абориген никогда ещё не видел чего-либо похожего. Мальчик встал прямо, выпятил грудь и начал медленно поворачиваться кругом. Тонкие тёмные пальцы аборигена ощупывали его рубашку, пробуя крепость ткани, постигая тайну пуговичных петель. После рубашки он принялся за брюки. Тут Питера прорвало.
— Это шорты, — затараторил он, — короткие штаны. А почему у тебя нет? Разве тут нет магазина, чтобы их купить?
Но абориген весь ушёл в своё дело. Он обнаружил резинку, которая поддерживала шорты. И пока он ощупывал эту удивительную штуку, белый мальчик болтал.
— Смотри, как она хорошо растягивается.
Питер оттянул резинку и отпустил её. От резкого звука абориген испуганно подпрыгнул. Вполне удовлетворённый собой, Питер повторил ещё раз, скорчил рожу и зашатался, как будто бы его стукнули. Абориген понял шутку. Он только хмыкнул, но не потерял над собой контроля, потому что был занят важным делом. Свой осмотр он закончил исследованием сандалий Питера. Затем он повернулся к Мэри.
Девочка страшилась этого момента. И всё же она не отступила. Один бог знал, сколько ей это стоило. Её нервы были напряжены до предела, зубы стиснуты. Мысль о том, что этот голый чёрный мальчик может сделать с ней что-то ужасное, приводила её в трепет. Это было так отвратительно. Дома, в Гринвуде, черномазого непременно бы линчевали за то, что он прикоснулся к белой девочке. Мэри однажды видела, как огромная толпа с топотом, свистом и улюлюканьем промчалась мимо их дома. Они ловили молодого негра. Потом послышалось два выстрела. А за обедом отец говорил: «Сегодня утром линчевали одного ниггера с Восьмой улицы. Эта дрянь пыталась оскорбить Китти, дочь директора колледжа Эмерсона. Всех чёрных нужно перестрелять или отправить обратно в ихнюю Африку».
И всё же она не сдвинулась с места. Даже тогда, когда чёрные пальцы, как пауки, ползали по её телу. Она молча стояла, и где-то в глубине души чувствовала, что не должна ничего бояться. Немного смущённая, немного обиженная и порядком сбитая с толку, она стояла и ждала, что будет дальше.
Абориген закончил свой осмотр. Старший из этих двух незнакомцев выглядел так же, как и младший, за исключением того, что все вещи, висевшие на нём, были ещё более смешными. Уже машинально ещё раз он провёл пальцами по лицу, платью и сандалиям Мэри. Он узнал всё, что хотел. Повернувшись туда, где на песке лежал детёныш кенгуру, абориген поднял его. Несколько крупных муравьёв уже копошились в его шерсти. Мальчик стряхнул их и тихо пошёл прочь. Скоро он скрылся в кустарнике.
Это было так неожиданно, что дети даже опешили. Питер первый понял, что произошло.
— Мэйми, — голос у него был испуганным, — он бросает нас!
Девочка не ответила. В ней боролись противоречивые чувства. Облегчение, что голый чёрный мальчик скрылся, и сожаление, что она не попросила его о помощи. Страх, что никто больше не вызволит их из беды, и брезгливое ощущение, что это может сделать чёрный. Два дня назад Мэри знала бы, что делать и как делать. А что делать сейчас? Она закрыла лицо руками.
— Мэйми, — крикнул Питер, — пошли за ним!
Он сорвался с места и, ломая кусты, бросился за аборигеном. Медленно и нерешительно сестра двинулась за ним.
— Эй, ты! — пронзительный крик Питера раскатился по пустыне. — Подожди-и-и!
6
Абориген обернулся. Он почувствовал, что означает этот крик: незнакомцы решили идти за ним. Он уже слышал, как они продираются сквозь кусты.
Мальчик остановился. Поджидая, он с любопытством поглядывал на них.
Питер подбежал первым.
— Эй, не бросай нас, — тяжело дыша, воскликнул он. — Мы заблудились. Мы хотим есть и пить. Как пройти к морю, в Аделаиду?
Смешной голос Питера снова развеселил аборигена. Мэри заметила это по его глазам. Ах, как несправедливо, как ужасно несправедливо, что она и брат, белые люди, должны обратиться за помощью к негру, голому негру, который к тому же и насмехается над ними.
Она схватила Питера за руку, пытаясь оттащить его в сторону. Но малыш не терзался сомнениями, как сестра. Для него проблема была однозначна: им нужна помощь, и тут есть человек, который может её оказать. Неважно,
кто он. Слегка смущённый собственной смелостью, он медленно проговорил:
— Послушай, мы заблудились. Мы хотим пить. Знаешь, что такое вода? Во-да, во-да.
Он сложил руки вместе, поднёс их к губам и показал, что пьёт.
Абориген кивнул.
— Арколола.
Его глаза стали серьёзными и полными сочувствия. Уж он-то знал, что такое жажда.
— Арколола, — повторил он снова мягким, мелодичным голосом, словно это журчала вода по скалам. Он вытянул губы и задвигал ими, как будто пил.
Питер радостно подпрыгнул и захлопал в ладоши.
— Ура, ура! Это то, что нам нужно. И поесть. Знаешь, что такое еда? Е-да, е-да.
Он изобразил работу ножом и вилкой, а потом начал жевать.
Лишь по движению губ абориген понял, о чём речь. Его глаза снова наполнились сочувствием.
— Йемара.
Его зубы защёлкали в унисон с зубами Питера. Белый мальчик ликовал.
— Ты всё понимаешь! Давай скорей свои ямара и арколола, мы голодные.
Абориген повернулся и двинулся направо в кусты. Потом остановился, глянул через плечо и снова пошёл вперёд.
— Курура! — произнёс он.
Он был понят безошибочно.
— Пошли, Мэйми, — радостно крикнул малыш.
И он старательно зашагал вслед за аборигеном. Девочка двинулась медленно и неохотно.
Спустя некоторое время они вошли в лес. Под густой кроной листьев царил полумрак. Белые дети шли неуверенно и часто спотыкались. Их глаза, привыкшие к яркому свету, медленно приспосабливались к тени. Абориген двигался легко и быстро, словно он шёл по знакомым местам. Питер и Мэри едва поспевали за ним.
Здесь было прохладно и тихо, как в парке. Час проходил за часом, а абориген всё шёл, скользя как тень. Скоро Питер начал задыхаться. От пота ему щипало глаза. Он стал отставать. Оглянувшись, Мэри подождала его, и измученный мальчуган схватил её за руку. Девочка была довольна. Ей стало приятно, что Питер вернулся к ней. Она была глубоко обижена, что брат так быстро и легко променял её на дикаря, на голого ниггера. Но теперь всё приходило в норму, он снова был с ней.
— Всё в порядке, Пит, — шепнула она, — я не брошу тебя. — Она обняла его и погладила по голове.
Мэри прекрасно понимала, что маленький мальчик больше всех страдает от голода, жажды и усталости. Неожиданно деревья кончились. Ещё какое-то мгновение их тень покрывала путников, а затем вышли они на простор белого, сверкающего песка. Насколько хватало глаз, их окружали песчаные гребни с редкими выходами скал. Великая пустыня, подёрнутая струящейся горячей дымкой, лежала у их ног.
— Курура, — сказал абориген и двинулся в пустыню.
Мэри остановилась. У неё сжалось сердце. Она не сомневалась, что абориген приведёт их к воде, но как долго им ещё идти? Хватит ли сил у Питера? Она устало опустилась на колени в тени последнего дерева. Брат как мешок повалился рядом. Оба часто и тяжело дышали.
Абориген вернулся. Он заговорил мягко, неторопливо. Слова были непонятны, но его жесты и мимика говорили сами за себя. Если дети останутся здесь — они умрут. Абориген упал на землю и его пальцы
