Понятное дело, это спросил абориген, а не пес.
— Джилл — сокращенное от Джиллиан. Джиллиан Ван Занд.
Она ждала реакции — обычной, к которой привыкла за столько лет, однако парень и глазом не моргнул. Судя по всему, он понятия не имел, что разговаривает с наследницей миллионов, чье имя не сходит со страниц газет — как с первых, где бизнес, так и с последних, где светские новости.
Нет, он явно не знал, кто она такая, потому что кивнул и просто представился в ответ:
— Рой Салливан.
Хорошее имя, подходит ему. Интересно, пляшет ли он джигу?
С некоторым запозданием она протянула парню руку — и тут ее ждало потрясение.
Начать с того, что она, пожалуй, впервые в жизни пожимала такую жесткую и шершавую ладонь. Руки ее деловых партнеров, друзей и родственников-мужчин были мягкими и ухоженными, иногда сухими и теплыми, иногда влажными и холодными, но никогда не напоминали наждачную бумагу.
И не вызывали такой странной реакции.
Джилл почувствовала, как по всему ее телу пробежал электрический разряд умеренной силы.
От этого она немедленно согрелась и даже с удивлением почувствовала, как загорелись щеки.
И еще: ей почему-то не хотелось прерывать рукопожатие. Совсем.
А потом она увидела длинный белесый шрам странной формы, змеившийся от запястья к локтю Роя, и спросила с интересом:
— Пресловутые акулы?
Парень хмыкнул.
— Нет. Барракуда.
— Да ладно…
— Здешние акулы откусили бы руку целиком, а потом сожрали бы и остальное. Это барракуда, честное слово.
И только через несколько секунд Джилли сообразила, что продолжает сжимать руку Роя своими пальчиками. Изо всех сил.
Разумеется, он ни одному ее слову не поверил. Полная ерунда! Настолько глупо, что даже не подлежит обсуждению.
Никто не прыгает за борт, чтобы не выходить замуж. Он, Рой, к примеру, тоже не особо рвется под венец, Салли достала его уже до миндалин, но ему в жизни не придет в голову под этим предлогом сигануть, например, с самолета в пучину Атлантики.
Чокнутая девка придумала дурацкую историю.
Ладно, ее право.
Судя по ее прикиду, она тянет тысяч на сто.
Капризная туристочка, чей папаша-толстосум оплачивает все ее счета. Бог с ней. Конечно, история вышла хоть куда, эту рыбалку он запомнит надолго. Она свой круиз — тоже.
Судя по всему, этот ее папаша Ван Занд — шишка, причем шишка, помешанная на своей фирме, потому и дочку приучил к тому же. Только папашиным самодурством всю эту ерунду с прыжками за борт и объяснишь.
Рой так прямо ей и сказал, а она аж взвилась и принялась изо все сил защищать отца. Что ж, это как раз неплохо. Обычно дочурки вроде нее своих родичей в грош не ставят, то есть, наоборот, воспринимают именно в качестве копилки или чековой книжки.
— Чепуха это все. Глупо сигать в воду вместо того, чтобы просто сказать…
— Вы не понимаете! Это невозможно. Скандал такого уровня очень повредил бы фирме, и папа огорчился бы…
— Ага, а если бы вас слопали акулы, он огорчился бы в меньшей степени? Или вы об этом не думали?
И тут она вдруг побледнела и закусила губу, а в янтарных глазищах бриллиантами заблестели самые настоящие слезы, и Рой немедленно устыдился своих слов. В самом деле, несчастная девчонка устала до смерти, сидит голая, с незнакомым мужиком, вечер на дворе…
Она справилась с собой очень быстро. Гораздо быстрее, чем он ожидал.
— Меня НЕ съели акулы. И я, кажется, просила о них больше не напоминать?
Гоблин перевернулся со спины на живот и явно укоризненно посмотрел на обожаемого хозяина. Ну чего ты пристал к прекрасной тетке? — ясно говорил взгляд пса. Она добрая, пузо мне чешет, а ты на нее орешь. Лучше дай ей косточку… Или я поймаю для нее крысу…
Гоблин отряхнулся, обдав Роя и Джиллиан тучей песка, после чего практически бесшумно исчез во тьме. Рой вздохнул и заерзал.
Надо было вставать и что-то решать. То есть решать-то нечего, надо вести эту горе-утопленницу домой, но прежде стоит успокоиться. Да-да, именно успокоиться, потому что Рой Салливан чувствовал себя немного… взвинченным, как после не слишком удачного катапультирования.
Кроме того, его раздражала реакция собственного тела. Слишком бурная. Слишком… подростковая.
Нет, он был здоровым молодым мужчиной, чуждым аскетизма. Вполне естественно, что вид красивой девушки — а Джиллиан Ван Занд чертовски красивая девушка — вызвал в нем определенную реакцию, но не до такой же степени!
Черт возьми, надо взять себя в руки, успокоиться… и найти штаны!!!
В результате он удрал в бунгало, нашел там свои старые джинсы и с облегчением натянул их (что было неимоверно глупо, так как температура была не ниже тридцати градусов). Затем с некоторым сомнением обследовал скудные запасы одежды — и выбрал для русалки самую чистую футболку. На груди, правда, виднелась не вполне приличная надпись, но тут уж ничего не поделать.
Когда Джиллиан изящным движением натянула футболку и поднялась на ноги, Рой в сотый, наверное, раз онемел и задышал глубже, чем следовало. Проклятие, а он-то думал, что Салли хотя бы на время отбила у него всякую охоту к дамскому полу!
При мысли о Салли Рой немедленно помрачнел. Если эта зануда все-таки напросилась к Марго на ночевку… Тогда ему не жить.
Даже в тот период, когда они с Салли КАК БЫ еще были вместе, она изводила его дурацкими подозрениями. Могла, скажем, замолчать посреди совершенно отвлеченного разговора и заявить, глядя на проходящую мимо красотку:
— Это твоя подружка!
— Это не моя подружка, Салли.
— А кто?
— У меня НЕТ подружки, Салли.
— А я?
— Что — ты?
— Если у тебя нет подружки, то кто я? Тоже не твоя подружка?
— У меня нет подружки…
И так без конца. Женщины!
Страшно подумать, сколько она наговорит, если увидит спасенную из пучин Атлантики Джиллиан Ван Занд.
Если увидит.
Быть может, все обойдется. В любом случае, Джиллиан Ван Занд скоро исчезнет. Она проведет всего одну ночь в его доме. А потом, то есть завтра. Рой перевезет ее на один из населенных островов, где она сможет, если захочет, связаться со своим отцом. А потом папенька примчится на помощь и увезет свою золотую девочку, а Рой Салливан спокойно вернется к своей привычной жизни и никогда больше не увидит морскую нимфу с высокой грудью и необыкновенными янтарными глазами.
Не прикоснется к темным локонам, пахнущим морем и эхом дорогих духов. Не ощутит тепло ее кожи. Не потеряет дар речи при виде этих сильных стройных ножек.
Никогда.
Ужасное слово.
