зацарапали сухую корку песка. Он задёргался и затих. Потом придут злые духи, чтобы забрать их тела. А могут пожаловать и демоны, чтобы похитить их души. Здесь очень плохое место. Глаза аборигена закрутились от ужаса, и он сделал страшное лицо. Но если они пойдут с ним, он приведёт их к воде. Абориген начал глотать и двигать губами. Это недалеко, там, где священная гора Уби-Нулимади. Он показал пальцем на скалу, которая виднелась на горизонте.
Уж очень далёкой кажется гора, а как хорошо сидеть и не двигаться! А почему, собственно, нам не вернуться обратно к ручью, думала девочка. Зачем тащиться по жаре? Она с сомнением посмотрела на далёкую гору. И откуда он знает, что там есть вода? Она что-то не слышала, чтобы воду находили на вершине скалы в центре пустыни.
— Арколола, — воскликнул абориген. Он настойчиво повторил это несколько раз, показывая на гору, пока дети со стонами не зашевелились.
7
Путь к горе показался детям страшно долгим и тяжёлым. Солнце уже садилось, когда они подошли к ней. Это был небольшой оазис с высокой скалой посередине. Она возвышалась над пустыней футов на триста. Вокруг скалы росли редкие пробковые деревья, окружённые кустами спинифекса и тростниковой травой, которая качалась и шелестела от вечернего ветра. Абориген сломал один стебель и воткнул его в песок. Когда он вытащил его обратно, конец был мокрый. Мальчик ободряюще улыбнулся.
— Арколола, — пробормотал он и пошёл дальше.
Дети услышали плеск воды и бросились вперёд, продираясь сквозь папоротник. Секунду спустя сестра услышала хриплый взволнованный крик Питера:
— Это вода, Мэйми! Вода, вода!
В небольшой каменный бассейн из расщелины в скале била струя воды. Совсем как фонтанчики на кленовой аллее в прекрасном парке Диснейленде. Питер уж пил, опустив лицо в прозрачную воду. Мэри опустилась на камни около него. Они долго пили вкусную прохладную воду. Ах, какое это было блаженство! Они остановились, чтобы перевести дух, и снова пили и пили, пока от холода не заломило лоб.
Абориген попил совсем немного. Он уселся на выступ скалы и наблюдал сверху за незнакомцами со всё возрастающим любопытством. Они не только странно появились и неуклюже передвигались, но были удивительно беспомощны. Они ничего не умели делать и вряд ли могли постоять за себя. Если он не поможет им, они умрут. Это было ясно. Он ещё раз критически осмотрел белых детей. В его поведении не было и намёка на насмешку или презрение. Просто нужно было их вызволить из беды.
Люди его племени принимали других людей такими, какими они были, и помогали каждому. Тяжёлая и полная лишений жизнь в пустыне приучила аборигенов делиться последним куском мяса, последним глотком воды. Здесь не было расчёта и озлобления, все хорошо понимали друг друга.
Он заметил, что малыш уже кончил пить и теперь лезет к нему наверх. Наклонившись, абориген протянул ему руку и втащил на скалу. Питер снова почувствовал приступы голода. Его глаза остановились на кенгуру, которого абориген держал в руке. Мальчик вопросительно притронулся к нему и тихо спросил:
— Еда? Ямара?
Солнце уже село, когда абориген принялся устраиваться на ночь. Он делал всё ловко и споро. Обследовав оазис, он вскоре нашёл подходящую ровную площадку, где решил устроить костёр. Площадка заросла травой. Кое-где торчали камни. Абориген начал её расчищать.
Питер с любопытством смотрел на него, а потом стал помогать. Он засыпал чернокожего вопросами.
— Что ты делаешь? Будешь строить дом? А зачем дёргать траву?
Абориген хмыкнул. Он уже догадался, что хотел знать малыш. Он положил на ладонь веточки, а потом осторожно подул на них, словно раздувал слабый огонёк.
— Ларана, — сказал он торжественно.
— Понятно, — обрадовался Питер. — Огонь! Ты делаешь огонь для костра.
— Ларана, — подтвердил абориген.
— О'кей, я помогу тебе. — И он засуетился около аборигена.
Мэри наблюдала за ними, сидя в сторонке на камне. Она снова почувствовала ревность, смешанную с завистью. Питер совсем забыл про неё. Ах, если бы она могла стать хоть ненадолго мальчишкой!
Питер преданно ходил за аборигеном, копируя все его движения. Острыми обломками камней они расчистили площадку, выкопали яму в земле, потом начали искать дрова. Им попался сухостой дерева якка. Невысокие стволы деревьев как нельзя лучше подходили для костра. Мальчики наломали дров, а среди камней абориген осторожно раскопал натёки смолы, похожей на воск.
Сложив дрова в яму, он растёр смолу в порошок, насыпал горкой внутри костра и прикрыл тоненькими сухими веточками. Все приготовления были закончены. Осталось самое важное и ответственное дело — зажечь огонь.
Абориген выбрал ровную щепку якки, аккуратно высверлил обломком камня небольшое углубление и обсыпал его смолистым порошком. Затем выстрогал из ветки тоненькую палочку и вставил её в углубление на щепке. Второй конец он зажал между ладоней и начал быстро крутить палочку. Прошло минут десять. Чернокожий мальчик усердно трудился, всё быстрее и быстрее вращая палочку. Наконец, смолу охватило кроваво-красное свечение, в воздухе задрожали струйки дыма. Абориген осторожно подложил к отверстию пучок сухих прутиков, легонько подул, и в маленьком очажке заплясали язычки пламени. Огонь был добыт.
Костёр весело разгорался. Затрещали сучья, столб дыма повалил в чёрное небо. Абориген повертел кенгуру над огнём, чтобы опалить шерсть, а когда огонь начал догорать, выгреб палкой из ямы угли, положил на дно кенгуру и завалил горячим песком и золой.
Через час дети уже ели. За ними подсматривали лишь одинокая динго да тонкий серп месяца. Кенгуру отлично запёкся. Шкура снималась легко, мясо было сочное и вкусное. Его хватило всем.
Перед сном абориген развёл вокруг площадки несколько маленьких костров, так как ночью в пустыне становится холодно. Разморённые теплом и едой белые дети быстро уснули, а абориген ещё долго стоял, всматриваясь в пустыню, различая звуки, доступные зверям да птицам. Потом он улёгся около детей и заснул.
Полоска облаков закрыла луну. Спустя некоторое время из кустов вышла динго и крадучись подобралась к площадке. Она поискала остатки еды, но ничего не нашла. В холодном воздухе просвистела летучая мышь. Священная гора Уби-Нулимади оделась в лёгкие волны тумана. Дети крепко спали.
8
Девочка проснулась рано, в тихий предрассветный час, когда уже достаточно светло и пустыня особенно спокойна. Она лежала на спине и смотрела, как гаснут одна за другой звёзды и бледнеет небо. Милые мама и папа, вы, наверное, тоже смотрите на эти звёзды и думаете о нас. Боже праведный, как нам плохо без вас. Найдите нас, пожалуйста, поскорее, а то мы умрём в этой страшной пустыне! У неё выступили на глазах слёзы. Она проглотила комок, подступивший к горлу, повернулась на бок, посмотрела на голого аборигена и закрыла глаза. Один господь бог знал, как она хотела быть мальчиком.
Девочке было ясно одно — абориген может спасти их. Он привык жить в пустыне. Они будут живы, пока будут с ниггером. Но как попасть домой? Может быть, он и не знает, где Аделаида? И почему бродит по пустыне один, далеко от семьи и племени? Всё это очень загадочно и непонятно.
В пустыне были свои законы. Правила и ценности того мира, из которого пришли белые дети, здесь ничего не значили. Дома Мэри хорошо представляла разницу понятий «добро» и «зло». Она никогда не
