— Так оно и есть. — Джек заглянул внутрь, и его улыбка стала почти насмешливой. — Итак, Кендра, что вы предпочитаете?
Он явно бросал ей вызов. Что-то в его голосе, какая-то дерзкая, уверенная, беззастенчиво мужская интонация всколыхнула тайные глубины ее женской сути. Никогда раньше с ней такого не было. Напряжение росло — этот не высказанный словами вызов повис между ними, словно мощное электрическое поле, в котором пульсировали разряды.
— А что вы предлагаете?
— Шампанское, арманьяк, коллекционное вино… Дальше?
Она откинулась на пуховой мягкости подушки сиденья, стараясь обуздать бесшабашное возбуждение, вызванное его присутствием.
— Продолжайте.
— Шотландское виски, водка, французская минеральная вода, земляничная и грушевая наливки, мятный ликер. Продолжать?
— А там есть еще что-нибудь?
— Там столько всего, что в вас и не влезет.
— Вы удивитесь, как много в меня влезает. Он оценивающе посмотрел на нее:
— Вы правы, я удивлюсь.
— Тогда, чтобы продемонстрировать свои способности… выпью шампанского.
Он резко выдохнул.
— Это рискованно для молодой женщины.
— Что? Выпить бокал шампанского? Джек не ответил. Вместо ответа он снял темно-зеленую фольгу с горлышка бутылки шампанского и, бережно зажав бутылку между колен, погрузил штопор в пробку. Их глаза встретились, и силой своей воли он не давал Кендре отвести взгляда.
— Осторожно, — певуче произнес он. — Стреляющие пробки опасны.
Бес противоречия заставил ее пренебречь предостерегающей интонацией и как бы не увидеть в его словах скрытого смысла.
— Ничего, мне как раз хотелось узнать, правда ли, что стекла пуленепробиваемые.
— Вся штука в том, чтобы постараться сохранить полный… контроль в ключевой… момент. — Он плавно и легко, одним движением, вытащил пробку. Слабый хлопок — и по салону разлился тонкий аромат хорошего шампанского. — Вот что значит опыт!
— Вам часто приходится открывать шампанское? — Кендра тяжело сглотнула, эти слова Джека вызвали в ее воображении вереницу соблазнительных картин, от которых у нее пересохло во рту. Оказалось, что ей очень легко представить себе, как он сохраняет контроль в ключевой момент в постели и сколь обширен его опыт в этой области.
Этот мужчина нес в себе такой заряд физической и эмоциональной притягательности, что с ним трудно было бы сладить и куда более опытной женщине, чем она. Хотя они были знакомы всего несколько часов, она чувствовала с инстинктивной уверенностью, что отношения с таким мужчиной могут быть только всепоглощающе глубокими и маняще, опасно близкими. И хотя за плечами у нее было гораздо меньше романов, чем у большинства женщин ее возраста, она чувствовала, что сила его страсти удовлетворит любой пыл.
— Скажем так: в свои тридцать пять лет я открыл ровно столько «шипучки», сколько полагается открыть в тридцать пять лет.
— Не сомневаюсь, — пробормотала она, принимая из его рук и поднося к губам тонкий хрустальный фужер. Молниеносным движением он перехватил ее запястье и отвел фужер.
— Мы еще не произнесли тост.
— О, ради Бога! Мы должны произнести тост?
— Кендра! Вы имеете хотя бы смутное представление о том, сколько стоит такое шампанское?
— Хм, Джек, пожалуй, нет. Я прочла название на этикетке, но, в отличие от вас, — ее голос стал необычайно сладким, — в свои двадцать семь лет я еще не накопила того опыта, которым, очевидно, обладаете вы.
— Тогда поверьте на слово, это шампанское гораздо более достойно тоста, чем любое шампанское, которое вы или я пили в своей жизни.
— Так мы будем пить или благоговеть?
— Мы будем произносить тост. Она подняла бокал и легко сказала:
— Ваше здоровье!
— Какой-то несчастный монах всю жизнь провел в пещере, чтобы взлелеять это шампанское, а вы не можете придумать достойного тоста? — Джек укоризненно покачал головой. — Что, если мы выпьем за счастье?
Кендра поежилась. Так или иначе, мысль выпить за два миллиона франков напрашивалась сама собой — даже если Джек и не знал суммы чека, лежащего в ее сумочке.
— Я думаю, этот тост ничем не хуже других. — Она опять поднесла бокал к губам.
— Простите, но я не закончил.
— Простите, но я не думала, что морские пехотинцы так медлительны. Мне казалось, что их считают людьми действия.
— Мы и есть люди действия. Но иногда лучше действовать медленно, осторожно и осмотрительно. — Джек медленно скользил глазами по лицу Кендры, надолго задержав взгляд на ее губах. Потом отвел глаза, откашлялся и снова заговорил, уже серьезно.
5
— За счастье, — сказал Джек. — За счастье Реми, потому что ваше вмешательство спасло ему жизнь и вернуло его семье. За мое счастье, потому что я встретил вас. За ваше счастье…
— Потому что я получила в подарок спокойный час без девочек, — закончила за него Кендра, боясь того, что он может сказать. Боясь тех чувств, что читала в его глазах, боясь все усиливающегося магнетизма, который живыми нитями притягивал их друг к Другу.
Просто-напросто боясь себя и боясь того, что пробудил в ней этот мужчина.
— Потому что я солдат, а не Ромео, — продолжал он. — Романтического мужчину вы ввергли бы в неодолимый соблазн.
— А солдат не может быть романтическим мужчиной? — Она постаралась, чтобы вопрос прозвучал легкомысленно и игриво, в надежде немного остудить сладкое пламя, бушевавшее между ними.
— Солдат живет более первичными инстинктами.
— Инстинкт выживания, — глубокомысленно кивнула она, как бы не понимая.
— В том числе. А другие инстинкты заставляют меня желать того, чего я не должен желать от хорошенькой туристочки. — Он медленно вертел бокал в пальцах, наблюдая, как пузырьки поднимаются на поверхность. — Вас это не шокирует?
— Немного, — согласилась она.
— Не волнуйтесь. Я специалист по преодолению искушений. К тому же прошло много времени с тех пор, как я любил… сколько-нибудь серьезно.
У Кендры перехватило дыхание.
— Вы откровенны. Он пожал плечами:
— Я же сказал, я не Ромео.
Она молча подняла свой фужер. Джек коснулся его своим. Раздался нежный хрустальный звон.
Кендра смотрела, как, откинув голову, он пил, не в силах отвести глаз от шеи, от его горла, когда он глотал. Допив, он слизал с верхней губы последние капельки шампанского, и это почему-то вызвало у нее непонятное волнение — ей захотелось выскочить из машины и мчаться прочь, подальше, чтобы как-то остановить пожар чувственности, охвативший ее. И в то же время чуть ли не еще сильнее ей хотелось наклониться и самой слизать эти капли с его губ, и провести кончиком языка по ямке у основания его шеи,
