Были бы добрыми соседями без камня за пазухой, — дозволили бы дороги через Друнг пробить, чтобы не огибать людям эти золотые чащобы через седьмую звезду на ухабы. Ведь насколько бы путь из Хвалина в Остраг короче бы стал, коли тракт прямой через лес продолжить, — но не дают, не дают…
Договор-то они заключили, — а морды у самих презрительные. Брезгуют они людьми, хумансами обзывают. Да за одно за это стереть их надо было бы, а не мир подписывать…
Но когда, казалось, совсем край пришёл — нашлись заступники и за людей, добрые сердца, бескорыстные души.
Мало-помалу, а потом всё громче заговорили о Радуге, Чародейской Лиге борющейся с Нечистью и Нежитью люто, не на жизнь, а на смерть.
Хоть и немного их было сначала-то, а один маг сотни стоил.
Лига-то их, Семицветье, она в незапамятные времена образовалась, чтобы чистое, значит, знание магическое беречь и преумножать. Вот и держались они особняком, жили отшельниками то ли в восточных землях, то ли в Западных Горах, то ли на жарком юге чистой магией занимаясь, вещами, обычному человеку недоступными.
Но когда и в их места отдалённые докатились вести о бесчинствах, над честным людом творящихся — поднялись маги Радуги, пришли на помощь.
Всякому было видно, что не от мира сего эти люди в цветных плащах, — денег не брали, а сражались с заразой день и ночь. Не жалея себя, ходили от селения к селению, очищая дороги, успокаивая кладбища, выкуривая всякую злодейскую мелочь из рощиц и лощин, гнездовья чудовищ магическим огнём выжигая.
И сразу ясно стало, кто настоящий маг, истинный, а кто шарлатан с патентом купленным.
Воспрял народ духом, оживать стал.
Города, те, в которых власти поумнее, стали в дар Орденам Радуги здания приносить, буквально моля, чтобы взяли, чтобы представительства там свои устроили, ребятишек сноровистых к магии набрали, подучили — ведь какая Нечисть к городу сунется, ежели знать будет, что там Семицветье её ждёт?
Всем миром упросили Радугу и выдачей патентов заняться, чтобы навела порядок, разобралась, кто маг, а кто так себе, жулик обыкновенный. А уж с этими, которые только выдают себя за магов, — чтоб как можно строже карала, для неповадства остальным.
Чародейная Лига-то, сперва, отказаться хотела — и так дел невпроворот, с чудищами бы разобраться, людей оборонить, но уговорили, слава Спасителю, чтобы порядок был.
И как у них сил только хватало — в любой час, будь ночь, то день — стукнись гонец в ворота ближайшего представительства — и выходят чародеи незамедлительно, ни себя, ни коней не жалея несутся во весь опор туда, где помощь требуется.
Выжигают магическим огнём зараженные погосты, разят молниями оборотней и упырей, ставят сети на пути стай летущих мышей — кровососов, опутывают заклятьями ногохвостов и вислюгов, сходятся в поединках с беспощадными убраками.
Мало-помалу, оттеснили заразу от главных дорог, городов и крупных посёлков, вздохнул народ посвободнее.
Жалели люди магов Радуги, ох и жалели.
Пока они оборону держали, Нежить окорачивали, всё остальные прочие, которые по закону обязаны, даже и не шевелились.
Текла из Друнга зараза, как гной из раны, текла и не кончалась, — а этим всё плевать было, мол, нет прямых доказательств. Деревни разоренные, погосты разупокоенные им не в доказательства были.
И Дану наезжали по своим делам в города Империи с таким видом невозмутимым, словно и не их рук это дело. Ладно бы по сторонам глазами зыркали, людям в лицо смотреть стыдились — ведь нет, головы свои черноволосые задерут высокомерно — и шествуют, морды каменные.
Брезгуют вроде как… Вроде скотов для них люди, хуже гномов с орками.
И доходились, а не надо было людям пакости строить! Жили бы себе мирно — и горя бы не знали. Долго терпели, а переполнилась-таки чаша терпения народного, — и полетели как-то в Ежелине на ярмарке в мерзких Дану камни пополам с нечистотами.
А когда они стрелами ответили — тут уж и имперская стража, Нелюдью купленная — перекупленная, вынуждена вступиться была, сталь обнажить. Размазали этих остроухих по мостовой, целых косточек не оставили.
И в Хвалине такое же случилось. И в Остраге.
В Мельин понеслись гонцы с донесениями.
И началась война, богомерзкими Дану подло развязанная. Справедливая для людей война, освободительная.
После погромов, загадочным образом охвативших одновременно все три города, наиболее близкие к Друнскому лесу, началась новая война. Война с Дану, перечеркнувшая все мирные соглашения.
Легионы начали утюжить Дадрроунтгот, вытесняя оттуда его остроухих обитателей.
Первый натиск Дану отразили, заставили остановиться имперские манипулы.
В другое время и решение было бы другим, но выбора у Империи не было, — позади регулярные войска подпирали толпы самозванного народного ополчения, желавшего воздать нелюдям за все их злодейства.
И Империя заключила договор с Семицветьем, самый первый из договоров. В нем, в обмен на помощь и защиту людей Империя отдавала Чародейской Лиге пятую часть своих доходов.
После того, как высохли на договоре чернила, началась другая война: на Друнг пошли маги Радуги, расчищая дорогу легионам.
Высшие маги, основатели Орденов.
Тот, кто стал свидетелем этого, на всю жизнь запомнил мощь Семицветья.
Через Дадрроунтгот пронесся злой магический вихрь, перемалывающий всё на своём пути. После него, как после верхового пожара, оставались только остовы Истинных Деревьев.
Обезумевшие Дану, бросая всё и подхватив только детей, уходили прочь из охваченного хаосом, изувеченного золотого леса, на целые поколения став народом изгнанников.
Их встречали на опушках Друнга — мечи легионов, колья ополчения.
И магия, беспощадная магия Радуги.
Пробиться сквозь этот заслон удалось немногим.
Давно, с Берега Черепов, не было у людей столь полной победы.
Стоял под голубым небом чёрный, обугленный Друнг, ни единого золотого, ни единого зелёного пятнышка. Всё живое в ужасе обходило, облетало, обползало его стороной.
Почти всё.
Мародёрами по свежему пожарищу двигались по Друнгу фигуры в цветных плащах, красных, желтых, оранжевых, зеленых, синих, голубых, фиолетовых. Дружно собирали ценности, брошенные Дану.
Высокий старый маг, стоя на опушке Дадрроунтгот, благостно улыбался, изучая приносимые находки. По его репликам было видно, что он истинный ценитель искусства данских мастеров, вдумчивый и тонкий.
Его почтительно слушали восемь магов, восемь основателей Орденов.
Они мало напоминали тех людей, что не так уж и давно пережидали дождь под пихтой. Те времена ушли, отодвинулись навсегда назад.
Комнинус Страза говорил и говорил, восторгаясь каким-то невзрачным узором из листьев на простой деревянной чаше.
Лив, Солей, Кутул, Арк, Гарам, Угус и Флавиз слушали и не слышали его — наступал самый приятный момент из обещанного в своё время старым магистром.
А именно справедливый дележ между Орденами отнятого у врага имущества, отходящего к Радуге по праву победителя Друнга.
Ради этого стоило потерпеть излияния старого мага, нашедшего хороший источник дохода для своего детища.
