ЮБОВНАЯ АФЕРА С ФБР
(фикция — реальность)
Со второго на третье октября 84-го года, жаркой лос-анджелесской ночью, Светлана Огородникова разделяла супружеское ложе с Николаем Огородниковым. Радостным шепотом она рассказывала су-пругу о своих успехах в вербовке агента ФБР Ричарда Миллера. Вдруг послышался скрежет. Может, мыши? Дом старый… Или то иссохшиеся пальмы шелестят своими панковыми головами? Но — безветрие. На всякий случай Николай схватил пистолет и в трусах (он всегда спал в трусах) выбежал в гостиную, к дверям квартиры (в клетках голливудских зданий прихожих не было). 'Ху? — прокричал Николай Огородников с ломовым акцентом. — Стрелять буду!' За дверью взмолились: 'Ой, не надо! Свои, свои! ФБР!' Успокоившись, Николай распахнул дверь, как объятье.
Двадцать вооруженных до зубов янки ворвались в апартаменты и накинули на Николая и Светлану пуленепробиваемые жилеты. Тут же послышалось жужжание сверхсовременной модели вертолета. На нем семейство Огородниковых было отправлено в тюрьму для особо опасных государственных преступников. По земле их сопровождало восемь бронированных машин.
В операции участвовало пятьдесят сверхобученных десантников и вышеупомянутый вертолет последней конструкции. Так закончилось одно из крупнейших и наиболее смелых по размаху и тонкости ведения дел шпионское расследование двадцатого века!
Николай Огородников — урожденный Исаак Кац. Во время финской войны отец Изи Каца сообщил кому-то по секрету, что 'мы здесь умираем от ран, а наши на Украине умирают от голода!' Это были последние его слова. Что он говорил на допросе в КГБ — одному богу известно. Изя, уже будучи Николаем, так относился к этому событию: 'Ну и правильно сделали. А что он подрывал обороноспособность Красной Армии?!' Истинный патриот, Николай.
В первые годы Второй мировой Изя не столько учился, сколько воровал и беспризорничал. Как-то к матери его приехала подруга — фронтовая санитарка — и предложила Изе поехать с ней на фронт. Он тут же согласился. Ехал он, скрываясь под лавками и на багажных полках. Так что, прибыв на место, он был такой вшивый, что с головы вшей горстями собирал. Беспризорников в те годы часто брали в воинские части, где они становились 'сыновьями полка' и оказывали немаловажные услуги — были прекрасными разведчиками. Таким 'сыном полка' стал и Изя Кац. Во фронтовых газетах писали о его подвигах. Но никакого Исаака и в помине не было. Был Коля. В самом начале храбрых деяний Изи его вызвали в спецотдел: 'Какой же ты Кац? Все жиды пристроились в тылах, торгуют и наживаются… Ты — Коля! Огородников!' Может, так его назвали за то, что он какими-то огородными путями вывел из окружения 6-ю армию. За что и получил медаль. А может, умная санитарка представила Изю с самого начала Колей…
По окончании войны, увенчанный наградами, Коля был направлен в лучшее, Суворовское, училище. К тому времени у него было четыре класса образования. Но не тут-то было. С необузданной энергией, жаждой приключений и отсутствием дисциплины, Коля быстро дал деру из Суворовского и примкнул к шайке воров.
В общей сложности — пятнадцать лет по тюрьмам и лагерям с кратковременными выходами на волю. В своей среде Коля пользовался уважением. Он был вором в законе и во время 'сучьей войны' неизменно придерживался кодекса честных и справедливых воров. После очередного разгрома воровского мира Николай сам, видимо, 'ссучился' и встал на путь исправления.
Приехав к матери в Киев, он устроился работать таксистом. В Туле, славящейся своими самоварами (так что со своим туда ехать не надо, что Коля и сделал), он познакомился со Светланой, на двадцать лет моложе его. Женился.
К тому времени Коля стал загребать хорошие деньжищи. Все цыганье, а заодно и милиция пили в доме Огородниковых. Из Москвы к Коле наведывались следователи. Посоветоваться, как с опытным человеком. Не раз помог он раскрыть преступление…
Однажды Колиным пассажиром в такси оказался… американец из Вашингтона. Он сообщил ему (на каком, интересно, языке?!) сногсшибательные вещи. А именно: таксисты в Америке имеют собственные такси, безработные ездят за пособием на машинах, джинсы стоят десять долларов и вообще… очень много колбасы! Коля даже в затылке не поскреб — в мгновение ока защитник Родины, вор, осведомитель- консультант, тем не менее горячий патриот, превратился в лютого антисоветчика. Светлана подумала, что Николай свихнулся.
Человек действий, Николай не ограничился одной руганью советской власти. В один прекрасный день он взял билет и махнул в Москву. У ворот американ-ского посольства он воочию убедился, что 'свободы' в СССР нет. Доказательством тому служили милиционер на посту и куча мальчиков в штатском, провожающих каждого цепким взглядом. Пятнадцать лет тюрем подсказали Коле, что это за люди. Вернувшись в гостиницу, Коля позвонил в посольство США. Он сообщил, что ему необходимо связаться с послом, и попросил, чтобы за ним прислали машину, так как идет слежка. Машина должна была остановиться за несколько кварталов от гостиницы.
Знаками он остановил автомобиль с иностранным номером и жестами приказал шоферу открыть багажник. В него и нырнул. Попав в посольство, Коля заявил, что желает переехать со всей семьей — к тому времени уже был сын — в США. Свое желание Коля объяснил давнишним несогласием с советской властью. Что подтверждал отборной руганью, заставляя посла (?!) всячески изощряться в манипулировании руками, взывая не говорить вслух. 'Мне даже не предложили кофе, — возмущался позднее Николай, — и отправили к выходу!' У ворот знакомые уже мальчики поджидали его. Обвинение простое и ясное — 'шпионаж в пользу США'.
Год провел Коля в особой следственной тюрьме. Но дело о шпионаже не клеилось. Наконец к Светлане пришел 'доверенный' человек. Светлана быстро все поняла и 'подписалась' — 1000 рублей (в начале 70-х годов!), и дело будет закрыто за 'отсутствием состава преступления'. Через три дня Николай Огородников был на свободе. Выехала семья из СССР по израиль-ской визе. В конце концов, Коля был Изей.
Уже в Италии Светлана почувствовала, что червь сомнения закрался в Колину душу. 'Все сволочи, задушат за копейку, ментов больше, чем в Союзе!' негодовал Николай. А по прибытии в Америку Коля стал махровым антиштатником, а заодно и антисемитом. Мысленно потрясая кулаком в адрес проклятого пассажира американца из Вашингтона!
На Колину просьбу 'вернуться' в Советском консульстве ему сказали, что возвращение на Родину надо заслужить. Так открывается новая страница в Колиной биографии — шпионаж в пользу СССР под кодовым названием 'Культурный обмен'.
Несмотря на более важное значение Лос-Анджелеса по сравнению с Сан-Франциско, в нем, надо сказать, ничего, в общем-то, не было — ни консульства, ни каких-либо советских представительств. Если не считать задрипанного книжного магазина в пуэрториканском районе, после посещения которого даже местные жители дрейфили. А ведь должен же кто-то 'заботиться' о советских артистах, кинодеятелях, инженерах, приезжающих с визитами. Каждый раз посылать кого-то из Сан-Франциско слишком накладно. Почему же не воспользоваться слезливыми эмигрантами, которые сами из кожи вон лезут, чтобы помочь соотечественникам?!
Светлана обивала пороги консульства, задаривала подарками его прожорливых работников и входила в доверие. Наконец над ними сжалились, и Огородниковы оказались в 'должности' представителей
