блокирование казарм Республиканской гвардии до тех пор, пока не подойдут танкисты.
Офицер ХАД посмотрел на 'инициативника', потом продолжил писать
— Кто вовлек вас в деятельность антиправительственной организации?
— Полковник Саид Джан, центральный армейский корпус.
— Кто он по национальности?
— Пуштун.
— А вы?
— Тоже пуштун.
— Почему полковник Джан счел необходимым вовлечь в заговор именно вас?
Алим пожал плечами
— Он мне доверяет… кроме того, я спас ему жизнь.
— А почему вы решили прийти к нам и все рассказать?
— Потому что я коммунист.
Офицер ХАД долго рассматривал капитана Шарифа, видимо пытаясь найти в выражении его лица, во взгляде признаки неискренности
— Шурави знают о готовящемся мятеже?
Это и был тот вопрос, ответ на который ХАД до сих пор не знал, и ответ на него значил очень многое.
— Я не знаю точно…
— А если не точно?
— Полковник Джан говорил: на встрече со старшими офицерами Танай сказал — с шурави все согласовано. Шурави знают и одобряют намерения Таная, всем нужен порядок. И шурави он нужен не меньше, чем афганцам.
Офицер ХАД какое-то время напряженно размышлял. Потом достал из папки несколько чистых листов и положил перед Шарифом, рядом с ними положил небольшой огрызок карандаша.
— Вы правильно сделали, что пришли к нам и рассказали все, рафик Шариф, вы поступили как и должен был поступить коммунист и член партии. Если один коммунист видит, как другой коммунист встает на путь предательства революции — он не должен молчать, не должен думать, что это его не касается. Это касается всех нас, только вместе мы сможем отстоять нашу революцию. Вот вам бумага, я должен отлучиться чтобы доложить руководству. Пока меня нет — напишите список всех, кого вы знаете как заговорщиков, укажите места их службы. Если нужно будет — постучите в дверь и вам принесут поесть.
Офицер ХАД поднялся на второй этаж здания министерства, зашел в приемную заместителя начальника ХАД, генерала Яр Мухаммада, одного из наиболее ярых сторонников президента. Генерала Гуляма Фарука Якуби, начальника ХАД на месте не было — а генерал Мухаммад был и полученные от перебежчика данные должны были быть доложены немедленною Вооруженный мятеж мог начаться в любую минуту.
Генерал Яр Мухаммад принял офицера без очереди, ознакомился с протоколом опроса пришедшего в ХАД армейского капитана. Затем перечитал все это еще раз, нервно расхаживая по кабинету.
— Вы ему верите?
Офицер подумал, прежде чем ответить. Тут нужно было следить за словами.
— Оснований не верить ему у меня нет, рафик дагар генраль[107] , а важность информации, которую сообщил нам этот капитан такова, что я решил передать ее немедленно и лично вам.
Генерал Мухаммад знал, в принципе все, о чем говорил этот капитан — не знал только точную дату. Офицер этот, который пришел к нему в кабинет — тоже понятно, почему пришел, он участвовал в допросах арестованных по декабрьскому делу офицеров. Если армия придет к власти — его расстреляют одним из первых.
— Установочные данные на этого капитана получены?
— Так точно, успели подготовить, хотя и не полные. Алим Шариф, капитан афганской народной армии, пуштун, родом из провинции Нангархар, отец убит душманами. Проходил подготовку в специальной школе, отзывы инструкторов хорошие, один из лучших учеников на курсе, идейно образован, предан партии и народу. В восемьдесят седьмом был заброшен в Пакистан, проник в банду Хекматьяра, успешно работал больше года. Награжден. Приговорен к смерти шурой[108], терять ему нечего.
— Кого из участников заговора он назвал кроме этого… Джана?
— Пока больше никого. Я дал ему бумагу, пишет.
Генерал Мухаммад прошелся по кабинету.
— Кому сообщено об этом перебежчике?
— Кроме вас никому.
— А как он вышел на нас? Просто пришел сюда?
— Никак нет. Через учебный центр.
— Сколько человек видели его в здании?
— Только я и еще несколько…
Генерал нажал на кнопку, вызвал адьютанта.
— До тех пор, пока я не вернусь — майора Бега и тех, кого он назовет временно поместить под изоляцию, никаких звонков, никаких контактов пока я не вернусь. Возьмите свободный кабинет, отключите там телефон и выставьте пост. Где сидит этот?
— Четвертая.
— У четвертой допросной выставить усиленный караул. Если с тем, кто там находится, что-то произойдет — в тюрьму пойдете вы.
— Есть! — вытянулся адъютант
— Исполнять!
Вызвав служебную машину — черную Волгу — генерал Яр Мухаммад отправился во дворец Арк, машину сопровождали два открытых УАЗа, на одном из которых был пулемет. Теперь генералу контрразведки можно было ездить по Кабулу только с таким сопровождением.
Мелькали улицы, дуканы, хазарейцы со своими телегами, зелень, крики, плакаты с рекламой очередного индийского фильма, на который ходили смотреть всем Кабулом. На улицах — патрули, с автоматами, настороженные — группы защитников революции.
А есть ли чего еще защищать?
Дворец Арк тоже спешно укреплялся — боевые машины пехоты во дворе, бетонные блоки, спешно пополняемые запасы, усиление охраны, пулеметные точки на крыше. Пятьдесят офицеров и рота коммандос — не мало ли? Хотя… русские взяли Тадж-Бек ненамного меньшими силами. Кто знает — может, у Таная есть сторонники в охране дворца, просто об этом он никому не говорит. А может быть — задачей коммандос является блокировать дворец до тех пор, пока не подойдут танки.
Тяжелые времена настают, ох, тяжелые…
Во дворец его пропустили, проверил документы на входе, еще раз документы проверили на входе в само здание и третий раз — при входе на этаж президента, охраняемый автоматчиками, его родственниками.
В приемной почти никого не было, только адъютант, и кто-то по виду — из интеллигенции. Не знал, что тех, кого вызывает президент проводят через другую дверь прямо в кабинет.
— Кто там? — спросил Мухаммад, кивая на дверь.
— У доктора Наджибуллы сейчас на приеме генерал армии Якуби.
— Доложите обо мне, рафик. Президент должен выслушать меня немедленно, это дело государственной важности.
У президента действительно был генерал армии Якуби и больше никого не было. Президент, сильно постаревший за последнее время — когда он только избирался, он казался не старше тридцати — что-то
