Я кивнул. Понятно было, что от притязаний Пугачева не отвертеться, поэтому следовало соглашаться, пока это касается только пришельцев. Пугачев, естественно, знал, что я неоднократно выставлялся в «Чужом». Мои интервью там висят до сих пор. Теперь понятно, почему я так приглянулся хозяевам Пугачева. Свояка хотят забить.
— А вы, наверное, подумали, что из вас хотят сделать стукача? Абсурд! Для этой цели предпочтительнее добровольцы. Запомните, политика нас не интересует, только фантастика в самом что ни на есть исконном виде.
— Я люблю фантастику.
— А про Игнатьева все равно надо рассказать правду.
Я застонал. Пугачев во второй раз за время нашей беседы испытал чувство законного удовлетворения, моя реакция ему понравилась. Он довольно заулыбался. Словно я преподнес ему в конверте десять тысяч американских долларов. Без причины и безвозмездно.
Глава 5
1
Я вышел из кабинета, слегка заваливаясь налево. Расход нервной энергии был грандиозный. Доверчивые граждане часто путают последствия подобных посиделок с проявлением биовампиризма. Это, конечно, ерунда. Немедленно представил, как Пугачев говорит, ухмыляясь: «Только работа, ничего личного». Нет, он слабоват для биовампира. Моя энергия противодействия бесцельно ушла в пространство, не доставшись никому.
— Ну как? Все в порядке? — заботливо спросил меня Пермяков, словно я побывал на приеме у зубного врача.
— А что такое? — поинтересовался я.
— Господин Пугачев иногда бывает излишне жестким. Его требовательность не знает меры.
— Но разве не так должен вести себя представитель начальников?
Пермяков натужно рассмеялся.
— Однако. Позволяете себе опасные обобщения! Кем вы себя возомнили? Неужели господин Пугачев предложил вам покровительство и работу?
— Спросите его самого. Я ничего не понял.
— Вот и про то, чьим представителем на самом деле является господин Пугачев, — засмеялся Пермяков, — лучше спрашивать у него самого. Для меня он — представитель хозяина издательства.
В воздухе повисла неприятная пауза. А мне открылось, что такое любовь, лишенная уважения. Именно так отныне относился ко мне Пермяков. В мгновение ока я перестал быть для него всего лишь одним из множества тупых и несчастных сочинителей никчемных текстов и перебрался на значительно более высокую ступень социальной лестницы, как он ее понимал, то есть, оказался объектом интереса сильных мира сего. Мне захотелось развить свой успех и, воспользовавшись растерянностью Пермякова, получить максимальную выгоду от охватившего его смятения.
— У меня к вам личная просьба, Ярослав.
— Слушаю, — Пермяков насторожился.
— Не могли бы вы помочь мне раздобыть в библиотеке одну книгу?
— Что за безумная идея! — Пермяков был шокирован.
— Не подумайте ничего плохого. Никакого криминала. Книга не помечена в черных списках, автор проиндексирован. Я думал, что у вас, как у главного редактора издательства, открытый абонемент. Наверняка, вы оказываете такую услуга другим авторам издательства?
— Так дела не делаются.
Я благоразумно заткнулся. Пермяков был прав, просьба и в самом деле была безумная. Меня извиняло лишь то, что после встречи с Пугачевым мне еще сильнее захотелось отыскать начальников. А вот впутывать в свои дела Пермякова, конечно, не следовало. У человека и своих проблем выше крыши.
— Простите меня. Не знаю, почему я это сказал. Устал. Книжка мне нужна для работы, вот и ляпнул, не подумав. Иногда работа над текстом затягивает слишком сильно. Виноват.
Я виновато вжал голову в плечи и потешно развел руками, изображая сожаление.
— Если вам и в самом деле для работы… Я, конечно, мог бы использовать свои связи…
— Нет-нет, что вы, не нужно! Составлю официальный запрос и получу книгу в библиотеке, как обычный гражданин. Жаль потерянного времени. Но правила ради меня нарушать не стоит.
— А вы попросите господина Пугачева, — неожиданно предложил Пермяков. — К кому же обращаться, если не к представителю хозяина? Никогда не слышал, чтобы он делал что-то подобное для авторов издательства, но почему не попробовать? Скажите, как сказали мне: мол, для работы, очень нужно, увлекся художественным замыслом, не могу ждать, хочется побыстрее познакомиться с дополнительным материалом. Он, конечно, поинтересуется, что это за работа такая, читать чужие книжки? Так вы подготовьтесь.
— Хорошая мысль, — ответил я. — Спасибо за совет.
Честно говоря, я не помню, с какого времени посещения библиотек стало модно сравнивать с экстремальными видами спорта. Кажется, уже после появления начальников. Представляю, как набросились бы на меня конформисты всех сортов, если бы им удалось ознакомиться с моим утверждением. Не избежать бы мне обвинений в очернительстве и нагнетании. По-своему они правы.
Если относится к словам и понятиям формально, как это принято среди интеллигентных людей, то библиотеки никто не закрывал и доступ к фондам никто не ограничивал. Люблю это слово — формально. Оно лучше многих других характеризует состояние нашего общества. Формализм — вот что подобно цементу скрепляет современную культуру, буквально пронизывая все стороны жизни, объединяя подчас совершенно чуждых людей. Достигается это самым простым и проверенным способом —
