новых технологиях, если не ошибаюсь. Флетчер говорил, что это технология будущего, а мы спрашивали: «К чему тебе телефон, когда ты где-нибудь по болотам бродишь?» А он отвечал: «Ой, ну вы не понимаете. Я хочу, чтобы у меня была возможность услышать лесть, где бы я ни находился!» Это засело у меня в голове. Я хочу сказать, что он шутил, но в его шутке всегда была доля правды. И с годами все изменилось.
Энди Флетчер: Я не хочу сказать, что моя работа связана со слишком большими стрессами, но я вырос как ребенок из рабочего класса, призванный работать с девяти до пяти: еда на столе, телик, бутылка вина, отбой. В группе же ты круглосуточно и, когда тебе около двадцати, похмелья не боишься — вечером ты мертвецки пьян, а утром просто просыпаешься. Однако, чем больше возраст и ответственность, тем хуже становится похмелье, на восстановление уходит много времени… Думаю, частично моя проблема — в генах (мой отец страдает обсессивно-компульсивным расстройством, и я от него это унаследовал), а частично в моем образе жизни: пребывание в группе просто стало требовать слишком многого. Но я даже рад, что так случилось, потому что я очень быстро понял многое о себе и понял, как иметь дело с возникающими проблемами. Думаю, что это произошло бы, даже если бы я не был в группе.
Без «отвлекающего Энди Флетчера», как его осторожно назвал Уайлдер, остальные три участника «Depeche Mode» вместе с Фладом смогли быстро подвести к концу датский этап создания «Violator» в «PUK». К сентябрю, когда команда перебралась в студию «The Church» на севере Лондона — принадлежавшую Дэйву Стюарту из «Eurythmics», — у них уже было восемь песен. Компенсируя потерянное в Милане время, Франсуа Керворкян начал сведение, когда группа все еще записывалась, а помогал ему звукорежиссер Стив Лайон — изначально неохотно, но вскоре, услышав «Personal Jesus», уже с куда большим энтузиазмом. Лайон со временем стал верным союзником «Depeche Mode».
Алан Уайлдер: Франсуа сводил с нами «Personal Jesus» в Милане, — он был нервным, и временами с ним было довольно сложно работать. Впрочем, возникшие трения были хороши для записи и обеспечили некоторым трекам дополнительные штрихи. «Violator» в итоге стал куда более электронным, чем был сначала, Франсуа привнес свое электро-влияние. Очевидно, такое звучание ощущалось тогда как правильное, хотя мы и добавили также барабанные петли (короткие сэмплированные записи живой игры на ударных. — Дж. М.) и гитары.
Причина, по которой драм-машины звучат механически, отчасти в одинаковости. Два удара по малому барабану никогда не звучат одинаково, если играет живой ударник — мне это нравится. Большинство звуков ударных на «Violator» были сэмплами, за исключением очевидно электронных звуков вроде крафтверкообразного звука «пьют», но ритмы по-прежнему были запрограммированными. Некоторые партии — в «Policy Of Truth», например, — были сыграны вживую и сэмплированы в качестве петель, и в «Halo» с «Clean» тоже были использованы петли. Опять же, я предпочитаю такой подход из-за элемента живого исполнения.
«Violator» стал первой записью, на которой вокалист группы еще и играет. «Дэйв играет на уникальной разновидности гитары, у него свой, особый стиль, — заявил Уайлдер. — Мы использовали кое- что из его игры в качестве звуковых эффектов на „Violator“ между „Enjoy The Silence“ и „Policy Of Truth“».
Кажется, отсутствие Флетчера в музыкальном отношении на группе не сказалось.
Алан Уайлдер: Он говорит, что играл на бас-гитаре в самом начале истории группы, но я никогда не слышал его игры.
Собирая финансовый урожай успеха «Depeche Mode», Флетчер, возможно, страдал еще сильнее из-за того, что он больше не привносил ничего музыкального в группу, которая теперь могла стать одной из главных в мире.
Винс Кларк: Флетчер всегда волновался из-за своей роли. Когда я был в группе, он осознавал, что не слишком-то много значит как музыкант — он всегда об этом знал. И это, вероятно, сделало его слегка неуравновешенным, хотя я и не думаю, что он полностью понимает, насколько полезен для группы сейчас — да и никто другой, кажется, не понимает.
Дэйв Гэан: Его болезнь оказала на группу воздействие — и сам Флетч лучше всех это осознавал — определенно, мы все очень о нем волновались. Казалось, что прошло много времени, прежде чем он пришел в норму.
Мартин Гор: В шестидесятые участники группы были просто музыкантами, и куча из них оказалась ободрана. Люди не заботились о том, как вести дела. Теперь не обязательно, чтобы в группе было четыре великолепных музыканта, — появились технологии, которые могут помочь. Одного хорошего музыканта на самом деле достаточно для группы, а остальные могут исполнять различные роли.
Дэйв Гэан: Алан куда больше вовлечен в музыку — он занимается аранжировками и тому подобными вещами. Флетч тоже активно участвует, но в других областях. Он занимается всеми теми вещами, которые всех остальных попросту утомляют, — тем, что связано с менеджментом.
Восстановившийся (пусть и частично) Флетчер сказал примерно то же самое в беседе с Лизой Тилстон из «Record Mirror» (в ходе промокампании «Violator») за два дня до выхода альбома в Великобритании 19 марта 1990 года: «Обходиться без менеджера полезно, потому что сам ведешь все дела. Мы все контролируем, потому что я этим занимаюсь. Никто не давит на Мартина, когда он пишет песни, или на Алана, когда он создает музыку, или на Дэйва… в сущности, все давят на меня одного!
В общем-то, мне это все довольно интересно, потому что я изучал экономику в школе. Я думаю, что современная группа должна интересоваться этой стороной дела. Мы помним, как Гэри Глиттер разорился, и мы всегда это осознаем. У нас полный контроль над всем, что мы делаем, потому что мы подписаны не на мейджор-лейбл, мы сами принимаем решения».
По словам Алана Уайлдера, жестких правил при работе в «The Church» не было: «Порой песни радикально менялись по сравнению с демоверсиями, а порой оставались довольно похожими. Мартину не нравилось растолковывать свои песни кому-либо, и, зная об этом, остальные участники группы редко спрашивали его, о чем они. Для меня очевидно, что двусмысленность его текстов с возможными мрачными значениями и делает их интересными».
Энди Флетчер: Не бывает так, чтобы Мартин сел за стол и сказал: «Слушайте, парни, вот о чем эта песня». Он никак не объясняет свои тексты. Давным-давно, когда мы снимали клипы с сюжетами вроде «See You», он ненавидел это, потому что они трактовали его песни слишком буквально.
Я слышал около десяти различных трактовок «Personal Jesus», и это-то Мартину и нравится. «Personal Jesus» поднимает общие вопросы, вот что важно. Слова очень двусмысленны, так что, хотя песня могла бы стать сомнительной, в результате все оказалось совсем не так. Большинство людей посчитали ее христианским гимном, хотя она задумывалась не такой. Когда выпускаешь песню со словом «Иисус», напрашиваешься на проблемы, но мы хотели ее выпустить, потому что она нам понравилась.
Мартин Гор: Религия — одна из тем, которые очень часто возникают в моих песнях. Думаю, я очарован религией, и это неотъемлемая составляющая во всем — от музыкальных ощущений до описания вещей в текстах.
Флетчер однажды заявил, что он обратился к христианству только как к «способу найти друзей», признавая, что это было важно в «развитии моей личности». Вероятно, пребывание в группе, сочинитель которой настолько поглощен религией, могло стать одной из причин его депрессий.
Энди Флетчер: Я по-прежнему дружу с двумя священниками и всегда говорю одному из них: «Ты знаешь, как сказано в Библии — после смерти я буду исторгнут изо рта Бога!» Я хуже, чем неверующий, потому что человек, который сначала верит, а потом перестает, оказывается исторгнут изо рта Бога. Затем я спущусь к котлу и углям. А если ты неверующий, ты отправляешься прямиком в котел, Бог тебя не исторгает. Но, как утверждают, еще можно покаяться.
«Personal Jesus» стала одной из немногих песен «Depeche Mode», когда Гор согласился рассказать об источнике вдохновения — книге «Элвис и я» (воспоминаниях Присциллы Пресли о времени, проведенном с
