— Паспорт с собой? — спросил этот тип.
— Да, конечно, — сказал я и извлек из нагрудного кармана пиджака свою 'краснокожую книжицу'.
— Та-ак, — растянул он, пролистав мой паспорт, будто бы скучный технический журнал.
Затем отложил его в сторону и вперил в меня свои маленькие глаза-пуговички. Они были мутными. Тот самый случай, когда трудно что либо прочесть по глазам.
— Итак, Владислав Негин, я вас оформляю, паспорт пока побудет у меня… Меня зовут Борис Владимирович, я — секретарь юго-западного офиса.
— Вот как, — заметил я. — Но я, собственно, так и не понял, чем я буду заниматься?
— Ну, сопровождение специфического товара, оформление накладных, — неопределенно сообщил этот хмырь с залысиной.
— Ясно, экспедитором… А что за товар? — скромно поинтересовался я.
— Продукция фирмы. Да вы сами увидите сегодня. Смена начинается в восемь вечера. Так что к восьми и приступайте, — и он мило улыбнулся.
Так сразу? Я не думал, что начинать надо будет уже сегодня. Однако я не стал спорить. И не стал заикаться о трудовом договоре. Черт с ними. Приду к восьми и узнаю. Не понравится — сразу же свалю. И паспорт у этого клыкастого заберу. Может, Сережа Толстоногов решил мне криминал какой-нибудь впарить? Только этого не хватало!
— В восемь вечера у входа вас будут ждать два напарника. Всего хорошего, — добавил Борис Владимирович и снова уставился в бумаги, всем своим видом давая понять, что аудиенция закончена.
Я удалился. Вышел на улицу и посмотрел на часы. Половина третьего. Впереди еще уйма времени. Однако домой пилить на другой конец города: час на метро, затем полчаса на автобусе, и столько же обратно. Стоит ли? Я решил, что нет, и поплелся по переулку в поисках ближайшей сходной забегаловки. Ибо пара рюмочек водки таки не помешает, подумал я. Ведь меня уже приняли.
Вскоре я обнаружил милую летнюю кафешку в тени небольшого скверика, наполовину заполненную посетителями.
Я взял бутылку пива, съел горячий гамбургер, затем выпил рюмку водки, снова съел разогретый гамбургер, еще раз выпил рюмку водки и потом уже просто сидел, наблюдая, как милые жители старой части города ходят туда-сюда по своим делам. И наслаждаясь замечательным солнечным деньком. Так я провел больше часа. Затем я погулял по окрестностям. Время, сдобренное небольшой дозой спиртного, стало лететь заметно быстрее. Наткнувшись неожиданно на малоизвестный мне доселе кинотеатр, я решил сходить в кино, тем более что до сеанса оставалось как раз минут десять. Вооружившись пивом про запас, я купил билет. Фильм оказался обычной голливудской дребеденью. Впрочем, под пиво он пошел на ура.
По окончании сеанса я решил продолжить прогулку и изучить местные окрестности. В конце концов, я набрел на новую кафешку такого же типа и посидел еще там. Не буду перечислять, что я еще выпил и съел, скажу только, что мне стало еще лучше.
Наконец, заветный час приблизился. Слегка волнуясь, я вернулся к бледно-зеленому дому. У входа действительно торчали два типа. Один, долговязый, стройный, с лицом, имеющим постоянное выражение легкости бытия. Он был в клетчатой рубашке и каких-то мутных матерчатых брюках. Второй — не в пример ему невысокий, приблизительно с меня ростом, в джинсах и футболке, тоже со странноватым выражением лица. Он был мускулистый, и было в его облике что-то от коня, что-то конское.
— Ты новенький? — равнодушно спросил длинный. Мне даже показалось, что он пребывает в некой прострации. При этом оба посмотрели вроде и на меня, но скорее, как-то сквозь меня.
— Похоже на то, — медленно выговорил я.
— Как зовут? — так же равнодушно спросил второй, короткий.
— Влад, — я протянул руку.
Он ее пожал. Некрепко. И рука у него была холодная, будто у покойника. Длинный тоже пожал, но у него рука была нормальная.
— Петр, — представился долговязый, но мне уже было наплевать. Про себя я прикрепил к нему прозвище Каланча.
— Паша, — безучастно произнес второй.
После чего Каланча прислонился к стене и уставился куда-то в сторону, а Павел, забравшись на крыльцо, присел на корточки, уткнулся глазами в грязные расслоившиеся доски. Я постоял около них в растерянности.
— Чего мы ждем? — не вытерпев, спросил я все равно у кого.
— Машину, — легко произнес Каланча, как произносят нечто само собой разумеющееся. При этом он даже не взглянул на меня.
— Ясно, — промямлил я.
Ну что ж, машину, так машину, посмотрим, что будет дальше. И я вновь всецело отдался во власть обстоятельствам. Мысль о том, что у меня всегда будет возможность уйти, не покидала меня, как негаснущий маяк в ночи.
Минут пять прошло в неудобном молчании. Наконец, я снова не выдержал и спросил у обоих:
— Вы давно тут работаете?
— Да уж недели две, — зевнув, сообщил Павел и впервые поглядел на меня оживившимся, заинтересованным взглядом, будто бы только что меня заметил.
— Ясно, — опять сказал я.
После маленькой паузы я попытался вытянуть его на разговор.
— И что мы будем делать, когда придет машина?
Каланча посмотрел на меня, как на глупого ребенка, Паша же, игнорируя вопрос, вновь бессмысленно уставился на доски крыльца.
— У тебя курить есть? — спросил Каланча.
— Не курю, — соврал я, поскольку сигареты кончались.
Долговязый Петр разочарованно отвернулся. Вновь воцарилось молчание. Я сплюнул, уселся на корточки рядом с Павлом, и стал терпеливо ждать, смирившись со своей участью.
Так прошло минут пятнадцать-двадцать. Я почувствовал себя несколько отрезвевшим. И вот когда совсем надоело ждать, из-за угла показался коричневый УАЗ-фургон. Фыркнув, он остановился возле нас и заглох. Каланча сразу же схватился за ручку боковой двери. Я забрался вслед за Павлом, Каланча замкнул нас. Громко хлопнув дверью, дал знак водителю. Последнего я не смог толком разглядеть. Он оглянулся на нас лишь раз. Я запечатлел только остроносый орлиный профиль.
УАЗик тронулся и поехал, и мы затряслись на жестких сиденьях, как кости в кубышке. Я заглянул в окно. Машина двигалась в неизвестном мне направлении. Неизбежное похмелье напомнило о себе сухостью в горле и стуком молоточка в голове.
Мы ехали долго, я даже вздремнул немного. Приснились какие-то кошмары, которые я сразу же забыл при пробуждении, наступившем в связи с сильной трясучкой. Трясучка была связана с тем, что УАЗ блуждал по не асфальтированным задворкам. Но вот он остановился, и стало неожиданно тихо. Водитель выбрался из машины. Каланча отпер нам дверь и спрыгнул на землю. Затем подались Павел и я. Когда я оказался на улице, то предо мной предстали зады большого дома, — три этажа, красный и белый кирпич, мутные окна. Из маленькой будки пискляво залаяла мелкая дворняжка. Рядом с будкой стоял большой мусорный контейнер, доверху набитый разным дерьмом.
Водитель, оказавшийся среднего роста, в сорочке и джинсах, чуть скачущей походкой приблизился к серой металлической двери и громко забарабанил по ней кулаком. У меня родилась ассоциация — задний вход пельменной с нудно гудящей вентиляцией. Дверь отперли не сразу, и из чернеющего проема возникла круглая голова. Голова тут же узнала водителя и что-то сонно пробурчала, но я ничего не расслышал. Каланча неожиданно подтолкнул меня в бок, и я поплелся вслед за водителем и Павлом в темнеющий коридор. Петр, как всегда, замыкал процессию. Нас встретил влажный душок плесени, как в погребе, и резкий холодок. Было темно, хоть глаз выколи. Мы все спускались медленно по ступенькам, как слепцы, вытянув руки, и нащупывая стены.
До следующей двери.
И когда она со скрипом отворилась, яркий свет больно ударил в глаза. Огромный зал, очень
