serg mihalych
Параллельные общества. Две тысячи лет добровольных сегрегаций — от секты ессеев до анархистских сквотов
1 / Почему коммуны?
У Маркса есть такая книга «Немецкая идеология». Именно она поссорила и развела его со всеми остальными младогегельянцами. Логика там примерно такая: люди, взятые как общество, как большинство, как массовые коллективы близко не знакомых друг с другом единиц, НИКОГДА не будут способны отказаться от буржуазных иллюзий и НИКОГДА до нужной левым сознательности не дорастут. И никакое воспитательство и просвещение тут не помогут. И это так не потому, что люди мало читают или ленятся думать, а потому, что иллюзии — это главное богатство людей, это единственное, что их примиряет с иррационально организованным общественным бытием. То есть иллюзии — главный компенсаторный механизм, который делает капитализм выносимым. Это могут быть иллюзии религиозные, мистические, художественные, реформистские, связанные с будущим детей и т. п. Иллюзии — это главный капитал капитализма. (Разработкой этого вопроса, кстати, позже детально займется фрейдомарксизм.) «Чтобы избавить людей от иллюзий, нужно прежде избавить людей от положения, требующего иллюзий», а не наоборот («сначала сознательность, потом революция» — это чушь), — делает Маркс вывод. Нельзя никого «довоспитывать» до готовности, это делает Маркса большевиком, а не меньшевиком (хоть и не было еще этих терминов). Что же предлагается? Предлагается взять тех, кто все это понимает, — интеллектуальное меньшинство, без которого капитализм не может воспроизводиться, но которое от иллюзий капитализма свободно максимально (хотя и не полностью), — и объединить это меньшинство (внимание!) не с самыми сознательными, не с самыми ответственными, не с самыми чуткими и добрыми, не с самыми образованными, не с самыми… какими-то еще, а просто с теми, кому нечего терять, у кого нет почти никакой собственности, с теми, кто готов к файтингу, потому что жизнь не особо сладкая и ценить ее слишком сильно не за что, а вот попробовать перевернуть ее с головы на ноги стоит. И этот альянс (относительно свободные от иллюзий интеллектуалы + те, кому терять нечего, пролетарии) и есть Интернационал — оружие революции. И революция эта только и создает (но не гарантирует) условия, в которых может возникнуть массовая сознательность и свободное от иллюзий понимание себя и истории. И потому революция делается вопреки воле и сознанию большинства людей, неизбежно противящихся ей, ведь их сознание сформировано прежней системой и с этой системой их примиряет. И потому дождаться «созревания толпы» невозможно, а возможно только выдернуть из башни нижний блок, чтобы всё посыпалось, и потом начать строить совсем другую и с другими целями.
Или совсем просто: между сохранением привычных с детства иллюзий и участием в революции большинство людей всегда выберет сохранение иллюзий, и именно потому революция должна произойти против воли и ожиданий большинства, хотя и для большинства. Другой вопрос, что это за меньшинство, которое способно и будет организовывать революцию? Маркс видел его как альянс интеллектуалов и рабочих. Мао рассчитывал на третий мир (в планетарном масштабе). Маркузе ставил сразу на всех «не вписывающихся» в буржуазную рациональность и пристойность. Братья Стругацкие писали фантастические романы («Гадкие лебеди») о том, как генетически мутировавшие интеллектуалы (мокрецы) похищают детей, готовят их к новой жизни, устраивают революцию с помощью тайных супертехнологий, самоуничтожаются как ненужный «мост» между старым и новым миром и оставляют подготовленных к коммунизму детей в одиночестве. В этом тексте у Стругацких уже есть намёк на альтернативный выход — загородный монастырь мокрецов.
А теперь ВНИМАНИЕ! В отличие от Маркса и многих его последователей, у нас есть наглядный опыт того, чем подобные насильственные, «против воли большинства, но для большинства» революции заканчиваются. Совком — как торжеством бюрократии, которая в каждом новом поколении только деградирует и становится дальше от первоначального революционного проекта. Замаскированной реставрацией капитализма заканчиваются, потому что большинство не было готово отказаться от прежней системы, и насколько получается, настолько большинство воспроизводит старый порядок под новым именем. Где же выход? Он был предложен еще во времена Маркса, точнее — задолго до Маркса. Еще точнее, он был известен всегда. Выход — это коммуны, общины, артельные кооперативы, альтернативные поселения, добровольные сегрегации. Нужно отказаться от садистского высокомерия, свойственного интеллектуалам, и признать: если кого-то устраивает капитализм, рынок, корпорации, тотальный спектакль, люди имеют на всё это полное право. В конце концов люди всё это называют другими, не столь обидными именами и принимают. А несогласные не имеют права всю эту прелесть у людей насильственно отнимать: всё равно не выйдет. Зато у несогласных есть право обособляться в группы и вырабатывать внутри этих групп другую реальность. Настолько другую, насколько захочется и получится, а не настолько, насколько какой-нибудь философ завещал, пусть даже и самый мною уважаемый.
Маркс, конечно, критиковал добровольные сегрегации «изоляционистов» и «утопистов», считая их историческим курьезом, бесперспективным эксцессом, чудачеством на обочине развития народов, классов и производственных отношений.
Для него любая добровольная сегрегация, как бы далеко там не зашли в равенстве и самоуправлении, это всегда «коммунизм нищеты» и «коммунизм аскетов». А такой «коммунизм» для Маркса еще хуже капитализма. Потому что в нем воспроизводится состояние не ПОСЛЕ частной собственности, когда общество способно создать столько всего качественного, что никому «лично», то есть конкретно для себя, ничего не нужно, никто не боится ничего потерять и всем доступны безграничные возможности. Наоборот, в «коммунизме бедности» люди скатываются к состоянию ДО частной собственности, когда их небольшой коллектив располагает столь скудными средствами и возможностями, что делить людям почти и нечего, когда они тотально втянуты в элементарную работу простейшего выживания и сил для творчества не остается, да и внешнего спроса на творчество нет, когда личность стирается, и мы имеем «братскую семью» упростившихся, неоригинальных и уработанных людей, неизвестно зачем добровольно вернувшихся к отношениям на уровне первобытной общины, то есть к таким отношениям, в которых самостоятельная личность вообще не возникает и неизбежна архаизация сознания. Грубое упразднение частной собственности еще не есть творческое освоение собственности. В режиме «коммунизма аскетов» такое упразднение, по мнению Маркса, отрицает личность и губит талант. Кто же прав?
Часть первая
САМОСЕГРЕГДЦИИ ДРЕВНОСТИ
2 / Ессеи — ритуальная чистота и враждебное окружение
Проследим в нескольких экскурсах историю вопроса, разбив ее не по векам, а по темам.
Первой, хорошо известной нам, добровольной сегрегацией является Кумран ессеев (то есть «чистых») в Палестине (нынешнем Израиле). Это не было «поселение профессионалов», то есть живущих отдельно жрецов, воинов или мастеров, необходимых как деталь большого социума. Это было именно сообщество людей, решивших, что большой социум (Иерусалим, прежде всего, Иерихон и остальные города) им не подходит и нужно от всего этого бескомпромиссно отделиться, чтобы вести праведную жизнь без суеты, семейных связей, борьбы за власть, торговли, государственного насилия и лишней, отвлекающей
