освободился, благодаря протекции какого-то кореша с зоны нанялся в бригаду строителей, и уехал в Подмосковье, в Пушкинский район, в поселок Мамонтовка, возводить коттеджи. Сейчас он там. У Олега Варицкого судьба не сложилась. После армии устроился водителем в автоколонну. Как-то повез в Краснодар цистерну со спиртом, по какой-то причине машина загорелась, и Варицкий не смог из нее выбраться. Вот так вот. Что касается Фокина, то…
Леонченко принялся листать бумаги:
— Ага, вот он, Фокин Михаил Андреевич. В 1982 году попал с женой и дочерью в автокатастрофу. Фокин и его супруга погибли, выжила одна дочь. Правда, если верить материалам того дела, свидетелей аварии на глухой дороге не было, и девочке несколько часов пришлось провести в искореженной машине, которая улетела в посадки. По счастью, «Жигули» не загорелись. Когда дачники утром обнаружили останки автомобиля, кузов пришлось вскрывать автогеном. Девчонку ввиду отсутствия близких родственников определили в детский дом N 1.
— А дальнейшая ее судьба как сложилась?
— Ты слишком много от меня хочешь, Алексей. Ну не успел я отследить ее дальнейшую судьбу. Как раз этим и собирался заняться в ближайшее время. Думаешь, мне кроме тебя больше заняться нечем?
Леонченко сделал вид, будто надулся, хотя Клёст прекрасно знал, что это всего лишь маска. Все его обиды гроша ломаного не стоили, но следователь иногда любил демонстрировать, какой якобы тонкой и ранимой натурой он является. Правда — Алексей сам был тому пару раз свидетелем — на допросах Леонченко мог так напугать подследственного, что тот готов был признаться даже в том, чего не совершал, лишь бы поскорее избавиться от жуткого следователя.
— И как скоро ты примешься за девушку?
— Скоро, скоро, не волнуйся. Думаю, сейчас нужно заняться личностью Дроздова-младшего, — подвел итог Виктор. — Позвоню в Пушкино, тамошним мусорам, Интересно, Гена, а ты про своих соратников по перу говоришь «борзописцы» или «журналюги»? может, согласятся помочь, установят за Дроздовым наблюдение… Слушай, если уж на то пошло, то в чем-то с Хорьковым я солидарен. Те, с кем он расправился, никакой ценности для общества не представляли. Тоже глупость. Взять хоть бизнесмена… Я навел кое-какие справочки. Этот Рогозин был из породы дельцов типа купи-продай. Брал за одну цену, толкал вдвое, а то и втрое дороже. То есть по существу никакой пользы обществ он не приносил. Ген, да ты что, серьезно?!Про младшего, с неправильной сексуальной ориентацией, я и вовсе молчу. Да и Дроздов этот срок тянул, как ты догадываешься, не просто так…
— А моя мать?! Моя мать тоже ценности для общества не представляла?
Леонченко явно стушевался, и попытался оправдаться:
— Ну, я не ее имел в виду… Да что ты к словам придираешься, ты же понимаешь, о чем я.
— Да понимаю я тебя, понимаю. Только ты, наверное, все же забыл, что в конце этого скорбного списка должна появиться моя фамилия. Надеюсь, хоть цветов от тебя на могилку дождусь.
— Ну дурак! И шутки у тебя дурацкие…
Виктор вскочил и в сердцах принялся мерить шагами свой кабинет.
— Ладно, — пошел на мировую Алексей, — не суетись. Давай вернемся к нашим баранам…
И сам же поморщился от такого сравнения. Не хотел, а все равно получилось нехорошо.
— Кстати, что там с чекистами?
— А что? Янис с Петерсом в курсе всего, что я тебе сказал. Но свои делишки держат в секрете. Они копают параллельно, пропадают где-то целыми днями, однако делиться результатами не торопятся. Да я и не настаиваю, пусть их… Как говорится, меньше знаешь — лучше спишь.
Но на следующий день Леонченко пришлось отложить все дела. Позвонили из Пушкино и сообщили, что буквально за несколько часов до установления наблюдения Валентин Дроздов найден обезглавленным на пилораме строящегося коттеджа. Тело пока находится в местном морге, ждут, когда за ним приедут родственники.
— Я больше чем уверен, что это дело рук Зиновия, — заявил Клёст, когда Леонченко вызвонил его дома, стоящим в задумчивости у холста.
— Я тоже этого не исключаю, хотя тамошний патологоанатом уверен, что Дроздов просто напился и в таком виде свалился прямо на пилораму, где ему отрезало голову…
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Теперь еще и обезглавленный. Да этот Хорьков просто любитель изощренных убийств. Впрочем, его причастность к смерти Дроздова еще нужно доказать. Мало ли что…
— В общем, есть предложение нам смотаться на место, тем более что с момента смерти прошло не так много времени, тебе должно хватить. На командировку у прокурора я выклянчил, сумел убедить его, что это звено одной цепи. Мол, человек находился в разработке, и тут вдруг почему-то решил свалиться под лезвие пилы. Ну, так ты как, готов к поездке? Медлить нельзя, а то и правда родственники заберут тело, приедем на пустое место.
— За сколько управимся? А то у меня заказчик…
— Я думаю, дня за два. Отправляемся сегодня вечером на девятичасовом, я уже и о билетах позаботился. Встречаемся на перроне в половине девятого.
— Хорошо, буду. Янис с Петерсом едут?
— Я предложил им, но они отмазались, мол, дела у них. Ну и хрен с ними, без них обойдемся.
Из-за внеплановой поездки Алексею пришлось отложить свидание с Оксаной. Позвонил, извинился и, краснея (хорошо, что она этого не видела), соврал, мол, в Москве родственница чуть ли не при смерти, нужно срочно ехать. Оксана если и уловила в его голосе ложь, то виду не подала.
— Езжай, конечно же… Я бы на твоем месте даже не извинялась.
Из дома он вышел около восьми. И столкнулся на выходе из подъезда с чернявенькой девицей в легкомысленной маечке с Микки Маусом. Незнакомка тут же навела на него объектив небольшого цифрового фотоаппарата.
— Эй, вы кто? — спросил Клёст, пытаясь заслониться от объектива.
— Я та самая Ольга Кочарян из «Приволжских вестей», — как ни в чем не бывало, ответила девушка, убирая камеру. — Надо думать, что это вы пожаловались чекистам, которые посоветовали мне вас не трогать. Однако я девочка настырная, и вот я здесь…
— Послушайте, настырная девочка, — едва сдерживая рвущееся наружу негодование, процедил Алексей. — Я вам камеру-то сейчас разобью, а вас сдам в милицию. А потом еще иск впарю и вам, и вашей газетенке. Вы что, этого хотите?
— Безусловно, вы вправе это сделать, но я собрала немало информации о вас, и она документально подтверждена…
— Кем?
Ольга закусила губу, кажется, впервые за время разговора почувствовав себя неловко. Наконец выдавила:
— Я не имею права разглашать свой источник информации. Но если мы ее опубликуем — это будет настоящая бомба. Просто мне хотелось услышать все из первых уст. А, кроме того, мы могли бы договориться, что можно публиковать, а от чего лучше воздержаться. В крайнем случае, поставили бы во главу угла ваши творческие способности как художника, а паранормальные стали как бы побочным эффектом. Ну, так как?
— Никак!
Он отвернулся и быстро пошел прочь. Журналистка даже не попыталась его догнать. Проводив несостоявшегося героя публикации грустным взглядом, девушка достал из пачки сигарету и жадно затянулась. Задумавшись, она не обратила внимания на появившуюся из того же подъезда прихрамывающую фигуру…
Ровно в половине девятого Клёст был на вокзале. С собой взял только самое необходимое. Леонченко припозднился на десять минут, сослался на плотный рабочий график. Домой успел заскочить всего на пару минут.
За несколько минут до отъезда пошел дождь. Виктор заметил, что согласно примете дождь в дорогу к удаче. Когда за окном проплывал перрон, Алексею показалось, что он увидел на нем две одинаково одетые фигуры, стоящие под одинаковыми черными зонтами. Но в следующее мгновение те растворились в толпе
