злобиться, не имея сил ни стать выше, ни желая подчиниться неприемлемой власти (живоцерковники, православные, белые, индиферентные или непонимающие сути борьбы).
†
В “Церковном вестнике” Архирейского Синода М[ахарабли]дзе [27] писал, будто бы послание Митрополита Сергия находится в противоречии с посланием Соловецких заточников архиереев... Нет... Пишу существенные выдержки.
А. Отношение их к советской власти, по взгляду самой советской власти.
“Несмотря на основной закон советской конституции, обезпечивающий верующим свободу совести, религиозных объединений и проповеди, Православная Российская Церковь до сих пор испытывает весьма существенные стеснения в своей деятельности и религиозной жизни: ей не разрешено устроить центральные и епархиальные органы; епископы не допускаются в епархию, вынуждены бывают отказываться от проповеди, посещения общин, иногда даже от посвящения. Местоблюститель и около половины православных епископов томятся в тюрьмах и ссылках”.
Почему? За что?
“Правительственные органы, не отрицая этих фактов, объясняют их политическими причинами: обвиняют православный епископат и клир в антиреволюционной деятельности”.
Б. Как же смотрят на это Соловецкие епископы?
а) По их мнению, “Православная Церковь не может по примеру обновленцев засвидетельствовать, что религия в пределах СССР не подвергается никаким стеснениям и что нет другой страны, в которой она пользовалась бы столь полной свободой. Она не скажет вслух всему мiру этой подобной лжи, которая может быть высказана только лицемером или сервилизмом” (угодническим прислуживанием) (Еф. гл. 6).
Значит, Соловецкие епископы считают, что вера - гонится.
б) За что же? Почему гонится?
Не за контрреволюцию.
“Церковь не стремится к ниспровержению существующего порядка и не примет участия в деяниях, направленных к этой цели; она никого не призывает к оружию и политической борьбе”. В частности, “мы (Соловецкие епископы) не принимаем участия в их (зарубежных епископов) политической деятельности и не состоим с ними ни в открытых, ни в тайных отношениях по делам политическим”. И вообще (будто бы, это не точно) Православная Церковь всегда сторонилась политики и оставалась послушной государству во всем, что не касалось веры. И теперь “она повинуется всем распоряжениям и законам гражданского характера”.
Но она не желает и не может стать слугою государства.
Итак, формула Соловецких епископов - подчинение, но не служба, не помощь государству.
в) Насколько искренно это повиновение? И что оно дает?
Советская власть живет в “атмосфере недоверия” к такому повиновению. Это она считает, по-видимому, скрытым недоброжелательством или, по меньшей мере, безучастной холодностью. Это - аполитичность, равнодушие, под которым лежит нелюбовь к власти.
“Политическая подозрительность” правительства и в такой аполитичности усматривает сокровенную оппозицию.
г) Но правда ли это? Верна ли иерархия советской власти?
Соловецкие епископы отвечают категорически - положительно про теперешнее время.
“В прошлом, правда, имели место политические выступления Патриарха... Но когда сложилась определенная форма власти, Патриарх Тихон... решительно отказался от всякого влияния на политическую жизнь страны” (т. е. стал “аполитичным”). До конца своей жизни Патриарх оставался верен этому акту (воззванию).
И после него “много раз Церковь в лице его заместителей пыталась рассеять атмосферу недоверия, но безуспешно.
И Соловецкие епископы делают то же.
д) Что же они говорят?
“Церковь не касается политической организации власти, ибо лояльна в отношении правительства всех стран, уживается со всеми формами государственного устройства: от восточной деспотии Турции до Республики Северо-Американских Штатов”.
Итак, “лояльность”, слово это принимают Соловецкие епископы. Это же слово употреблял Партиарх Тихон: он “заявил в своем воззвании к пастве о лояльности в отношении к советскому правительству” [28].
Опять “о лояльности”.
И заместители продолжали делать то же. И Соловецкие епископы то же делают.
е) Но что же такое “лояльность”?
Церковь “желает сохранить в полной мере свою свободу и независимость, согласно закону “об отделении Церкви от государства”, Церковь сторонилась политики, и современное государство не может требовать от нее большего”.
Епископы вполне видят: “насколько затруднительно установление взаимных благожелательных отношений между Церковью и государством”.
Итак, “благожелательных” отношений нет... Хочется Церкви уйти, “закрыться” в аполитичность холодную.
ж) Но в чем же причина этой холодности и желания размежеваться?
Не в политической контрреволюционности. Это Соловецкие епископы утверждают решительно.
“Церковь не касается перераспределения богатства или его обобществления - это право государства. Церковь не касается и политической организации власти, ибо лояльна”.
Расхождение - в метафизике. Оно касается “непримиримости религии” - одного расхождения учения Церкви с материализмом - официальной философией ком. партии и руководства ее правительства и советских республик. При таком глубоком расхождении в самых основах мiросозерцания не может быть никакого внутреннего сближения или примирения.
“Жалкие попытки в этом роде были сделаны обновленцами, но они вызвали глубокое негодование людей верующих”.
з) “И само правительство как в законодательстве, так и в порядке управления, не остается нейтральным, но определенно становится на сторону атеизма”.
Если же и делает иногда уступки, то неискренно: “Устами своих самых крупных деятелей оно неоднократно заявляло, что та ограниченная свобода, которой Церковь пользуется, есть временная мера и уступка вековым религиозным навыкам народа”.
Понятно, что Соловецкие епископы имеют право утверждать, что Церковь не может иметь доверия к такой власти, но по религиозным побуждениям, а не по политическим.
и) Какой же выход?
Размежеваться, т. е. дать действительную свободу Церкви, не вмешиваться в ее жизнь и организацию, поскольку это не касается политики.
Нужно “последовательно провести закон об отделении Церкви от государства”.
к) В частности, дать Церкви возможность организации согласно ее законам: избрать Епархиальное управление, Патриарха, членов Священного Синода, “созвать епархиальные съезды и Всероссийский Православный Собор” без всякого “гласного или негласного влияния” правительства и без “предварительных обязательств”.
л) И уже ни в коем случае Церковь не может принять “надзора за политической благонадежностью” своих членов. В этом лежит различие между обновленческой и Православной Церковью.
“Мы не можем одобрить обращение церковного амвона в одностороннее (а в многостороннее?)
