Зов крови

волка. Собака рыкнула, пробегая мимо меня, но не тронула. Я перевел дух.

— Сыкнул? — хмыкнула Лиса.

— Не дождешься, — огрызнулся я. — Кстати, тут у вас есть сортир или прям на улице?..

— Тебе за это яблоню отстрелят, — вновь хмыкнула девушка. — Ничего, зайдем в мою квартиру, залезешь. Хорошо, хоть водопровод и электричество тута есть.

— Есть? — удивился я. — Откуда?

— Я уже сказала: будешь много знать, скоро состаришься.

Лиса завела меня в один из домов, Медведь и Волчонок остались на улице. Мы поднялись на третий этаж, Лиса открыла дверь одной квартиры, махнула мне рукой, чтобы заходил.

— Тут бардак, но жить можно, — усмехнулась она. — Заходи, гостем будешь. Только руки не распускай и ничего не трогай. Есть телик с дивидишником, ноут, инета нету, но и это нормально. В холодильнике еда, бери, но особо не борзей — самой до новой поставки иногда туго бывает, хорошо, хоть иногда ребята стаю кабанов завалят. И говнодавы скинь, тапки надень.

У порога стояли несколько пар тапочек и одна пара сапог. Стены и потолок были вполне чистыми, думаю, хозяйке квартиры пришлось немало попотеть, чтобы вычистить всю грязь из нее. Слева от входной двери стояла тумбочка, над ней висело зеркало с трещиной. В квартире была одна комната и кухня, но Лисе хватало.

— Ванная там, — девушка махнула рукой на дверь в конце коридора, — кухня левее, спальня моя там. — Она указала в другую сторону. — Если че-нить у меня пропадет, — застрелю тебя, и вон собакам на улице скормлю. Куртку на гвоздь повесь, а я пойду.

Лиса сделала на прощание ручкой и ушла. Я вздохнул, скинул ботинки. Из нескольких пар тапочек тридцать пятого я ничего не выбрал — у меня в эти тапки только полноги влезало. Ладно, можно и в вонючих носках двухнедельной свежести походить. И когда я мылся в последний раз нормально? Даже вообще, когда я в последний раз мылся? Уж и не вспомнишь… А сколько я в Зоне провел? Неделю, не больше. Я в уме подсчитал, сколько я тут провел, вспомнив все, что со мной произошло. Сейчас пошел только шестой день, а я уже почти в Сердце Зоны. Или, как выразилась Лиса, почти в самой Жопе.

Я открыл дверь ванной, включил свет, зашел. Уютненько, ничего не скажешь. Ух ты, стиральная машина! Никогда не бывал в квартирах и тем более ванных одиноких молодых девушек. А может и не одинокая она, с чего это я взял? Хотя, судя по тапочкам, все-таки одинокая, если только здесь не обитает карлик с ногой тридцать пятого размера.

Я глянул на себя в зеркало и ужаснулся. Поскреб жесткую щетину, провел рукой по грязным спутанным волосам. Хорошо, хоть подстрижен коротко, мыть много не надо, усмехнулся я.

Просто красавец, — хмыкнул внутренний голос.

«Между прочим, это и ты тоже», — мысленно ответил я.

Я это и имел ввиду, — насмешливо проговорил он. Да уж, сколько раз я пытался перебороть его в красноречии…

«Лучше б ты думал, чем бы мне побриться, — сказал я. — На лешего уже похож, еще не дай бог скоро кликуху новую дадут. А мне не хочется Ведьмака менять. К тому же приветствие в моем ПДА не меняется».

Поищи на кухне нож, — хмыкнул этот сволочь.

«Изверг, — ответил я. — Ладно, не буду бриться, щетина от комаров да мух спасает».

Я же говорил, что надо смотреть на вещи с лучшей стороны…

«А вот помыться не помешает, — решил я. — Надеюсь, Лиса не обидится, если я возьму одно полотенце».

Надеюсь, в этом бардаке ты что-то сыщешь.

«Зря что ли я разведчиком был?» — усмехнулся я и пошел на поиски полотенца.

Я зашел в спальню Лисы и первым делом чуть не споткнулся о какой-то ящик, ни к селу ни к городу стоявший на пороге. Если бы в комнате был порядок, то можно было сказать, что в ней слишком пусто. Лишь стол, на котором стоял ноутбук, стул, кровать, пара ящиков для боеприпасов и шкаф. В него-то я и заглянул, но потом пожалел. Сначала на меня напала черная мужская рубашка, следом за ней джинсы, а к моим ногам кинулась куча полотенец. Вдобавок меня словно картечью осыпал дождь из носков, и все стало спокойно. Тут, братцы, я перепугался чуть ли не больше, чем во время встречи с кровососом на Кордоне. Заглянул в шкаф — там еще притаилась одежда, причем аккуратно сложенная. Наверное, ее просто давно не трогали.

Я взял одно полотенце и отправился в ванную.

Не разучился еще мыться, Миронов?

«Не надейся», — мысленно буркнул я, скидывая одежду. Ее бы еще постирать, но, боюсь, стирка в стиральной машинке — это то, что мне не дано. С далекого детства мама пыталась приучить меня к стирке, но тщетно. Простая комбинация действий сразу же забывалась, хотя на память я никогда не жаловался.

Я залез в ванну, задернул шторы. Из душа полилась прохладная вода. Бодрит. И вдруг свет вырубился, стало темно. Здание встряхнуло, с потолка прямо на мокрую голову посыпалась побелка. После второй встряски я поскользнулся и рухнул в ванну, ударившись головой. Искры сыпанули из глаз, голова затрещала от боли. Еще и лежу голый в холодной ванне, а проклятый душ, выскользнувший из руки, поливает всю ванную холодной водой.

Тело будто парализовало, и я неподвижно лежал, не в силах пошевелиться. Слышал лишь грохот на улице. Похоже на Выброс. Но почему никто не сказал о нем? И я слышал, что Выбросы случаются раз в неделю, не чаще. А я за шесть дней попал уже под третий.

Я наконец-то смог пошевелиться и с трудом вылез из ванны. Тело дрожало от холода, боюсь, не отморозил ли себе чего-нибудь… Я поскользнулся на мокром полу и впечатался лбом в дверь, открыв ее и рухнув в коридор. Еле успел подставить руки перед собой, но те разъехались на скользком линолеуме, и я уткнулся мордой в пол. И наконец-то отключился…

Два месяца назад…

Я, усталый и голодный набрел на деревню, идя по лесу всю ночь. Жители увидели еле стоящего на ногах путника и кинулись прочь. Еще бы, мало ли кто это бредет под утро по лесу. Эти сектанты и просто бандиты запугали население, непонятно только, почему эти еще не покинули поселок.

Раздалось несколько криков, приказы, споры, потом меня окружил десяток деревенских мужиков с «калашами» и ружьями. Нигерийцы всего лишь защищали свою деревню, так что возникать я не стал.

— Don’t move! — крикнул один, судя по белой бороде, старший. — To fling you gun!

— Okey, — устало сказал я, держа одну руку над головой, а второй вытащил «стечкин» из кобуры и бросил его перед собой. — No more gun! — своим корявым английским произнес я, одной рукой охлопывая себя по карманам одежды.

— Who are you? — спросил старший, подходя ближе. Один мужик поднял мой пистолет и сунул себе в карман.

— I am Russian, — быстро сказал я. — Русский! — по-русски добавил я.

— Рушкий? — недоверчиво переспросил старший. — Moskau, Iwan, yes?

— Ну е-пе-ре-се-те… — обреченно произнес я. — Медведь, водка, шапка-ушанка, матрешки… бублики… — отчаянно жестикулируя, принялся перечислять я. — Самовар! — вспомнив, добавил я. — Гопак! Казаки…

— Самовар, — закивал головой один из нигерийцев и принялся что-то объяснять своим. Те дружно закивали, посматривая на меня. Я в ответ тупо улыбался измученной улыбкой, вспомнив поговорку, отлично характеризующую ситуацию: «Улыбайтесь, люди любят идиотов».

— Mister Russian, — обратился ко мне старший, — you here alone?

— Yes, yes, — кивнул я. — To be shut. My friend is dead. We are soldier, — почувствовав прилив красноречия, продолжил я.

— Рушкие мьироторцы, — предположил улыбчивый негр с лысиной на макушке. Он уже опустил