Пролог
Сталинградская битва, завершившаяся непоправимой катастрофой для немецко-фашистских войск, стала предвестником заката «третьего рейха». Но, вопреки здравому смыслу, спесивые военачальники вермахта отнюдь не склонны были расценивать проигранную битву на Волге как поворот к полному поражению фашистской Германии[1]. Действительно, ее военный потенциал еще не был исчерпан. На Германию работала вся промышленность порабощенной Европы. Нейтралы поставляли сырье: Турция хром, Португалия олово, Испания вольфрам, Швеция железную руду и качественные стали. Несмотря ни на что, гитлеровцы не собирались оставлять захваченные рубежи на Кавказе. Отойдя от перевалов и предгорий, они сохранили за собой Таманский полуостров и Черноморское побережье до Новороссийска включительно. Это был превосходный плацдарм для оборонительных и наступательных операций. Оборонительный, он прикрывал Крым и блокировал Азовское море. Наступательный, он угрожал кавказской нефти, вселяя в гитлеровский блок надежды на будущее. Не ликвидировав этот плацдарм, советским войскам невозможно было развивать наступательные действия на этом участке фронта. А ликвидировать его было не просто. Новороссийский цемент облегчил немцам задачу инженерного оборудования местности, и они создали вокруг города мощное кольцо укреплений. Топография Новороссийска исключает возможность штурмовать город с севера и востока. Только удар с моря давал шансы на успех.
В практике войн тактические задачи подобной сложности решались обычно концентрацией сил, созданием подавляющего превосходства на направлении удара. Но в условиях сложнейшей ситуации на фронтах в начале сорок третьего года создание превосходства на одном участке было сопряжено с величайшей экономией использования сил на других. А еще гремели залпы в Сталинграде и наружный обвод кольца обороны города сотрясался от неистовых атак танкового клина Манштейна.
План комбинированного удара по новороссийско-краснодарской части кавказской группировки немецко-фашистских войск предусматривал проведение двух операций: по овладению Краснодаром (условное наименование «Горы») и по овладению Новороссийском (условное наименование «Море»). Операция «Море» своей составной частью планировала десант юго-западнее Новороссийска с дальнейшим направлением удара севернее его до соединения с частями, наступавшими со стороны перевалов Маркотх и Неберджаевский. Одновременно на самой окраине Новороссийска, в пригородном поселке Станичка, должен был высадиться небольшой отвлекающий десант. Его задача была — произвести переполох, обратить на себя внимание, оттянуть силы противника, посеять панику, дезориентировать немецкое командование, а далее либо прорываться на соединение с основными силами, либо попытаться эвакуироваться.
Вечером 3 февраля 1943 года основной десант в составе 83-й и 255-й Краснознаменных бригад морской пехоты, 165-й стрелковой бригады, отдельного авиадесантного полка, отдельного пулеметного батальона, 563-го танкового батальона и 29-го противотанкового артиллерийского полка на кораблях Черноморского флота двинулся из районов сосредоточения к Южной Озерейке восточнее Мысхако. Одновременно от причалов Тонкого мыса Геленджикской бухты на катерах дивизиона капитан-лейтенанта Н. И. Сипягина отошел в направлении Станички демонстративный десант в количестве 275 человек.
В начале третьего часа ночи 4 февраля основной десант подошел к району Южной Озерейки. Обработанное авиацией место высадки хорошо просматривалось по зареву пожаров. В 2 часа 30 минут загремели орудия главного калибра: артподготовку начали крейсеры и эскадренные миноносцы. Эсминец «Беспощадный» стрелял осветительными снарядами. Стало светло как днем. Передовой отряд высадки двинулся к береговой черте. Но едва катера подошли к мелководью, по ним открыт был ураганный огонь. Десантники устремились к берегу, неся большие потери.
К 6 часам утра высадилось 1500 человек с 16 танками. Но дальнейшие попытки продолжать высадку противник парализовал сильнейшим огнем. Опасаясь, что с рассветом десантные суда вблизи вражеского берега станут добычей авиации и подлодок противника, командир высадки контр-адмирал Н. Е. Басистый отдал приказ о возвращении.
Десантники, оставшиеся на берегу, после ожесточенного боя овладели Южной Озерейкой и повели наступление на Глебовку. Разыгравшийся в последующие дни шторм не позволил поддержать их новой высадкой с моря. К исходу третьих суток канонада в районе Южной Озерейки прекратилась. Десантная операция окончилась неудачей.
Но в час ночи 4 февраля напряженную тьму в районе поселка Станичка, на окраине Новороссийска, в зоне, объявленной фашистским командованием неприступной крепостью, разорвали взрывы гранат, застрочили автоматы, и 275 десантников демонстративного десанта мертвой хваткой вцепились в берег. Никому не дано было предрекать дальнейший ход событий, но над ночной тьмой, будоража врагов и ободряя своих, уже летела дерзкая, многократно повторяемая открытым, текстом радиограмма:
«Полк высадился успешно, действую по плану. Жду последующие эшелоны. Куников».
17 апреля 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР за умелую организацию и руководство десантом, за захват плацдарма в районе Новороссийска и проявленное при этом беспримерное мужество майору Цезарю Львовичу Куникову было присвоено звание Героя Советского Союза (посмертно).
Первая жизнь Цезаря Куникова
Это была трудолюбивая семья. Уважение к людям, в поте лица добывающим хлеб свой (в те годы это была расходная, но уважительная фраза в домах у простых и интеллигентных тружеников), было первой истиной, которую предлагалось усвоить детям. Да иначе и не мог воспитывать их глава семьи Лев Моисеевич Куников: шести лет он остался сиротой и всего в жизни добился трудом, вопреки своему сиротству и законам Российской империи. Упорство и трудолюбие помогли ему не только одолеть холод одинокого детства, но и, получить высшее образование, стать превосходным инженером- машиностроителем. При этом он сохранил участливость, доброту и редкое чувство собственного достоинства. По отзывам близко знавших его людей, был он человеком незаурядных способностей и разносторонних знаний.
Мать, Татьяна Абрамовна, была эмоциональна, склонна к экзальтации [2].
В мае 1918 года уйдя из Ростова, из родного дома, вслед за Красной Армией, Куниковы добрались до Ессентуков. В инженерах там не было нужды, и Лев Моисеевич устроился работать в госпиталь, куда ранее поступила Татьяна Абрамовна. А девятилетний Цезарь был определен в сапожную мастерскую Кавфронта и осваивал ремесло башмачника. Работал с увлечением. В нем бурлило жадное любопытство к любому человеческому умению, желание перенять, освоить, передать другим — черты, которые впоследствии проявятся с пользой для любого дела, которое будет ему поручено.
В августе 1920 года Куниковы переехали в Баку. На первых порах Льву Моисеевичу предложена была работа во Внешторге. Почти сразу же с официальной миссией он выехал в Персию. Цезаря взял с собой.
Путь лежал через Тебриз и Казвин в Решт, а оттуда — в порты Каспийского побережья. Там Лев Моисеевич, компенсируя жестами недостаточное знание фарси, чинно беседовал в душных кофейнях с толмачами и маклерами, — корректный, в строгой пиджачной тройке с галстуком, несмотря на жару, с тростью, выдержанный, доброжелательный и остроумный.
А Цезарь обзавелся несколькими самыми необходимыми словами, свел знакомства с персидскими моряками и быстро стал их лучшим другом.
Баку 1920 года… Интервенты и мусаватисты потрудились изрядно. Промышленность парализована. Прославленные нефтяные промыслы не работают и вполсилы. А истощенной стране нефть была необходима, как тяжелораненому кровь, и Л. М. Куников целыми днями пропадал на промыслах.
