Но Катя уже положила автомат на траву и, держа пустые руки на виду, подошла к полковнику.
— Не врал, значит, солдатик, что вас больше четырех! — подмигнув Пашке, сказала Катя, обводя взглядом стоящую на дороге колонну машин и два десятка насторожившихся бойцов. — Какие красавцы! Эй, парни, никто не хочет прогуляться с бедной девушкой на сеновал? Впрочем, чего это я? От сеновала одни головешки остались! И от деревни тоже! — Последнюю фразу Катя выкрикнула Пашке прямо в лицо и добавила чуть-чуть более спокойным голосом: — И сдается мне, солдатик, что в этом виноваты вы!
— С чего бы это? — оторопел Скорострел. — Нас здесь вообще не было!
— Да не вы конкретно! — махнула рукой девица. — Но с вашей подачи! Нас никто из тех хмырей, что в тайном городе живут, не трогал никогда. Мимо только ездили. А тут…
— Успокойтесь, девушка! — ласково сказал полковник. — Успокойтесь и расскажите: что здесь произошло? И кто еще выжил?
— Да, слава богу, все выжили! — сбавила тон Катя. — Я как шум винтов услышала, скомандовала в подпол прятаться. Жопой почуяла, что по нашу душу летят!
— Летят? — удивился полковник. — Вы хотите сказать…
— Первый удар нанесли вертолеты! — разъяснила Катя. — Четыре штуки. Я в них хорошо разбираюсь — у папы книжка с картинками была «Боевые вертолеты мира». Так вот — это были Ми-28. Причем с опознавательными знаками! На каждом нарисован вписанный в окружность равнобедренный треугольник. И номера стояли на всех — от ноль одного до ноль четвертого.
— Ахренеть! — выдохнул полковник. — Да во всей Югороссии всего… А здесь целых четыре штуки! Скорострел, тебе такая эмблема знакома? У меня вертится что-то в голове, но что именно — вспомнить не могу!
— Ну, треугольник — клановый знак «Боеголовок», — подумав, ответил Пашка. — Только у них треугольник вытянутый и без окружности.
— Да, точно — «Боеголовки»! — хлопнул себя по лбу полковник. — Небольшой клан на юго-востоке области. И я что-то не припоминаю у них наличие вертолетов… У них и «брони» — то нет! Ладно, что было дальше?
— А дальше они улетели, а мы выбрались из подполов и в лес! — ответила Катя, внимательно выслушав реплики разведчиков про боеголовки. — А через полчаса сюда целая колонна подошла. Больше вашей раз в пять. Под сотню человек, все в ОЗК. Они цепью разошлись и два раза деревню прочесали. А потом из огнеметов все сожгли, погрузились и уехали.
— Как ты сказала? В ОЗК? — заинтересовался полковник.
— Ну да, в общевойсковых защитных костюмах, — кивнула девушка. — Это такие комбинезоны, они…
— Да я знаю, что такое ОЗК! — прервал ее Пирогов. — Мне просто интересно, на хрена они их напялили?
— Кстати, на тех хмырях, что я из крупняка привалил, тоже какие-то комбинезоны были, — вспомнил детали Пашка. — И противогазы!
— Да, и эти тоже в противогазах щеголяли! — добавила Катя. — Я еще подумала, что они хотят нас газами потравить, как крыс.
— Нет, дело не в газах! — задумчиво сказал Пирогов. — Тут что-то другое! Может, они считают местность зараженной? И кстати, что тут с радиацией?
— Норма! — ответил кто-то из разведчиков. — В смысле — для этих мест норма. А по сравнению с Ростовом — превышение в десять раз.
— Сдается мне, что они и такого превышения боятся! — сказал полковник. — Иначе в ОЗК не парились бы.
Полковник оглядел свое воинство, по-прежнему бдящее с оружием на изготовку, и скомандовал:
— По машинам! Укрыться под деревьями! Технику замаскировать, наблюдать за воздухом!
— А вы? — спросил кто-то из лейтенантов.
— А я пока здесь останусь, догоню вас на машине Скорострела, — ответил полковник и повернулся к Пашке: — Так ты меня девушке представишь или как?
— Ну, это Катя! — растерянный таким проявлением этикета, сказал Паша. — А это полковник Пирогов. Юрий Петрович.
— Очень приятно! — с придыханием сказала Катя, изобразив на лице гримасу, должную являться милой улыбкой, а затем имитировала реверанс — присела, слегка согнув ноги в коленях, а вместо приподнимания кринолина оттянула пальцами швы комбинезона на бедрах.
В ответ Юрий щелкнул каблуками и лихо кивнул. Впрочем, для Пашки вся эта нарочитая клоунада обоих осталась непонятной.
— Катя здесь… э-э-э… начальник гарнизона! — пояснил Пашка.
— Командир отряда самообороны, если точнее! — поправила Катя.
— А простите за нескромный вопрос, откуда у вас такие познания в специальных терминах? — спросил полковник.
— Мой папа был офицером! — ответила Катя. — И я, видимо, в него пошла. С детства любила с железками возиться. И только когда сиськи расти начали, узнала, что железки эти автоматами Калашникова были.
Пирогов вежливо улыбнулся шутке. Пашка тоже хихикнул, живо представив себе девицу, пораженную тем, что играла с оружием.
— Может, мы, хотя бы символически, можем компенсировать ущерб, нанесенный по нашей вине? — вдруг предложил полковник, и Пашка чуть не поперхнулся, догадавшись, что за этим последует.
— Конечно, можете, Юрий Петрович! — Катерина Матвеевна расплылась в довольной улыбке. — Крупняк, триста патронов к нему, десять «калашей», две тысячи «семерки»!
Полковник вытаращил глаза, а Скорострел аж застонал от такой наглости.
— Э-э-э… девушка! А не слишком ли вы?.. — слегка отошел от шока Пирогов.
— Да, с дуба рухнула, однозначно! — кивнул Пашка. — Зря ты ей компенсацию предложил, она и в прошлый раз мой ДШК требовала!
— Неужели много попросила? — невинно округлила глаза Катя. — Так вы ведь люди богатые!
— Ты, тащ полковник это… отойди-ка к машине пока, покури там, а я сейчас! — отодвигая Юрия в сторону, сказал Паша.
Пирогов, усмехнувшись, послушно отошел.
— Ты чего творишь? Ты же всех нас перед южанами позоришь! — шепотом закричал на девицу Скорострел.
— А что такое? — захлопала глазами Катя. Если бы Паша видел ее впервые — купился бы непременно. — Ведь товарищ полковник сам предложил!
— И в кого ты такая жадная? — упрекнул Паша. — Неужели в отца-офицера?
— В мать-продавщицу! — отрезала Катя и решительно спросила: — Так будете компенсировать или как?
— Будем! — тоже решительно ответил Пашка. — Но аппетит твой придется поумерить! Два ствола и пятьсот «семерки»!
— Пять и тысяча! — немедленно среагировала девушка.
— А вот это уже ближе к реальности! — улыбнулся бредун. — Три и пятьсот!
— Четыре и семьсот! — ответила Катя.
— Три и семьсот! И учти — это мое последнее предложение! Нам может завтра в бой, каждый патрон на счету! — подогнал в голос строгости Паша.
— Ну да, ну да… Вдруг завтра в бой, а я уставший? — хмыкнула девица. — Ладно, хер с тобой, солдатик! По рукам!
— Сторговался? — улыбаясь во весь рот, спросил Пирогов, когда Пашка подошел к «Гелену» и начал копаться в кузове, доставая «компенсацию». — Ну и девка! Я бы ее к себе взял, старшиной роты поставил!
