Это был разносчик пиццы — какой-то пацан в фирменном халате. Молодой, прыщавый — школьник, подрабатывающий на каникулах — он ворвался в здание, держа перед собой большую коробку с пиццей, торопясь и почти не смотря по сторонам — потому что очень важно доставить пиццу горячей
— Кто будет…
Он хотел спросить: кто будет платить… и осекся на полуслове, потому что едва не запнулся за Алисию. Она лежала на полу в холле, мертвая, раскинув в стороны руки и смотря на этот мир мертвыми, стылыми глазами, а около ее головы расплывался чудовищный темно-красный ореол. Пахло дымом, кровью…
— Алисия…
Он поднял глаза — и увидел парочку… как он потом будет рассказывать одному пронырливому корреспонденту, заплатившему ему три тысячи долларов наличкой — это был… как Бонни и Клайд, честное слово. Девушка была привлекательной… в какой-то рваной блузке и джинсах, вся забрызганная кровью, в том числе лицо… как вампирша. И парень… длинные черные волосы, рука… кровь… и автомат, висящий на ремне на боку.
— Матерь божья!
Бросив на пол коробку с пиццей, паренек бросился со всех ног наутек. Хлопнула подтягиваемая пружиной дверь, так что чуть стекла не полетели.
— Пошли…
Мария потянула своего мужчину за собой.
Они вышли из здания полицейского участка — на улице уже были люди, увидев их они стали прятаться. Видимо, пацан поднял тревогу.
— Давай… осторожнее.
Она посадила Родриго в машину… заниматься раной было некогда, надо было отъехать отсюда. Осторожно сняла с плеча автомат.
— Эй, ты, стоять!
Она обернулась — и не глядя пустила длинную очередь из автомата по улице, неизвестно по кому, просто чтобы отстали. Ответных выстрелов не последовало. Она забралась на место водителя, бросила рядом автомат и завела мотор…
На окраине города она свернула в карман — выезд со скоростной трассы и остановилась. Родриго лежал, безвольно откинувшись на сидении.
Она пошарилась под сидением, нашла аптечку. Теоретически она знала, как всем этим пользоваться… теоретически.
— Помоги!
Родриго лежал, не открывая глаз.
— Да помоги же ты мне, козел! — истерично закричала она — мне что теперь одной все это расхлебывать!?
И хлестанула своего любовника по лицу.
Это помогло, Родриго открыл глаза.
— А… Это ты…
— Помоги мне… Как остановить кровь… я не знаю.
— Надо… жгут… выше раны… в аптечке…
Она взяла резиновую упругую змею, попыталась повернуть Родриго… тот застонал. Лицо его было белое как мел.
— С другой стороны… зайди.
Открыв дверцу, она обежала машину, открыла и дверцу со стороны пассажира. Кое-как начала прилаживать жгут.
— Тяни… сильнее… надо… чтобы кровь больше не шла…
Она тянула и тянула, и чем сильнее она тянула, тем бледнее становился Родриго.
— Матерь божия, я не могу больше!
— Нормально… затяни.
На жгуте был специальный замок, с третьего раза ей удалось его застегнуть как надо, чтобы он не расстегивался.
— Где Мигель. Где этот подонок?!
— Убежал… Он… полицейских в коридоре… убивал… меня ранили… почти сразу… я ничего сделать не мог.
— Черт бы тебя побрал! Я говорила, что это мразь! Я говорила!
По трассе, завывая сиренами, один за другим на предельной скорости пронеслись несколько черно- белых 'Форд Интерсептор' — автомобилей-перехватчиков Техасской дорожной полиции.
Конечно же — шансов у новоиспеченных Бонни и Клайда не было никаких, тем более что на дворе не двадцатые годы и не тридцатые — девяносто с лишним лет с тех пор прошло. Для того, чтобы совершить такое и скрыться — надо было быть опытным террористом, прошедшим специальную подготовку и обладающему опорной сетью на территории — именно таким был Мигель, убийца, наркомафиози и террорист. Мария же ничего не придумала лучшего — как вести машину по той же десятой дороге, рассчитывая перед самой границей свернуть, бросить машину и попытаться переправиться на ту сторону Рио-Гранде. Конечно же, им не дали этого сделать. Там, где соединяются в одну дороги от Джанкшн-Сити и от Соноры к мексиканской границе, севернее Резервуар Амистад их уже ждали. Сначала поредел поток транспорта — она не обратила сначала на это внимания, так было даже удобнее ехать. А потом — он прекратился совсем, а впереди была сплошная стальная стена, перемигивающаяся сине-красными огнями, а в раскаленном воздухе завис полицейский вертолет, с которого снайпер полицейского спецназа целился по кабине белого микроавтобуса, в котором находились лица, подозреваемые в убийстве полицейских. Он довольно плохо видел цели — но по данным полиции гражданских в фургончике не было, только вооруженные автоматическим оружием преступники. И сейчас он, сидя в кабине Белл-406 парил над дорогой, рассматривая кабину микроавтобуса в оптический прицел Schmidt&Bender двенадцатикратного увеличения, и ждал. Если поступит команда — он положит палец на спусковой крючок, и выстрелит, а потом еще раз и две пули калибра.338 Federal которыми была заряжена его винтовка пробьют стекло и убьют или обезвредят убийц полицейских. И это будет правильно, потому что поступать надо так, как поступили во Фредериксбурге, кто бы что потом не говорил по телевизору и какие бы митинги после этого не собирались. Всем уже сообщили, что произошло — несколько боевиков ворвались в здание небольшого департамента шерифа одного из сельских округов и открыли шквальный огонь из автоматов. Это бешеные собаки, только бешеные собаки могут так поступать, и поэтому их надо просто убить здесь и сейчас, чтобы не тратить время судей и деньги налогоплательщиков на бесплатных адвокатов, суд и приведение приговора в исполнение. Но он был полицейским и был на стороне закона — а поэтому он не мог просто нажать на спуск и убить этих… по собственному усмотрению. Поэтому он просто сидел и ждал — то ли когда эти сдадутся, то ли когда поступит приказ стрелять, то ли когда в вертолете закончится топливо и он полетит дозаправляться, а его сменит его коллега на точно таком же вертолете.
— Родриго! Родриго, приди в себя!
— Что?
— Приехали.
Родриго с трудом принял вертикальное положение, затуманенными глазами посмотрел вперед, на перемигивающуюся огнями стальную стену, не пускающую их дальше.
— Да, приехали…
— И что будем делать?
Родриго помолчал.
— Я люблю тебя, Мария… Черт, это не просто секс, я и в самом деле тебя люблю…
На глаза навернулись слезы, они душили, не давая думать
— Я тоже тебя люблю… Я очень сильно тебя люблю…
— Я знаю. Зря мы это сделали…
Мария задумалась. Самое страшное — что после всего, что произошло, она не могла ответить — ЗАЧЕМ они все это сделали?
