М. Кудрявцев — бас в № 7.
С. Ручьинский — соло клавиш в № 7.
Ю. Берендюков — 2-я гитара (правая) в № 4,10.
М. Капуро — back ground в № 4.
С. Лузин — губн. гармошка в № 9.
1. Идиот. 3.35
2. Марш энтузиаста. 4.46
3. Старый гонщик. 4.50
4. Пулемётчик. 8.10
5. Порнографическое время. 3.15
6. Совок. 4.46
Общее звучание — 30.16
Ю. Морозов — гитара, вокал.
A. Бровко — гитара, губная гармошка.
B. Михеев — бас, вокал.
C. Агапов — барабаны.
Запись сделана на порто-студию 4-с с переписью на 16-канальный Атрех и сведением на этот Таре Master.
1. Экзистенция. 6.20
2. Колокола. 4.29
3. Странная птица. 5.48
4. На том берегу. 4.40
5. Пулемётчик. 8.26
6. Последняя любовь. 4.07
8. Эпизод № 17. 1.27
Общее звучание — 43.52
Ю. Морозов — вокал, гитара, клавишные, барабаны в № 1, 2, 4, 6,7.
В. Михеев — бас в № 1,3, 5,6,7.
B. Курылёв — бас в № 2,4.
C. Агапов — барабаны в № 3,5.
С. Лудинов — скрипка в № 6.
А. Бровко — губная гармошка в № 7.
Альбом «Последний пулемётчик» я дописывал в августе 91 года под шум митингов на Дворцовой площади. И чем сильнее бушевали демократические и противоположные страсти, тем глубже я погружался в солипсизм «Ночного полёта» и «Экзистенции», которые кончил именно в дни так называемого путча.
20 августа, когда положение было ещё не столь очевидным, как 21-го, мне позвонил кто-то с предложением выступать завтра на Дворцовой в поддержку демократии. Мне страшно не в кайф было выныривать из солипсических океанских впадин на берег порочной действительности, но, услышав, что большинство групп пока что не дают ответа, я резко согласился. На другой день, 21-го, я с утра сидел в аппаратной Капеллы над «Экзистенцией», а часов в шесть вышел на площадь. Победа демократов уже была явной, все ликовали, и в заявке на выступление значилось уже 30 команд, хотя до «победы» их было меньше десятка. Любителей попинать дохлую собаку с каждой минутой становилось всё больше, и я сказал Шуре Ляпунову, который пытался записать меня в свиток выступающих, гоняясь за одним из устроителей: «Шура, оставь это дело. С демократией уже всё в порядке, а я не некрофил». И не дожидаясь начала пинания, ушёл опять в аппаратную. Говорят, концерт прошёл с огромным энтузиазмом. Мужественные рокеры дерзко ниспровергали со сцены уже низвергнутые устои и довершили победу, так славно начатую у стен «Белого Дома». Многие рокеры потом густо сожалели о том, что не покрасовались с гитарами у стен Белого Дома в те три путчевые ночи. Такая реклама и к тому же бесплатно. Кому что.
ОГПУ ещё функционировало в своём первоначальном виде, то есть — В. Михеев, — бас, С. Агапов — барабаны и на концерты изредка приглашался А. Бровко в качестве второго гитариста и гармошечника. Но в основном мы играли втроём без Бровки, и именно для трио я написал «Пулемётчика» и «Странную птицу», после многих текстовых экспериментов с «Птицей», которая в первоначальном варианте имела название «Эй, ухнем» и первым куплетом такие строчки:
Или такой вариант:
Она наконец стала тем, чем должна была быть. «Пулемётчика» мы играли на концерте в рок-клубе во время фестиваля 91 года и раскручивающейся, как пружина, хордовой концовкой проняли публику до нужного места.
Для написания текста песни «На том берегу» я преднамеренно удалился на пару недель в некое укромное место в деревне и, сидя один в занесённой снегами избушке возле леса одним махом выдал слова не дававшиеся в городе. «Ночной полёт» и «Последнюю любовь» я писал в очень грустном состоянии чувств, сменявшимся вдруг острыми духовными ощущениями. Может быть, в силу этого инструментальный проигрыш в «Ночном полёте», где перекличка соло акустической и электрогитар, вызывает у меня при прослушивании экстаз как при исполнении какого-нибудь гениального произведения. То ли со вкусом у меня что-то стало, то ли содрал с кого-то. Не я же, в самом деле, написал такое замечательное место.
1. Мишень. 6.15
2. Сестра. 6.13
3. Жёлтое на зелёном. 4.20
