Он почти выдал тогда себя, но что-то остановило его — осторожность, трусость или инстинкт, называйте как хотите. Он не мог представить себе, что Барристан Отважный встретит его иначе кроме как с враждебностью. Селми никогда не одобрял Джейме в Королевской Гвардии. Перед востанием старый рыцарь считал его слишком молодым и неопытным; после он часто говорил, что Цареубийце следует снять свой белый поащ и одеть вместо негочерный. Что касается грехов Тириона, то они были еще хуже. Джейме убил безумца. Тирион всадил арбалетный болт в пах собственного отца, которому Сир Барристан служил годы. И все равно он бы попытался открыть себя, но в тот момент Пенни ударила его в щит и шанс был упущен навсегда.
— Королева смотрела наш поединок, — Пенни рассказывала другим рабам в очереди — но это был единственный раз, когда мы ее видели.
— Вы должно быть видели дракона, — сказал старик.
Если бы. Боги даже этим не удостоили его. Когда Дейенерис Таргариен забиралась на дракона, Кормилица уже заковывал их лодыжки в кандалы, дабы на обратном пути к хозяину они не сбежали. Если бы их надсмотрщик отошел бы куда-нибудь после того, как привел их на эту бойню, или убежал бы как остальные рабы, когда дракон спустился с неба, два карлика могли бы уже прогуливаться свободными. Или, что более вероятно, бежали бы прочь, звеня своими маленькими колокольчиками.
— Был ли там дракон? — Тирион пожал плечами. — Я знаю только то, что мертвых королев не находили.
Старика это не убедило.
— Ну, они насчитали сотни трупов. Их стащили в яму и сожгли, хотя половина уже была обуглена. Может быть они не узнали ее, обожженную, в крови и разбившуюся. Может быть они сговорились ничего не рассказывать, чтобы вы рабы не проговорились.
— Это мы-то, рабы? — возмутилась темнокожая женщина. — Ты тоже носишь ошейник.
— Ошейник Газдора, — похвалился старик. — Со дня рождения. Я почти что брат для хозяина. Рабы наподобие вас, отбросы из Астапора и Юнкая, мечтают о свободе, но я не отдал бы драконьей королеве свой ошейник, даже если бы она предложила пососать мой член взамен. Иметь хорошего хозяина все же лучше.
Тирион не стал спорить. Самая хитрая вещь в рабстве, это то как легко к нему привыкнуть. Как ему казалось, жизнь большинства рабов не сильно отличалась от жизни слуг в Кастерли Рок. Правда, некоторые рабовладельцы и надсмотрщики были грубыми и жестокими, но то же самое можно было сказать о некоторых лордах Вестеросса, их управляющих и помощниках. Большинство Юнкайцев обращались с рабами достаточно терпимо, пока те выполняли свою работу и не создавали проблем… и этот старик в его ржавом ошейнике, с его неистовой верностью Лорду Трясущиеся Щеки, вовсе не был исключением из правил.
— Газдор Великодушный? — спросил тирион елейно. — Наш хозяин Еззан часто рассказывал о его остроумии.
Как на самом деле выражался Еззан, звучало примерно как 'у меня больше ума в левой ягодице чем у Газдора и его братьев вместе взятых. Тирион подумал, что благоразумнее не озвучивать цитату.
Уже после полудня он и Пенни достигли колодца, из которого черпал воду одноногий раб. Он подозрительно посмотрел на них:
— Кормилица всегда приходит за водой для Еззана с четырьмя мужчинами и повозкой с мулом. — Он опустил ведро в колодец еще раз. Раздался тихий всплеск. Одноногий дождался пока оно наполнится и начал поднимать его вверх своими загорелыми шелушащимися руками, тощими на вид, однако мускулистыми.
— Мул умер, — сказал Тирион. — Несчастный Кормилица тоже. А сейчас Еззан сам оседлал бледную кобылу, а у шести его солдат понос. Можно мне два полных ведра?
— Конечно.
Слова Тириона положили конец пустой болтовне.
Они пошли обратно, карлики несли по два до краев полных ведра сладкой воды, а сир Джорах шел с двумя ведрами в каждой руке. День становился все жарче, воздух был густой и влажный, словно промокшая шерсть, а ведра, казалось становились тяжелее с каждым шагом. Длинная прогулка на коротких ножках. Вода выплескивалась из их ведер с каждым шагом, расплескиваясь около их ног, а их колокольчики играли походную песню. Если бы я знал, что докачусь до такого, Отец, я бы оставил тебя в живых. В полумиле к востоку поднимался столб черного дыма там, где подожгли шатер. Сжигали умерших прошлой ночью.
— Вон туда, — сказал Тирион, кивнув головой вправо.
Пенни недоуменнно посмотрела на него:
— Мы шли не этим путем.
— Ну мы же не хотим дышать этим дымом. Он воняет.
Это не было ложью. Не полностью.
Вскоре появилась Пенни, пыхтя и борясь с весом ее ведер. 'Мне нужно отдохнуть'
— Как пожелаешь, — Тирион поставил ведра с водой на землю, благодарный за эту остановку. Его ноги сильно сводило судорогой, поэтому он нащел приглянувшийся ему камень, и уселся на него, потирая бедра.
— Я могу помочь тебе, — предложила Пенни. — Я знаю точки на теле, облегчающие боль.
Тирион был старше Пенни, но все еще смущался от ее прикасаний. Он повернулся к сиру Джораху.
— Еще немного избиений, и ты будешь страшнее меня, Мормонт. Скажи, а силы на драку в тебе еще остались?
Огромный рыцарь поднял свои почерневшие глаза и взглянул на него как на вошь.
— Хватит, чтоб свернуть тебе шею, Бес.
— Хорошо. — Тирион взял ведра. — Тогда сюда.
Пенни подняла бровь:
— Нет, нам налево. Харридан там.
— А там — Злая Сестра, — кивнул Тирион в другом направлении. — Поверь мне, — сказал он, — Мой путь короче.
И он пошел, позванивая своими колокольцами. Пенни пойдет следом, знал он.
Иногда он завидовал девушке и ее милым маленьким мечтам. Она напоминала ему Сансу Старк, невесту-ребенка, которую он взял в жены и потерял. Несмотря на те ужасы, что Пенни пережила, она почему-то осталась доверчивой. Но она-то должна лучше знать жизнь. Она старше Сансы. И она карлик. А ведет себя так, как будто позабыла об этом, словно она красавица из знатного рода, а не рабыня в цирке уродов. По ночам Тирион часто слышал как она молится. Пустая трата слов. Если даже существуют боги, чтобы внимать молитвам, то это чудовищные божества, мучающие нас для забавы. Кто же еще мог создать этот мир, где столько рабства, столько крови и боли? Кто мог сотворить нас такими? Иногда ему хотелось дать ей пощечину, встряхнуть ее, наорать на нее, все что угодно, лишь пробудить ее от этих мечтаний. Никто не спасет нас! — он хотел крикнуть это ей в лицо. Все худшее еще впереди. Но почему-то он не мог произнести этих слов. Вместо того, чтобы отвесить хорошую оплеуху по ее уродливому лицу и стряхнуть пелену с ее глаз, он почему-то клал руки ей на плечи или прижимал ее к себе. Каждое прикосновение — ложь. Я отдал ей столько фальшивых монет, что она почти поверила, что стала богатой.
Он даже не рассказал ей правду о Яме Дазнака.
Львов. Они собирались спустить на нас львов. Это была бы тонкая ирония. Возможно, у него осталось бы время для короткого горького смешка перед тем как его разорвут на части.
Внизу, под трибунами, в помещениях, лишенных света, существовал целый мир, скрытый от всех. Это, прежде всего, были сами бойцы ямы, а также люди, что обслуживали их, 'быстрых или мертвых' — повара, их кормившие; торговцы оружием, что вооружали их; врачеватели-цирюльники, кои пускали им кровь, брили и перевязывали раны; шлюхи, ублажающие их и перед и после боев; уборщики трупов, что волокли тела проигравших по песку при помощи цепей и крюков.
Никто и никогда не рассказывал ему о том конце, что был им уготован, но не так уж много слов и нужно, чтоб догадаться, что находится внизу, под кирпичами Ямы Дазнака.
