— На одном из них. Все что я знаю о драконах — это то, что рассказывал мне брат, когда я была девочкой, кое-что я прочла в книгах, но известно, что даже Эйегон Завоеватель не осмеливался оседлать Вагара или Мераксеса, а его сестры — Балериона Черного Ужаса. Драконы живут дольше людей, некоторые — сотни лет, поэтому у Балериона были другие наездники после смерти Эйегона…но ни один наездник не летал на двух драконах.
Визерион снова зашипел. Между его зубов сочился дым, а глубоко в горле виднелось бурлящее золотое пламя.
— Они… они страшные создания.
— Они драконы, Квентин, — Дени приподнялась на цыпочках и легко поцеловала его в обе щеки. — Так же как и я.
Юный принц сглотнул.
— Я… Во мне тоже течет кровь дракона, Ваша Светлость. Я могу проследить свою родословную до первой Дейнерис, принцессы Таргариенов, которая была сестрой короля Даэрона Доброго и женой принца Дорна. Он построил для нее Водные сады.
— Водные сады? — по правде говоря, она очень мало знала о Дорне или его истории.
— Любимый дворец моего отца. Мне было бы приятно как-нибудь показать вам его. Сады с бассейнами и фонтанами сделаны из розового мрамора и выходят на море.
— Звучит прекрасно. — она увлекла его прочь из пещеры. Ему не место здесь. Ему не следовало вообще приезжать. — Вы должны вернуться туда. Боюсь, мой двор небезопасен для вас. У вас больше врагов, чем вы думаете. Вы заставили Даарио выглядеть глупцом, а он человек не того склада, чтобы забыть такое неуважение.
— У меня есть рыцари. Мои присягнувшие защитники.
— Два рыцаря. У Даарио пять сотен Воронов Буревестников. И тебе лучше также остерегаться моего лорда мужа. Он выглядит мягким и приятным человеком, я знаю, но не стоит обманываться. Корона Хиздара произошла от моей и ему служат несколько самых грозных бойцов мира. Если кому-то из них придет в голову заслужить его расположение, уничтожив его соперника…
— Я принц Дорна, Ваша Светлость. Я не побегу от рабов и наемников.
— Сэр Барристан позовет пару портшезов, чтобы отнести нас обратно на пир, но подъем все равно может показаться скучным. — огромная железная дверь позади них закрылась с гулким лязганьем. — Расскажите мне об этой другой Дейнерис. Я знаю меньше, чем следовало бы, об истории королевства моего отца. У меня никогда не было мейстера, когда я росла.
'С удовольствием, Ваша Светлость', — сказал Квентин.
Было далеко за полночь, когда последние из их гостей собрались уходить и Дени удалилась в свои покои, чтобы присоединиться к своему лорду и королю. Хиздар в конце концов повеселел, хотя слегка напился.
— Я держу свои обещания, — сказал он ей, пока Ирри и Жики раздевали их. — Ты желала мира и он твой.
— Я признательна.
Волнительный день воспламенил страсти ее мужа. Едва ее служанки останили их на ночь, как он сорвал с нее одежду и повалил на кровать. Дани обняла его руками, и позволила продолжать. Он был пьян, она знала, что что он не будет в ней долго.
Он не был. После он уткнулся носом в ее ухо и прошептал, “Богам было угодно, что бы мы сделали сына сегодня вечером.”
Слова Мирри Маз Дуур зазвучали у нее в голове. Когда солнце взойдет на западе и зайдет на востоке. Когда моря высохнут, а горы разлетятся листьями на ветру. Только тогда, твое лоно оживет и ты родишь ребенка. Тогда он вернется, но не раньше. Смысл этих слов был прост: Кхал Дрого скорее вернется из мертвых, чем она родит ребенка. Но некоторыми секретами она ме могла поделиться, даже с мужем, поэтому позволила Хиздару тешить себя надеждами.
Ее благородный муж вскоре заснул. Деенерис только ворочалась рядом с ним. Ей хотелось потрясти его, разбудить, заставить схватить, поцеловать и снова трахнуть, однако она знала, что если даже она бы это сделала, то он все равно снова бы заснул, оставив ее одну в темноте. 'Интересно, что сейчас делает Даарио? Не может заснуть? Думает о ней? Действительно ли ее любит? Ненавидит ее за брак с Хиздаром? Мне никогда не следовало пускать его себе в постель. Он всего лишь наемник, неподходящая партия для королевы, и все же…'
'Я это знала, но все равно сделала.'
— Моя королева? — произнес приятный голос в темноте.
Дени вздрогнула. 'Кто здесь?'
— Только Миссандея. — Переписчица из Наата подошла ближе к кровати:
— Я слышала, как вы плакали.
'Плакать? Я не плачу. Почему я должна плакать? У меня есть мир, у меня есть мой король, у меня есть все, что королева может пожелать. У тебя был плохой сон, вот что это было.'
'Как скажите, Ваша Светлость.' Она поклонилась и собралась идти. 'Останься,' сказала Дени. 'Я не желаю быть в одинночестве.'
'Его Светлость с тобой,' Мисандея показала. 'Его Светлость дремлет, но я не могу спать. Утром я должна искупаться в крови. Цена мира.' Она улыбнулась тускло и похлопала по кровати. 'Подойди. Сядь. Поговори со мной.'
'Как вам будет угодно.' Мисандея присела рядом с ней. 'О чем мы поговорим?'
— О доме, — предложила Дени:
— Наат. Бабочки и братья. Расскажи о том, что делает тебя счастливой, что заставляет тебя смеяться, все твои сладкие воспоминания. Напомни мне о том, что добро все еще есть в этом мире.
От Мисандеи ей полегчало. Она все еще говорила, когда Дени наконец то уснула, странный сон, полу-оформленые сны из дыма и огня.
Утро наступило слишком быстро.
ТЕОН
День подкрался к ним так же, как Станнис — незаметно.
Винтерфелл не спал несколько часов, его стены и башни были переполнены людьми в шерсти, кольчугах и коже, в ожидании нападения, которое так и не пришло. К тому времени как небо начало светлеть, звук барабанов затих, хотя сигналы боевого рога были слышны втрое чаще, каждый раз всё ближе и ближе. И по-прежнему шел снег.
— Буря закончится сегодня. — громко настаивал один из выживших мальчиков — помощник конюха.
— Потому, что это даже не зима.
Теон засмеялся бы, если бы он смел. Он помнил сказки Старой Нэн, рассказывавшей о бурях, которые бушевали сорок дней и сорок ночей, год, десять лет… бури, которые хоронили замки и города и целые королевства под сотнями фунтами снега.
Он сидел в задней части Большого Зала, недалеко от лошадей, наблюдая как Абель, Рован и прачка с
