еще желторотые ученики. А во-вторых, точность 'приземления' при переходе с Земли оказалась невысокой — разброс составлял до двух километров. О точечном 'высаживании' бойцов речи не шло. А, между прочим, опытный Рыцарь мог войти в переход в любую секунду и приземлиться на расстеленный носовой платок. Именно такое упражнение есть на выпускных экзаменах орденского Университета. Еще одной особенностью оказалось то, что один человек не может пользоваться переходом непрерывно, а только с небольшим перерывом — минут примерно в сорок. То есть быстрого прыжка туда-сюда не получается. К тому же 'пропускная способность' перехода оказалась не слишком высокой — примерно пять человек в минуту. Для разведывательных операций — еще куда ни шло, а вот о массовой переброске войск придется забыть.
— Здорово, Даниленко!
Эти слова, произнесенные голосом тихим и доброжелательным, подействовали как заклинание, брошенное могущественным магом — все находящиеся на поляне люди, включая спящих, исчезли, словно растаяли в воздухе, об их присутствии напоминали только слегка покачивающиеся ветки кустарника, а со всех сторон заскрипели взводимые арбалеты.
Человек, который произвел такой неожиданный эффект, скрестив руки, стоял у огромного поросшего лишайником дерева и с усмешкой следил за происходящим. Утреннее солнце светило ему в лицо, заставляя прищуривать темные глаза.
— Отставить! — на поляну вернулся Даниленко.
Перед ним стоял Сабир Рахимов. Тот самый Рахимов, легенда российского спецназа, имеющий за плечами десятки успешных операций. Тот самый Рахимов, кто в горах возле Бамута, больше двадцати километров тащил на себе тяжело раненого тогда еще старшего лейтенанта Даниленко. И тот самый Рахимов, кого подозревают в предательстве и измене Родине.
Сабир сделал шаг навстречу, но Даниленко покачал головой.
— Гаврилов!
Раздался едва слышный шум веток, и из леса высунулась голова стоящего в секрете лейтенанта Гаврилова, облаченного в маскировочную накидку. Даниленко махнул рукой, увидев, что боец невредим, он успокоился. А Сабир, красавец, прошел мимо секрета, а тот даже не почесался. Ну, ничего, разбор полетов оставим на потом.
Майор подошел к Рахимову и протянул руку:
— Здравствуй, Сабир.
XVI
Сергей, сидя на коне, с пригорка наблюдал за построившимся войском Ордена. На небе — ни облачка, утренний туман на глазах таял под жаркими лучами поднимающегося светила. Орден форсировал Шерну в нескольких местах, и, чтобы не оказаться зажатым в клещах между превосходящими силами и рекой, ему пришлось отвести войска в направлении холмистой долины, за которой начинались предгорья Восточного Предела.
Несколько дней назад он впервые столкнулся с тактическими действиями противостоящей армии, и по достоинству оценил мастерство вражеского полководца. По первоначальному плану, Сергей рассчитывал закрепиться на высоком берегу полноводной Шермы и заставить противника его форсировать. Однако, Орден стремительным маневром тяжелой кавалерии пересек Шерму ниже по течению по наведенным понтонным мостам. Сергей, привыкший к невысокому уровню технического развития Эдема, никак не ожидал наличия таких средств. Правда, не он один, все перешедшие на их сторону Рыцари, включая Магистра Клавдия Молена клялись, что не видели ничего подобного. Пришлось отступать, действуя под диктовку орденского стратега. Пользуясь преимуществом в мобильности и численным превосходством, тот умело отжимал пустынников в сторону долины, где кавалерия Ордена могла выйти на неограниченный оперативный простор. Попытки препятствовать маневрам всадников выставлением заслонов пресекались массовым арбалетным обстрелом, после которого бойцы бросали утыканные массивными болтами щиты и отступали. Сергей понимал, что на безлесной равнине бронированные всадники попросту сметут строй пустынников, и поэтому вынужден был построить свои войска у самой границы долины — в урочище Трех Холмов — месте имеющим дурную славу среди жителей Эдема, истово верящих, что именно сюда раз в три года слетаются на шабаш ведьмы и колдуны. При ближайшем рассмотрении нечистой силы обнаружено не было, зато позиция оказалась практически идеальной. Три примыкающих друг к другу больших холма с достаточно крутыми склонами — тяжелая кавалерия сильно не разгонится, и сосновыми рощами — есть, где укрыться от арбалетных обстрелов.
Пустынники, как проклятые, всю ночь рубили деревья и строили укрепления, и к утру холмы по периметру обросли наклонным редким частоколом на всех направлениях, где можно было ожидать прорыва всадников.
На рассвете Сергей смог рассмотреть с вершины холма диспозицию и осознал, что по собственной воле засунул голову в петлю. На западе колыхалось красно-белое ощетинившееся пиками море, переходящее в темно-серый океан ополченцев. Дальше на западе выстроились окруженные частоколом ряды островерхих походных палаток, над которыми колыхались флаги и штандарты Ордена. На востоке замерли ровные квадраты тяжелой кавалерии и ряды арбалетчиков, прикрытых установленными на подпорках усиленными щитами, немного дальше в долине рабочие бойко устанавливали палатки и возводили частокол.
Хитрый стратег заставил играть по своим правилам и заманил неопытного полководца в простую ловушку. Он и не собирался штурмовать укрепленные холмы. Зачем? В походном обозе продовольствия хватит не больше чем на неделю. А дальше пустынникам придется либо прорываться, либо сдаваться на милость победителей.
Рядом с Сергеем на коне застыл де Фер, хладнокровно осматривающий окрестности. Рыцарь ничем не выдавал своих эмоций, он безоговорочно признавал в Сергее высшего начальника и даже мысли не допускал осуждать принятые решения. Ну ладно, Рыцари, связанные железной дисциплиной и понятием Чести. Но почему, ни Ганя, ни Сабир, с их-то боевым опытом, ни словом, ни советом не поддержали его? Бросили в воду, как щенка, давай, плыви! А сами занялись — один размышлениями о спасении мира, другой — подготовкой сотни отборных головорезов — средневековых рейнджеров. Только чем эта сотня поможет в битве с двадцатитысячным войском?
Сергей пришпорил коня и поскакал вниз по склону. Де Фер последовал за ним. За последние дни приходилось часами не вылезать из седла, и норовистый конь признал своего наездника. Правда, расслабиться он не давал, при первой возможности пытался ухватить зубами за ногу, но команды выполнял точно и быстро, повинуясь каждому движению всадника.
Они подскакали к штабной палатке, Сергей соскочил с коня, кинул поводья подбежавшему Алифу и вошел внутрь. Его ждали — за длинным столом собрались Гауфф Норр, еще трое пустынников — командиров трех бригад, на которые было разбито войско, Магистр Клавдий Молен и Рыцарь Джекоб Нори. Великий Ганя не снисходил до участия в военных советах, а Сабир со своими разведчиками затаился в секретах близь укрепленных холмов. В отличие от Рыцарей, пустынники находились в приподнятом настроении, они оценили общую диспозицию как выигрышную и были весьма довольны ситуацией. Сергей вспомнил, что пустынники могут без особых проблем обходиться без воды неделю, а без пищи дней десять. Это давало фору по времени, но ситуации существенно не меняло. Для Ордена было непринципиально, сколько ждать — три дня, или месяц, тем более, что с неизбежностью, долгая осада без надежды на помощь извне приведет к падению боевого духа войска. Судя по обустройству лагеря, они могли ждать год.
Все свои мысли Сергей высказал собравшимся. Предельно четко, жестко он описал ситуацию, перспективы и варианты действий. Пустынники, не искушенные в военно-стратегических играх, заметно приуныли. Сергей предложил всем присутствующим высказаться. Молен встал со своего места, слегка поклонился в знак уважения и приятным голосом сообщил, что, по его мнению, в течение пяти-семи дней противник подтащит дальнобойные баллисты и начнет обстрел лагеря. Его поддержали присутствующие Рыцари. Сергей повернулся к пустынникам:
