угодно, а обернут все приватизацией лакомых кусков собственности. Резюме такое: русским с Китаем по любому надо сотрудничать и в Китае работать. Если вес Китая будет расти, то сотрудничество выгодно, надо занимать нишу и экспортировать в Россию то, что нужно. Если же все там через пятнадцать лет обрушится (раньше — вряд ли), то можно погреть руки хоть на черных схемах, хоть на обналичках, хоть на МММ, хоть на приватизациях, хоть на притворных сделках, хоть на скупке недооценненых активов с последующей перепродажей, хоть на гринмэйле… Короче говоря, использовать богатый опыт того, как дурили нас. Но если будет рушиться Китай, речь пойдет о пироге гораздо больших масштабов и туда кинутся стервятники со всего мира. А наши уже ориентируются на местности. Короче, надо там жить и работать, таков их вывод. Русский с китайцем братья навек!
Мавзолей Мао Цзэдуна 
Одно из главных правительственных зданий Дворец императора, или Гу Гун, то есть древний дворец, он же «Запретный город» (так как туда нельзя было раньше простому люду входить) располагается сразу за площадью.
В нем сколько-то тысяч комнат для императора, прислуги, жен и наложниц, что если один человек задастся целью переночевать хоть в каждой из них, ему нужно будет на это чуть ли не двадцать лет. Обойти это тоже невозможно, поэтому людей пускают только по центру. Вначале три павильона с тронами для различных церемоний. В этом дворце, или точнее городе, жили две династии, последняя из династий Маньчжурская, поэтому все иероглифы дублируются и на маньчжурском. Очень прикольные статуи львов, лев-отец держит под лапой земной шар, а львица-мать накрывает лапой львенка. В конце дворца сад императора, в котором каждое дерево подписано и что-то значит. Есть сросшиеся ветвями кипарисы — это император посадил в знак любви к императрице… Всех красот не перечислишь. Прекрасный исторический памятник.
Общий вид Гу Гунна Обзорная горка располагается сразу же после выхода из запретного города. На ней стоит пагода, с которой виден весь Пекин, в том числе и запретный город, и озера в другой стороне, которые почему-то зовут морями. Пожилые пекинцы соблюдают такой ритуал, вечером поднимаются на обзорную горку и спускаются с нее. Надо сказать, это тяжело даже молодому человеку, горка высока и крута. Зато на ней тишина и чудесный воздух.
Пекинская утка — главное блюдо пекинской, да и всей китайской кухни. Мы идем в самый главный пекинский ресторан, который существует с 1864 года по приказу императора, и в котором до нас были Коль, Ширак, Путин, Арафат, Кастро и многие другие. Не смотря на то, что можно вдоволь тешить тщеславие, цены вполне сносные, такие как в любом среднем московском ресторане. Пекинские утки бывают только в Пекине. Суть там не просто в рецепте приготовления, а еще и в самой утке, которую растят и кормят особым способом. Так что если в России подают где-то утку по-пекински, то она либо из Пекина привезена, либо это надувательство. От специальной кормежки у этой утки (она, кстати, обязательно белая) жир под кожей откладывается так, что при жарке не тает. Вспомните, когда вы готовите утку, то при хорошей прожарке корочка становится тонкой, а при плохой прожарке кожа с жиром цепляется к мясу. Тут все не так. При хорошей прожарке (а мытье утки и ее жарка проходят за стеклом на виду у посетителей) жир остается под кожей, хотя все легко отделяется от мяса. Короче, такую утку легко узнать. Далее, утку привозят на тележке и повар при вас режет ее на 120 кусочков. Подается соус из разных видов бобовых, но кто-то говорил мне, что там еще задействован и апельсиновый сироп, хотя точно сказать не берусь. Сначала подают кожу с жиром, чтоб ее макали и ели. Потом кусочки мяса. Кусочки макаются в соус, складываются на белый тонкий, прозрачный блин, добавляется чуть-чуть лука, блин заворачивается и съедается как голубец. Наконец, подают бульон сваренный из костей. Одной уткой можно наестся втроем. В данном ресторане так же выдается номерной сертификат на каждую утку. Мой номер, например, 101593699.
Мировые политики, вкушающие пекинскую утку Улица Ванфуцзин — древнейшая в Пекине, на ней находился чуть ли не единственный в древние времена колодец, и поэтому место считалось священным. Сегодня этот колодец стал памятником, огороженным от посягательств плевателей. На улице располагаются крупные универмаги. Одно из ответвлений улицы — это закусочный переулок. Вот там-то и продается весьма экзотичная закуска. Жареные коконы тутовых шелкопрядов, жареные скорпионы и жареные кузнечики. Отвратительнейшее зрелище. Честно говоря, тех, кто их покупает и ест не видно, это похоже на аттракцион. Но жарят и предлагают на полном серьезе. Не понятно, что там вообще в кузнечике или скорпионе можно есть, хруст один будет на зубах и отвращение. Ох, сдается мне, что китайцы, продав эту штуку иностранцу, весело гогочут и показывают друг другу: «Смотри, вон еще один дурень попался, сейчас есть будет!»
Жареные кузнечики и скорпионы 
Жареные коконы тутового шелкопряда Чудо случается всегда нежданно-негаданно. Уж сколько улочек и магазинчиков обошел я в Пекине и Шанхае в поисках злополучного цина для моего друга-циника, что и не сосчитать. Отчаявшись, я уже купил ему в подарок простую курительную трубку и забыл о его поручении. А тут в одном из магазинов, совершенно случайно захотел, извиняюсь за подробности, в туалет, который оказался на нулевом этаже, на который я и не подумал бы зайти и даже не знал о его существовании. Иду и вижу, висят на стене музыкальные инструменты, а среди них и искомая балалайка. Подбежал продавец, давай мне рассказывать и показывать какой у него чудесный звук, что он сделан из ивы и, что зовут инструмент люцин и прочие подробности. Но мне уже не до этого было. Главное — поручение выполнено. Можно ехать домой. По пути сами собой слагаются стихи в китайском стиле. А это не просто, слагать такие стихи. Там столько закономерностей, столько требований к каждой строчке!
Зимним вечером возвращаюсь из столицы Старому другу я цин Из ивы купил. Зря мне хитрый торговец Хвалил свой товар. Нельзя нам касаться струн, Чтоб не превозносить Звуки одни выше других, Как Учитель просил. Знающий Путь всех вещей, Он играть запретил. Гармонии мира и неба, Чтоб нас научить, В доме своем навсегда На стену повесил — Для назиданья молчащий цин — Не для песен. 
Тот самый люцин, нарисованный с натуры художником Владимиром Фроловым 
