не зная, куда девать свои полные руки, и не решаясь начать первой. Я подошел к ним, пригнулся к девочке и понял, что не ошибся - это и в самом деле была кровь, текущая из носа девочки. Никаких повреждений на носу и лице дочки Акимовны я не увидел. Девочка чуть испуганно смотрела на меня и, чтобы успокоить ее, я спросил:- Давно течет?Акимовна кивнула:- Сегодня прямо с утра, - обняла дочку за плечи, удержалась от вздоха и добавила, - раньше потечет, бывало, да перестанет, а сегодня, прямо беда, никак не остановить. - Ну, проходите, проходите, посмотрим, что там.Я пропустил их вперед, а сам полез в большой сундук, стоявший в сенях еще со времен бабки Серафимы, которая держала в нем всякую всячину. Мне нужен был моток шерстяных ниток и маленький железный крест, который я недавно видел в сундуке, роясь в нем в поисках шкатулки с рунами бабки Серафимы. Шкатулку не нашел, зато нашел железный крестик и множество других полезных вещей. Когда я вошел в светлицу, Акимовна и ее дочка стояли в центре комнаты, словно не решаясь сесть без хозяина. Я указал на свободные сегодня от трав табуреты и лавку.- Вы садитесь. А ты, - я посмотрел на девочку и, усевшись напротив примостившейся на краешек табурета Акимовны, и добавил, - иди сюда. Сейчас мы тебя лечить будем. Девочка быстро взглянула на мать, и та легонько подтолкнув ее в спину, посмотрела на меня:- Ты уж, Серафимушка, не делай ей больно.Мысленно усмехнувшись, я осторожно убрал платочек, которым девочка прикрывала нос. Кровь была свежей, и продолжала медленно вытекать из правой ноздри девочки. Я чуть запрокинул ей голову. Девочку, если я не ошибался, звали Тоней, но уточнять не хотелось, поэтому я просто сказал:- Вот так подержи головку.Я на глаз оторвал от клубочка полтора локтя шерстяной нитки и, вдев ее в маленькое колечко на крестике, связал оба конца нитки.
- Ну-ка, повернись ко мне спиной. Девочка снова посмотрела на маму и, увидев ее кивок, послушно повернулась. Я надел ей нитку и, убедившись, что крестик будет висеть ровно между лопатками, сказал:- Акимовна, заправь-ка дочке крестик, так, чтоб между лопатками висел. Акимовна быстро встала и, заправив крестик дочке под легкое платьице, вопросительно посмотрела на меня. Я улыбнулся:- Все. Сейчас немного постоит с поднятой головкой, и кровь завернется. А крестик не снимайте - пусть так и висит. Несколько минут, пока девочка стояла с запрокинутой головой я, чтобы не смотреть в грустные глаза Акимовны, возился с банками, стоявшими на столе. Убрав их и окончательно очистив стол, я вернулся к ним. - Ну-ка, давай посмотрим, - взглянув на носик девочки и, убедившись, что кровь больше не течет, я далее ей влажную тряпку, - на, вот, вытри. Больше не пойдет. Акимовна недоверчиво посмотрела на дочку. Кровь и в самом деле больше не текла. На лице женщины появилась неуверенная улыбка.- Ой, не течет! - Сказала девочка тоненьким голосом, и улыбнулась.- Видать, и вправду, передалось тебе от Серафимы, - медленно проговорила Акимовна, вытаскивая старый потрепанный кошелек. - Ты чего, Акимовна? - Спросил я, указывая на кошелек.- Ну, как чего? Нам за бесплатно не надо.- Убери, - я решительно покачал головой, - сама, небось, не миллионерша, так что, спрячь свой кошелек. Акимовна уставилась на меня, не зная, что ответить, но кошелек убрала. Оглядела комнату и, повернувшись ко мне, произнесла:- Хозяйка тебе нужна, Серафим. Хочешь, я помогу тебе убраться здесь?- Не надо, уже убрались, - ответил я, вспомнив, как Мария заставила меня убрать все, что показалось ей ненужным, - ну, идите с богом, и зовите, кто там следующий...Они ушли. Девочка еще раз улыбнулась мне, и упорхнула, счастливая. Скрипнувшая дверь не позволила мне уйти в воспоминания о днях, проведенных с Марией, в качестве хозяйки этого дома. Я посмотрел на дверь, и увидел Николая Чебыша, тракториста из Верхнего. Левая рука Николая была перевязана грязным бинтом. - Серафим, спасай! - Николай был простым мужиком, и всегда сразу переходил к делу. Я кивнул ему.- Что с рукой?Досадливо взмахнув здоровой рукой, Николай поморщился:- Да, собака, блин, укусила! Я бы и сам, а сосед сказал, что может, она бешеная. Собака не наша, незнакомая, а в нашем селе уже три собаки от бешенства подохли. Поможешь?- Давай, посмотрим сначала. Снимай повязку. Пока Николай разматывал покрытый масляными пятнами бинт, я достал с полки банку с порошком из корня кипарисового молочая. Помимо других свойств, это средство было надежнейшим лекарством от бешенства. Николай размотал бинт и, посмотрев на его опухшую руку, я подумал, что не так уж и неправ был его сосед.- Когда укусила-то? - Спросил я, осторожно поворачивая руку - под кожей виднелись синие разводы, что было нехорошим признаком.- Вчера! Прицепилась, зараза! Я на тракторе, а она гавкает и гавкает, и все на трактор пытается запрыгнуть! Никогда таких дур не видел! Ну, я ее отогнать хотел, чтобы под колеса не попала, а она как цапнет меня, и бежать. Так и не догнал, - сокрушенно вздохнул Николай, оставив меня в неведении, что больше его расстроило - то что "цапнула", или то, что не догнал.Я высыпал на лист порошок, взвесил на старинных аптекарских весах 4 грамма и, наполнив стакан водой, протянул Николаю.- На-ка, запей порошок водой. Я тебе с собой дам - дома тоже выпьешь перед сном. И завтра три раза - утром, днем и вечером. - Это чего? - Недоверчиво покосился на коричневатый порошок Николай.- Пей, давай.Николай осторожно поднес листочек с порошком к носу, принюхался.- Ты не нюхай, а пей, тебе говорят! - Строго повторил я. Николай всыпал в рот порошок и, скривившись, в ожидании горечи, быстро запил водой. - Придешь домой, рану промоешь, и свежую печенку куриную, приложишь, понял? - Понял, - ответил Николай, прислушиваясь к своим ощущениям.- Подержишь минут двадцать, потом снимешь и снова промоешь. Пусть жена тебе свежий бинт наложит, а то ходишь, будто на фронте. Утром выпьешь еще порошка, и еще раз печенку наложишь. Если к следующему утру лучше не станет, приедешь ко мне, я посмотрю, что еще можно сделать. Но должно помочь. - И все? - Удивленно спросил Николай.- А чего ты еще хотел? Рука на месте, хирургического вмешательства не требуется. - Чего я должен, Серафим? Николай был мужик работящий, зажиточный, но сегодня был такой день, когда мне просто хотелось помогать. Редко, но со мной такое случалось. - Как заживет, в церковь сходишь, свечку за упокой души бабки Серафимы поставишь. Все, больше ничего не должен. Николай удивленно посмотрел на меня.- Странный ты мужик, Серафим. Хороший, но странный.- А я не мужик, - ответил я, глядя ему в глаза.- А кто ж?! - Брови Николая удивленно поползли вверх, в то время как глаза что-то искали на моей груди.- Колдун я, - усмехнулся, и добавил, - или не знал? - Да, я что, - он вдруг заторопился, - а люди всякое говорят. Он быстро прошел к дверям, остановился, и посмотрел на меня еще раз, словно собираясь что-то добавить. Так и не сказав ничего, молча вышел. Послышался какой-то шум, чьи-то возмущенные голоса, и в дверь быстро вошли три человека. Двое были одеты в милицейскую форму, а третий, солидный пожилой мужчина, был похож на министра - сшитый с иголочки костюм и тяжелый взгляд за версту отдавал властью и привычкой приказывать. Темные, нездоровые круги под глазами, делали этот взгляд еще более тяжелым. Я подумал, что вот и до меня добрались, и приготовился к отпору. Но я ошибся.- Вы Серафим, - не спросил, а словно констатировал властный.- Да, - я кивнул, подтверждая то, в чем он и так был уверен. - Вы нужны мне! Мне не понравился его тон, но что-то помешало ответить ему так же резко. Возможно, некая обреченность, сквозившая в его взгляде. - Пройдемте, - я поднял руку, приглашая его в комнату, - там и поговорим. - Подождите меня на улице, - властно бросил пожилой, и милиционеры, не возразив ни звуком, вышли из дома. Мы прошли в светлицу, где пожилой мужчина, не дожидаясь моего приглашения, сразу сел на табурет. Я сел напротив и сказал:- Я слушаю вас.Он достал из кармана фотографию и протянул ее мне. На фотографии была молодая девушка, лет двадцати с небольшим. Девушка счастливо улыбалась в кадре, а за ее головой виднелись пирамиды и маленький темный силуэт одногорбого верблюда. Я внимательно всмотрелся в лицо девушки - сходство с пожилым мужчиной в дорогом костюме было очевидно.- Ваша дочь? - Спросил я, отдавая фотографию обратно.- Да, - он не взял фотографию, лишь взглянул на нее, и снова посмотрел на меня, - мне сказали, что вы сильный экстрасенс. Поэтому я бросил все и приехал к вам. Вы должны мне помочь! Мне определенно не нравился его приказной тон, но все та же тоска и обреченность в его глазах, вновь удержали меня от резкости.- Чем я могу быть полезен? - Я постарался говорить, как можно суше но, похоже, он этого даже не заметил.- Она пропала! Понимаете? Уже три дня никто не знает, где она, что с ней! Сначала мы думали, что она уехала со своим молодым человеком, но оказалось, что это не так - ее жених сейчас находится в Австралии, и он тоже ничего не знает. Я прошу вас, помогите нам! Я еще раз взглянул на фотографию. Девушка казалась такой счастливой, какой можно быть только в ее возрасте. - Понимаете, после того, как мы обзвонили всех ее знакомых, появилась версия о похищении. Но похитители, если они есть, должны были позвонить, или как-то дать знать о том, что моя дочь у них, и что им нужно. Сегодня уже четвертый день, как ее никто не видел и не слышал, и до сих пор никто не позвонил с требованием выкупа.Я чуть помедлил и спросил:- И что вы от меня ждете? Чтобы я сказал, где она находится?Мужчина ответил не сразу, справляясь с волнением, и готовыми выступить на глазах слезами.- Нет, мне важно, хотя бы узнать, что она жива! Ее ищет вся областная милиция, и если она жива... Я еще раз посмотрел на фотографию. Экстрасенсорика, вообще-то, не моя область но, будучи внуком Серафимы, кое-какие навыки мне все же передались. Я попытался почувствовать ауру девушки, и в какой-то миг мне
