— Требушеты, — прорычал Бритоголовый, — все шесть.
Галазза Галаре встала.
— Так Юнкайцы отвечают на ваши предложения, сир. Я предупреждала вас, что их ответ вам не понравится.
Значит они выбрали войну. Да будет так. Сир Барристан почувствовал странное облегчение. Война для него понятна.
— Если они думают, что разрушат Миэрин бросая камни-
— Не камни, — голос старой женщины был полон печали и страха. — Трупы.
ДЕЙЕНЕРИС
Холм был каменным островом посреди моря зелени.
Дени потребовалась половина утра, чтобы с него спуститься. Она успела запыхаться к тому времени, как достигла подножья. Ее мышцы болели, и казалось, у нее начинался жар. Острые камни оцарапали ей руки в кровь. Хотя выглядели они уже лучше, чем раньше, решила она, сковырнув лопнувший волдырь. Ее кожа была розовой и нежной и бледно молочная сукровица сочилась из ее треснувших ладоней, но ожоги уже заживали.
Книзу холм сильно расширялся. Дени прозвала его Драконьим Камнем в честь древней твердыни, где была рождена. У нее не осталось воспоминаний о настоящем Драконьем Камне, но этот она забудет нескоро. Жесткая трава и колючие кусты покрывали нижнюю часть его склонов, выше зазубренная вереница голых камней стремительно и круто взмывала в небо. Там среди разломанных валунов, острой горной гряды и игольчатых скал Дрогон устроил свое гнездо в неглубокой пещере. Когда Денни впервые увидела холм, то поняла, что он жил там уже некоторое время. В воздухе чувствовался запах гари, все камни и деревья вокруг обуглились и почернели, земля была покрыта обожженными и сломанными костями, и все же это был его дом.
Дени как никто понимала всю ценность дома.
Два дня назад, взобравшись на вершину скалы, она обнаружила воду к югу от нее, тонкая нить лишь коротко сверкнула в лучах заходящего солнца. Ручей, решила Денни. Маленький, но он приведет ее к большему потоку, а тот в свою очередь должен впадать в небольшую речку, а все реки в этой части света были притоками Скахадана. Как только она доберется до Скахадана, ей останется лишь следовать по его течению до Залива Работорговцев.
Конечно она могла вернуться в Миэрин на драконе. Но Дрогон этого желания не разделял.
Повелители драконов Старой Валирии управляли своими драконами с помощью сдерживающих заклинаний и волшебных горнов. Дейнерис сделала это словом и кнутом. Взобравшись на драконью спину, она часто чувствовала себя будто учится ездить заново.
Когда она хлестала свою серебристую кобылу по правому боку, кобыла шла налево; для лошади первый инстинкт — убегать от опасности. Когда она била кнутом поперек правой стороны Дрогона, он поворачивал направо; основной инстинкт дракона — всегда атаковать. Хотя иногда казалось не важным куда она его ударила, он летел куда хотел и нес её с собой. Ни кнут, ни слово не могли повернуть Дрогона, если он не желал поворачивать. Кнут больше раздражал его, чем ранил, и она заметила, что его чешуя стала тверже, чем рога.
И не важно как далеко улетал дракон каждый день, с приходом сумерек какой-то инстинкт тянул его обратно к Драконьему камню. Его дом, не мой. Её дом был позади, в Мирине, с её мужем и с её любимым. Конечно, это было то место, которому она принадлежала.
Продолжай двигаться. Если я обернусь — я пропала.
Воспоминания сопровождали ее. Облака под ногами. Маленькие как муравьи, лошади мчаться по траве. Серебряная луна, такая близкая, что можно прикоснуться. Реки, струящиеся внизу, ярко- синие, блестящие на солнце. Смогу ли я когда-нибудь вновь увидеть такую красоту? На спине Дрогона, она чувствовала цельной. В небе беды этого мира не могли коснуться ее. Как она могла отказаться от этого?
Однако всё это уже в прошлом. Девочка может проводить свои дни в играх, но она была взрослой женщиной, королевой, женой, матерью тысяч. Её дети нуждались в ней. Дрогон покорился кнуту, и ей тоже следует покориться. Она должна снова надеть свою корону и возвратиться к своей эбеновой скамье, в объятия своего благородного мужа.
К равнодушным поцелуям Хиздара.
Этим утром солнце припекало, небо было голубым и безоблачным. Это радовало. Одежда Денни превратилась в лохмотья и совсем не позволяла согреться. Одна из ее сандалий соскользнула во время безумного полета из Миэрина, а вторую она оставила наверху в пещере Дрогона, решив, что лучше идти босиком, чем наполовину обутой. Свой токар и вуаль она сбросила в бойцовой яме, а ее льняная нижняя туника не предназначалась для защиты от жарких дней и холодных ночей Дотракийского моря. Пот, трава и грязь испачкали ее, а Денни оторвала полосу от подола, чтобы перевязать себе голень. Наверное, я выгляжу измученной оборванкой, подумала она, но если дни по-прежнему будут теплыми, я, по крайней мере, не замерзну.
Ей было одиноко и большую часть времени она испытывала боль или голод…но несмотря на все это она была странно счастлива здесь. Немного боли, пустой желудок, озноб по ночам… какое все это имеет значение если ты можешь летать? Она хотела делать это снова и снова.
Чхику и Ирри должно быть ждут на вершине её пирамиды в Мирине, сказала она себе. Также её милая помощница Миссандрея, и все её маленькие прислужницы. Они бы принесли ей еды, и она могла бы искупаться в бассейне вблизи хурмы (дерева). Это было бы приятно опять почувствовать себя чистой. Дени не нуждалась в зеркале чтобы знать что она была грязной.
Также она была голодна. Одним утром она нашла немного дикого лука, растущего на полпути вниз южного склона, позднее в тот же день покрытые листвой красноватые овощи, которые могли быть какой-то странной разновидностью кабачка. Чтобы это не было, это не сделало её больной. А в остальном одна рыбина, которую она поймала в в родниковом водоеме снаружи пещеры Дрогона, она выжила так хорошо как могла на драконьих объедках, на обожжённых костях и кусках дымящегося мяса, наполовину обуглившихся, на половину сырых. Она нуждалась в большем, она знала. Однажды она пнула треснувший овечий череп раскрытой стороной ноги и послала его подпрыгивать по краю холма. И когда она смотрела на череп падающий вниз по крутому склону к морю травы, она поняла, что должна идти.
Она отправилась через высокую траву энергичной походкой. Дени чувствовала тепло между её пальцами. Трава была высотой с её рост Она никогда не казалась такой высокой, когла я была верхом на Серебрянке, скачущая рядо с моим солнце-и-звезды во главе кхаласара. Во время ходьбы кнут управляющего бойцовской ямы постукивал по её бедру. Это и тряпки на ней были всем что она захватила с собой из Мирина.
Хотя она шла через зеленый океан, летней насыщенной зелени не было. Даже здесь чувствовалась осень, а за ней вскоре последует зима. Трава была бледнее, чем она помнила, тусклого и болезненно зеленого цвета, по краям переходящего в желтый. После этого она станет бурой. Трава умирала.
Дейенерис Таргариен не была гостьей в Дотракийском море, огромном океане травы, который простирался от леса Кохора до Матери Гор и Чрева Мира. Она впервые увидела его, когда была еще девочкой, новобрачной Кхала Дрого, по пути в Вэйс Дотрак, чтобы предстать перед старухами
Но в Красной пустыне все ее счастье превратилось в пепел. Ее солнце и звезды упал с коня,
