Танец с драконами

–;Никто. — Каждое твое слово разит Блошиным Концом. — Тебя выдала твоя сообразительность. Говорят, никто не превзойдет умом парня из Королевской Гавани.

Казалось, это испугало его:

— Кто говорит?

— Все. — Я.

— С каких это пор?

С тех пор как я это придумал.

— Испокон веков, — соврал он. — Мой отец имел обыкновение повторять это. Ты знал лорда Тайвина, Кем?

— Десница. Однажды я видел его, скачущего на холм. У его людей были красные плащи и маленькие львы на шлемах. Мне понравились эти шлемы. — Его губы сжались: — Хотя сам Десница мне никогда не нравился. Он прикарманил себе весь город. И он разбил нас на Черноводной.

— Ты был там?

— Со Станнисом. Лорд Тайвин появился с призраком Ренли и напал на нас с фланга. Я бросил копье и побежал, но на корабле чертов рыцарь сказал: 'Где твое копье, мальчик? У нас нет места для трусов', и они свалили, бросив меня и тысячи других. Потом я слышал, что твой отец отправлял тех, кто воевал за Станниса, на Стену, так что я перебрался через Узкое море и присоединился к Младшим Сыновьям.

– Скучаешь по Королевской Гавани?

— Бывает. Я скучаю по одному парню, он… он был моим другом. И по своему брату, Кеннету, но он погиб на мосту из кораблей.

— Слишком много хороших людей погибло в тот день, — шрам Тириона яростно зачесался. Он поскреб его ногтем.

— И по еде я скучаю, — добавил Кем, с тоской в голосе.

– Стряпня твоей матушки?

— Крысы б не стали есть стряпню моей матушки. Была там одна харчевня… Никто не готовил такую похлебку, как они. Такая густая, что ложка в ней стояла, с кусками мяса и всего остального. Ты ее пробовал когда-нибудь, Полумуж?

— Раз или два. 'Похлебка певца', называл я ее.

— Чего это?

— Она была такой вкусной, что мне хотелось петь.

Кему это понравилось:

— Похлебка певца. В следущий раз я назову ее так, когда буду заказывать на Блошином Конце. А по чему скучаешь ты, Полумуж?

По Джейме, подумал Тирион. По Шае. И Тише. По моей жене, которую я едва знал. — По вину, шлюхам и богатству, — ответил он. — особенно по богатству. За деньги можно купить и вина и шлюх. И мечи, и таких Кемов, которые будут ими сражаться.

— А это правда, что уборные в Утесе Кастерли сделаны из цельных кусков золота? — спросил его Кем.

— Не стоит верить всему, что слышишь. Особенно, если это касается Ланнистеров.

— Говорят, что все Ланнистеры — лживые змеи.

— Змеи?

Тирион рассмеялся.

— Этот звук — ты слышишишь, как мой мой отец извивается в своей могиле. Но нет никакой разницы, Кем. Наступи на змею или на львиный хвост, умрешь в любом случае.

К тому времени они добрались до оружейной, чем бы она ни была. Кузнецом был знаменитый Молот, нелепый неуклюжий гигант с левой рукой вдвое толще, чем правая.

— Он скорее пьян, чем трезв, — сказал Кем, — Бурый Бен закрывает на это глаза, но однажды у нас будет настоящий оружейник.

Учеником Молота был жилистый рыжий юноша по имени Гвоздь. Конечно. Как же еще? подумал Тирион. Молот спал пьяным сном, когда они пришли в кузницу, как и предсказывал Кем, но Гвоздь не возражал, чтобы два карлика покарабкались по фургонам.

— Дряное железо в большинстве своем, — предупредил он их, — но можете брать то, что захотите использовать.

Под каркасом из деревянных рам и жесткой кожи фургон был доверху наполнен старым оружием и доспехами. Тирион бросил взгялд и вздохнул, вспоминая мерцающие стеллажи мечей, копий и алебард в оружейной Ланнистеров в глубине Кастерли Рок.

— Это может занять некоторое время, — объявил он.

— Кое-что тут звучит, как сталь, если поискать, — проворчал густой голос, — ничего хорошего нет, но это остановит меч.

Большой рыцарь спустился с кормы фургона, закованный с головы до пят в сталь компании. Его левый понож не совпадал с правым, латный воротник был покрыт ржавчиной, наплечные щитки, богатые и витиеватые, были инкрустированы чернеными цветами. На правой руке была рукавица из омаровой стали, на левой — беспалая ржавая кольчужная рукавица.

В соски на мускулистом нагруднике была вдета пара железных колец. Его полный шлем щеголял рогами барана, один из которых был сломан.

Когда рыцарь снял его, под ним обнаружилось помятое лицо Джораха Мормонта. Каждым своим дюймом он был похож на наемника, а не на полусломанное нечто, которое мы забрали из клетки Йеззана, подумал Тирион. Его синяки почти исчезли и опухол на лице практически спали, поэтому Мормонт снова выглядел почти по-человечески…хотя смутно напоминал себя прежнего. Лицо демона, которое рабовладельцы выжгли на его правой щеке, чтобы пометить его, как опасного и непокорного раба навсегда останется с ним. Сир Джорах никогда не был тем, кого можно было назвать симпатичным. Клеймо превратило его лицо в нечто пугающее.

Тирион ухмыльнулся.

— Пока я красивее тебя, я доволен. — он повернулся к Пенни. — Забирай тот фургон. А я начну с этого.

— Будет быстрее, если мы поищем вместе, — она надела ржавый железный полушлем, хихикнула и стукнула по нему, — Я выгляжу устрашающе?

Ты выглядишь, словно шут с ведром на голове.

— Это полушлем, тебе же нужен полный шлем.

Он нашел один, и надел вместо прежнего.

— Он слишком большой, — голос Пенни эхом отразился внутри стали, — я ничего не вижу.

Она сняла шлем и бросила в сторону. — И что не так с полушлемом?

— Он наполовину открывает лицо. — Тирион ущипнул ее за нос. — Я люблю смотреть на твой нос. И я хочу, чтобы он у тебя остался.

Её глаза расширились.

— Тебе нравится мой нос?

О, Семеро, спасите меня! Тирион отвернулся и стал копаться в старой броне позади телеги.

— А есть ещё какие-либо части меня, которые тебе нравятся? — спросила Пенни.

Должно быть, она хотела, чтобы это звучало игриво, но вместо этого прозвучало грустно.

— Я увлечен всеми твоими частями, — сказал Тирион в надежде, что на этом тема будет исчерпана, — и своими тоже.

— Зачем нам нужна броня? Мы же только актеры, мы всего лишь притворяемся, что деремся.

— Ты очень хорошо притворяешься, — произнес Тирион, рассматривая тяжелую кольчужную рубашку, дырявую настолько, что она казалась изъеденной молью. Какая это моль питается кольчугами?

— Притвориться мертвым — один из способов выжить в битве. Хорошая броня — это еще один