накануне войны, которая явилась испытанием не только духа народа, но и мощи социалистической индустрии.
Без малейшей перефразировки то же можно сказать и о газете. Проблемы, поднимаемые ею, были в высшей степени актуальны, а тон статей жестким и требовательным. Даже в праздничных номерах сохранялся тот же деловой тон. Не раз и не два повторял Куников ленинские слова: «Лучший способ отпраздновать годовщину великой революции — это сосредоточить внимание на нерешенных задачах ее».
Листая номера газеты за 1940, а особенно за 1941 год, поражаешься важности поднимаемых технических проблем и их созвучию не только прошлому, но и настоящему.
В рамках этой книги невозможно оценить работу Куникова-журналиста. Это тема для специального исследования. Но можно хотя бы пробежаться по заголовкам, одно это очерчивает круг проблем, постоянно бывших в фокусе внимания газеты.
Номер за 11 февраля 1941 года. 3-я полоса под шапкой: «Повседневно проводить большевистскую техническую политику. Из опыта заводских партийных организаций Москвы».
11 марта 1941 года, В номере злая статья о нормировании под заглавием: «Нормы вчерашнего дня». В том же номере вся 3-я полоса под шапкой: «Расширить производство средств оргтехники, повысить вооруженность управленческого аппарата». Содержание — пропаганда внедрения счетно-аналитических машин, от малых до сложнейших. Тут же перепечатка из «Известий» — статья генерал-майора авиации А. Афанасьева «Оргтехника к война».
13 марта 1941 года: статья академика Е. О. Патона «Скоростная сварка».
Освоение новых изделий, унификация и агрегатирование, применение прогрессивного инструмента, переход от опытно-статистических норм к расчетным, ритмичность, снижение себестоимости, сокращение сроков освоения новых изделий… И так из номера в номер, с железной последовательностью, с той методичностью, которая всегда была сильнейшим его качеством при решении любой проблемы.
А в стране наладилась жизнь. Богаче становился быт. Лучше стали одеваться. Ездили отдыхать к теплому морю. Растили детей. Фотографировались. Вот фотография — Юра с папой. Маленький мальчик в курточке с белым воротником и в бескозырке, а с ним рядом молодой мужчина, голова обрита, твердое и доброе лицо, умные прищуренные глаза… А вот другой снимок Цезаря, той же примерно поры. Белая рубашка, темный костюм, галcтук, обширная лысина, выражение лица скучновато-добродетельное: чиновник!
Внешность обманчива. Он все тот же. Всю жизнь он берег в себе мальчишку. На фото добродетельный и, пожалуй, даже манерный чиновник, а в жизни лучший товарищ своего Юрки, вместе с сыном ползает по полу, расставляя оловянных солдатиков, и устраивает феерические сражения с пальбой из пушек, от которой на стенах появляются вмятины.
Кто знает, какие сражения разыгрывал он в уме? Он, с его ясным мышлением, с его, как это выяснилось впоследствии, незаурядным военным талантом? О чем он думал, молча стоя перед картой мира в своем рабочем кабинете? О наивности французских генералов с их «линией Мажино»? Или о традиционном для тевтонских вояк стремлении на восток?
Но вот позади уже не только Испания. Позади Чехословакия и Польша. Позади уже и «странная война». Франция под пятой оккупантов. Битва за Англию. Вот он, реальный облик фашизма. Вероломство вторжения в Бельгию. Сожжение книг. Погромы «Хрустальной ночи». Бомбардировка беззащитных. — Герника, Варшава, Ковентри… Ясно: промышленности надо спешить. Спешить, как никогда.
Из писем сестре Лене:
«14.1У.1940 г. Поезд № 5, за Серпуховом.
Я еду в Харьков. Вагон звенит, писать трудно, но это единственно свободное время, когда можно отвлечься и поразмыслить,
…Я работаю от изнеможения до изнеможения. По условиям работы через сутки не сплю сутки, иногда полтора. И, как это ни странно, не привык и всегда спать хочу.
Еду в Харьков за эту зиму третий раз проводить научно-производственную сессию, созванную нашей газетой для инженерно-технической интеллигенции по вопросам внедрения заменителей стратегического сырья. Доклад о задачах в этой области делаю я. На прошлой сессии я делал доклад о скоростном освоении машин, — дело, развернутое нашей газетой в большое движение».
«7. ХП —40 г.
Сам я сейчас мобилизован, работаю с 8 утра до 10 вечера и 2 часа езды. Выходных у меня тоже нет».
«18.1 —41 г.
Удача настигла меня. Она пришла в форме бюллетеня, освободившего на 3 дня от трудов будничных. О болезни писать не стоит. Естественно, что, получив пару свободных часов (а ими я не избалован, за 2 м-ца имел 2 выходных — 5.ХП и 1.1), я бросился писать тебе…»
Так работали теперь руководители промышленности всех уровней. Интенсивность работы нарастала по дням — соответственно международной напряженности.
Номер газеты «Машиностроение» за 1 марта 1941 года. Статьи: «За четкую организацию литейного производства», «Когда же начнется выпуск цельнометаллических вагонов» и — «Обострение положения на Тихом океане. Германские войска вступили в Болгарию. Разрыв отношений между Англией и Болгарией».
13 марта. Статьи: «Сила графика», «Типизация в тяжелом машиностроении». А на 4-й полосе — «За последние 90 дней на Лондон было сброшено не менее 100 тысяч бомб. Рузвельт обратился к конгрессу с просьбой ассигновать 7 миллиардов долларов на осуществление закона о помощи Англии».
Следующий номер. Статьи: «Быстрее осваивать новую технику», «Как организовать снабжение при работе по суточному графику». А на 4-й полосе — «Англичане эвакуировали Бенгази».
8 апреля 1941 года, вторник. На первой полосе, рядом с передовой статьей «Дело чести ворошиловградских паровозостроителей», сообщение о заключении договора о дружбе и ненападении между СССР и королевством Югославия и текст этого договора. А на 4-й полосе — «Германия объявила войну Югославии и Греции. Выступление Италии против Югославии. Бомбардировка Белграда и Салоник».
Это было уже откровенное попрание внешнеполитических симпатий СССР.
Нелегко было сохранять бесстрастность. И хотя соображения высокой политики предписывали сохранять ее во что бы то ни стало, сочувствие к жертвам агрессии оказывалось сильнее.
«Из Соединенных Штатов сообщают, что тысячи сербов, хорватов и словенов, проживающих в США, выразили желание вступить добровольцами в югославскую армию». В самом выборе такого факта для публикации было сказано многое. Но разве все, что хотелось сказать?
Внешне он оставался тот же. Может быть, чуть погрузнел. Самую малость. Каждый год в день рождения, 23 июня, он измерял свой рост, вес, объем груди, талии, бедер. Последний раз он сделал это в 1940 году. Рост 170. Вес 76. Объем груди 104…
Да и внутренне он не переменился. Для одних он был Цезарь Львович, для других по-прежнему Цезка. Всеобщий любимец, умница, верный друг, добродушный юморист. Много знает, все умеет, все у него получается — ну и что? Трудяга невероятный, тащит вдвое против других, буквально днями и ночами — ну и что? Разве он не такой же, как все?
Разумеется, такой же. В этом-то все дело. Он действительно был как все.
Часто, отпустив машину, он возвращался с работы пешком — через площадь Дзержинского, Охотный ряд. Ночью впечатления дня давили сильнее — быть может, потому что сказывалась усталость. Он думал о неизбежном, о бессилии предотвратить то, что было не в его власти…
Вторая жизнь Цезаря Куникова
