С первых же дней он взялся за хозяйство своего участка, не чураясь мелочей. Собственно, он никогда не признавал, что существует такая категория — мелочи. В том-то и заключалась разница между ним и многими другими. В этом же и секрет его успехов там, где другие терпели неудачи.
Чистота и порядок. Важно. Но еще важнее так называемая работа с людьми. Для него это была не работа, для него это были живые отношения, одинаково интересные и нужные обеим сторонам: помощь отстающим и содействие самородкам. Нашелся в его коллективе и такой человек, составивший одну из блистательных страниц трудовой славы советского рабочего класса, первый токарь-скоростник Павел Борисович Быков.
Это было время, когда по стране прокатилась волна стахановского движения. Оно уже перестало быть уделом одиночек. То, что вчера было рекордом передовика, сегодня становилось нормой коллектива.
П.В.Быков по самому характеру своему оказался новатором. Есть категория людей, которым скучно делать одно и то же, даже если они делают это лучше других. Быков достиг скорости резания 100 метров в минуту и чувствовал, что словно бы уплотнил перед собой какое-то невидимое препятствие. Преодолеть его он не мог, смириться тоже. Исчерпав собственные возможности, перепробовав все, чем располагал, он обратился к своему начальнику.
Первый раз Цезарь помог тогда еще неопытному Быкову, прикрепив его к лучшему токарю отделения Федору Мурзову. Теперь задача была куда сложнее. И тогда Куников предложил Быкову попробовать резец, оснащенный твердым сплавом. Твердый сплав назывался в то время «победит», был дефицитен, да практики и знали о нем мало. Но Цезарь, окончив институт, вовсе не полагал, что учение завершено. Прогресс не стоит на месте, надо шагать с ним в ногу, руководствуясь чувством нового в сочетании с реализмом хозяйственника, чтобы оценить, что может быть применено на данном этапе.
Так появился в токарном отделении твердосплавный резец.
Скоро Цезарь стал начальником токарного отделения. Его педагогическое чутье, такт, умный, тонкий подход естественно и пластично подводил человека к логически неизбежному выводу, найденному словно бы самостоятельно. Он не просто учил людей работать: он учил их мыслить.
Как-то, придя на работу, утренняя смена была изумлена необыкновенным обликом своего неказистого барака. Те же были станки, те же трансмиссии, те же крохотные оконца, но все это непостижимым образом переменилось. Переменился весь интерьер. Проходы были чисты, освобождены от хлама, границы их были наведены полосами белой краски, у станков лежали новенькие деревянные решетки, на тумбочке у каждого станочника приготовлен необходимый инструмент и средства сигнализации о неполадках для вызова ремонтника или наладчика, чтобы не терять на беготню драгоценное рабочее время. А сам начальник отделения, одетый с иголочки — белоснежная рубашка, галстук, — всем своим обликом как бы говорил: у нас морской порядок.
Научная организация труда? Он знал об этом, тянулся к этому и понимал: для подлинно научной организации труда силенок у промышленности еще маловато. Но рациональная организация труда — это посильно и должно быть насаждаемо. Тактично, но непреклонно.
Весной 1936 года у Цезаря родился сын. Его назвали Юрием. Куников приходил навещать Наталью Васильевну под окна родильного дома всякий раз с новыми забавами. Обычно его приход возвещали игрушки-попрыгунчики, которые он сам мастерил и пускал с улицы в окно палаты.
— Иди, твой фокусник пришел, — звали женщины Наталью Васильевну.
Летом, взяв отпуск, Цезарь повез жену и сына подальше от автомобильного чада и асфальтового зноя Москвы, в Плес, на Волгу, в левитановские места. Туда же приехали Лена с Володей и еще несколько московских и ленинградских литераторов и художников.
Газеты сообщали о фашистском мятеже в Испании, об энтузиазме республиканцев, о митингах поддержки в Москве и Париже. Впервые где-то на земле
— Наступает конец фашизма, — убеждал один известный театровед. _
Им всем так хотелось верить! Цезарь скептически качал головой.
В августе по инициативе Англии и Франции 27 европейских государств подписали соглашение о невмешательстве в испанские дела. Ни Италия, ни Германия, также подписавшие это соглашение, его не соблюдали. Активное противодействие пограничной Франции лишало республиканцев поддержки единомышленников.
Дух Мюнхена уже витал над Европой.
Это была прелюдия к грозе. Кто из них, из его ровесников, не предчувствовал грядущих испытаний? Но присутствия духа не терял никто. Это было закаленное поколение, готовое ко всему. Они жили, и любили, и работали, и смеялись, и родили детей. А потом, когда настало время испытаний, у них было что вспомнить, за что драться и о возвращении к чему мечтать.
А пока жизнь шла своей чередой, с обычными радостями и горестями.
В марте 1938 года Цезарь был назначен главным технологом завода. А в октябре он получил новое назначение — начальником технического управления Наркоммаша[5]. Вскоре произошло разукрупнение наркоматов, после которого Куников стал начальником технического управления Наркомтяжмаша. Он сосредоточил внимание на узловых вопросах, понимая, что никакая техника не будет эффективна без железной организации, без ритмичного процесса производства, без самой его современной формы — потока.
Что такое был тогда Наркомат тяжелого машиностроения? Вероятно, достаточно будет сказать, что, кроме собственно тяжелого машиностроения, он объединял почти всю оборонную промышленность страны, включая танковую и артиллерийскую. И технической политикой этого гиганта стал руководить 29-летний инженер.
Тогда же произошло еще одно событие, вначале не показавшееся Цезарю значительным. Как человеку разностороннему, ему поручили преобразование журнала «Машиностроитель». Журнал следовало превратить в пособие для мастеров, из которого каждый грамотный производственник мог бы извлечь пользу для своей работы.
После всевозможных коллизий, проявив свойственную его характеру спокойную твердость, Куников добился того, что сотрудниками журнала стали люди, которых он подобрал сам — обстоятельство, которому он придавал решающее значение и которое обычно выражается краткой формулой — «подбор кадров».
Идя в журнал и еще не зная Куникова, новые сотрудники поначалу думали, что будут фактическими редакторами при человеке, который станет руководить номинально — представительствовать на совещаниях и переадресовывать им директивы. В своем заблуждении они убеждались в первые же дни. Помимо громадной технической эрудиции и необычайно развитого чувства нового, в этом человеке оказался подлинный талант журналиста — талант, о котором до работы в журнале он вообще не подозревал.
А вот как оценивал свой приход в журнал сам Куников впоследствии, когда он уже стал ответственным редактором газеты «Машиностроение» (впоследствии «Социалистическая индустрия»):
— Наташа, если бы я знал, что такое газетная работа, я бы к ней не подошел на пушечный выстрел.
Начальником технического управления наркомата Куников работал с октября 1938 по май 1939 года[6]. В мае приказом по наркомату инженер Ц.Л.Куников был назначен директором Научно-исследовательского института технологии машиностроения (ЦНИИТМАШ).
ЦНИИТМАШ — это название и теперь, когда научно-исследовательские институты организованы едва ли не по каждой проблеме, много говорит любому машиностроителю. В описываемые же времена институт был средоточием буквально всего технологического поиска в стране. Работать директором такого института, имея в подчинении докторов наук, профессоров учебных институтов, крупных ученых, экспериментаторов и теоретиков, — для этого нужен был не только такт, даже не только кругозор, нужно было еще и чутье, та пресловутая интуиция, без которых администратор науки превращается в ее тормоз.
Куников выдержал это испытание.
Он любил друзей. И друзья платили ему тем же. Друзьям не было отказа ни в чем. Широта души
