял голову, присмотрелся к высокой траве и увидел еще несколько белых цветков - это была уже не просто удача, а настоящее везение! В наших краях могильник вообще и так встречается крайне редко, но чтоб целая поляна...! Через десять минут я собрал грамм тридцать-сорок семян - этого должно было хватить. Аккуратно ссыпав их в карман, я вновь посмотрел на башню. Выделявшаяся на фоне вечернего неба, она вызывала противоречивые чувства. С одной стороны, это было страшное, построенное на крови сооружение, но с другой, в башне даже отсюда ощущалась такая сила, что рядом с ней меркли все человеческие страсти и эмоции. Пока я собирал семена руты, мне несколько раз пришлось остановиться для того, чтобы глядя на восток, произнести охранные заклинания, после чего я почти, что физически чувствовал, как от меня отступает грозящая подавить мою волю сила...Вокруг по-прежнему не было ни единой живой души. Я быстро сбежал с небольшого холма и, остановившись у речки, зачерпнул в ладонь воды. Вода была холодной и вкусной, и я с удовольствием сделал несколько глотков, после чего снова набрал ее в сложенные лодочкой ладони, и нашептал несколько слов очистительной молитвы. И умылся этой водой. Никаких заметных изменений не последовало, но этого и не должно было случиться - заговоренная вода должна была уберечь меня от "легких" проклятий, которых, надо полагать, у Зо имелось предостаточно. Напившись, я стал подниматься вверх по не слишком крутому склону поросшего высокой травой холма. С каждым шагом я все сильнее чувствовал сопротивление неведомых сил, вынуждавших меня тратить собственные силы на их преодоление. Причем, раз в несколько больше чем, если бы мне пришлось взбираться на какой-нибудь Пик Коммунизма. Добравшись примерно до середины холма, я остановился и, оттерев рукой градом катящийся со лба пот, огляделся. В сгущающихся сумерках уже терялись очертания холма, на котором я нашел руту, а речки, берега которой скрывали густой кустарник и высокая трава, и вовсе не было видно. Я посмотрел на башню - в изменившемся освещении мне показалось, что башня стала еще выше, но вряд ли это было связано с каким-нибудь оптическим обманом зрения - скорее сейчас, когда солнце уже сменилось ночным светилом, "вступили в свои права" таинственные силы Гекаты, и я наблюдал не материальную форму башни, а ее ауру. Темную и могучую ауру храма Гекаты - такую же темную и могучую, как сама покровительница Луны и одну из самых жестоких мстительниц...Отдышавшись (для чего пришлось несколько раз повторить про себя легкий восстановительный заговор), я вновь двинулся по ставшему чуть менее крутым склону. Конечно, можно было и не утруждаться так, а просто обойти холм с другой стороны и подняться на него с пологой стороны, но времени на это не было. Я вообще не знал, сколько его осталось и, судя по усиливающейся боли в руке, можно было предположить, что речь идет уже о нескольких часах, если не минутах. Боль нарастала с каждым шагом, и уже не помогали никакие молитвы и заговоры - наведенное проклятие (а в этом не было ни малейших сомнений) приближалось к своему пику, что для меня должно было означать только одно -смерть. Естественно, что я категорически был с этим не согласен, и поэтому даже прибавил ходу, стремясь добраться до села как можно быстрее. Вновь показался высокий деревянный забор, и я остановился, пытаясь высмотреть в темноте возможных дозорных - кто его знает, что приготовила для меня Зо, которая уже должна была почувствовать мое приближение. Мне показалось, что справа мелькнула чья-то фигура, но это были лишь кусты, шевелящиеся от легких порывов зарождающегося вечернего ветра. На небе уже были видны первые звезды - ночь быстро вступала в свои права, причудливо меняя форму предметов, превращая кусты в диковинных зверьков, описания которых не найти ни в одной энциклопедии, а оставшийся позади холм в огромного кита, чудом оказавшегося в наших краях. В другое время я, может быть, нашел бы эту метаморфозу занимательной, и даже смог бы рассказать о "вывертах" человеческого подсознания, но сейчас меня занимало совсем другое. Я успел сделать еще несколько шагов, когда слева послышался шорох. Я замер, стараясь превратиться в одного из тех самых "зверьков" и всмотрелся в темноту - там определенно кто-то был. Чувство опасности накатило с новой силой, но мне удалось быстро успокоить так некстати забившееся сердце - пара тихих и глубоких вдохов и мысленная молитва, обращенная к моему ангелу-хранителю, и сердце вновь застучало в обычном режиме. Шорох повторился - это явно был кто-то большой - мелкие грызуны и полуметровые ужи, водившиеся в этой местности, не могли ступать как потерявшие ориентацию слоны. Конечно, это мог быть случайно забредший из леса медведь, но это вряд ли - медведи не имеют привычки таиться. Волк - это другое дело, но один волк, если это не какой-нибудь переросток, не решился бы в одиночку напасть на взрослого человек - эти умные животные уже давно поняли, что от людей лучше держаться подальше. Оставалось одно - человек. И этот хищник был опаснее и медведя и целой стаи волков. Шорох повторился и на этот раз еще ближе. Я напряг мышцы, готовый в любое мгновенье прыгнуть на крадущегося ко мне человека, но этого делать не пришлось - я почувствовал ауру приближающегося еще до того, как увидел его. Точнее, ее. Это была Анна. Я сделал ей навстречу два шага и негромко произнес:- Анна, тихо, это я, Серафим.Раздался сдавленный всхлип, и Анна, еле сдерживаясь от переполнявших ее чувств, оказалась в моих объятиях. - Батюшка! Серафимушка мой! Господи, что же делается?! - Тихо, тихо Анна, - я погладил ее по спине, вращая головой во все стороны, чтобы не упустить появление настоящего врага, - все хорошо. Рассказывай, что ты здесь делаешь?- Ой, - Анна еще раз всхлипнула, но в этот раз