— А вы точно знаете, что уехал?
— Конечно, — удивилась женщина. — Видела, как машину заводил, а куда, зачем, нам не докладывают.
Першин несколько минут стоял у подьезда, не зная, на что решиться. И тут он вспомнил про Шигина. Ну, конечно! Уж если кто и знает о планах Доронькина, так это Костыль, верный ординарец шефа.
Адреса Шигина он не знал.
Однажды, после очередной игры в преферанс, когда был при деньгах, подвез на такси пьяного партнера. По дороге Костыль трепался о какой-то старухе и удачно обтяпанном дельце. Першин слушал вполуха бессвязную болтовню, а вот, получается, сейчас это может пригодиться. Надо повести разговор так, чтобы у Шигина сложилось мнение, будто Николай знает достаточно про эту историю. Попробовать можно, тем более, что другого способа вызвать Костыля на откровенность не было. Только вот куда же он тогда отвез его?..
Несколько минут напрягал память и в конце концов вспомнил. Только бы очередная сердобольная дамочка, которой захотелось выступить в роли сестры милосердия, не выставила клиента раньше времени за порог, беспокоился Николай.
Волновался он напрасно. Шигин до сих пор столовался по этому адресу.
— …С Ленкой Мартыновой шеф в последнее время якшался, шушукались они о чем-то, я не интересовался. Ты ведь знаешь Ленку? — Глаза Костыля с усмешкой смотрели на Николая.
— Знаю, — выдавил Першин.
— Правильно, кто эту шалаву не знает! Славик её прикармливает, за это девица выполняет некоторые поручения. Сам небось понимаешь, о чем говорю.
Николай стиснул зубы и закрыл глаза. В какое дерьмо он вляпался!
С Леночкой Мартыновой Першина познакомил Славик. Случилось это совсем недавно.
— Давай, чего ты, сидишь один, как сыч. Посидим, винца попьем, девочка молоденькая, хорошенькая, без комплексов.
— Тем более, — отговаривался Николай. — Зачем ей такой старый попугай, как я.
— Э, не надо недооценивать наше поколение.
Доронькин был настойчив и не отвязался, пока Николай не согласился приехать.
Внешне девчонка ему даже понравилась. Стройная, даже худенькая, глазищи в пол-лица, неглупая, действительно, хорошенькая, в этом Славик его не обманул, только вот бледненькая очень. И какая-то дерганая. Настроение у Леночки менялось каждую минуту.
Они встречались с месяц, а потом Николай сообразил, что девочка принимает наркотики и прочно сидит на игле.
Он обалдел, когда случайно зашел в ванную комнату и увидел, как она профессионально ввела иглу в вену. Сразу же стали понятны беспричинная смена настроений и кое-что другое в её поведении. Она всегда носила одежду с длинными рукавами и никогда не демонстрировала перед ним голое тело, предпочитая заниматься любовью в полной темноте.
— Я так уютнее себя чувствую, — говорила она.
Ему показалось, что она привязалась к нему, мог поклясться чем угодно, что ей было хорошо с ним. Правда, иногда ловил на себе её взгляд, объяснить значение которого не мог.
Николаю было жаль молоденькую дурочку, он пытался поговорить о лечении, но она и слышать про это не хотела.
— Да пошел ты со своей заботой, достал уже, — огрызнулась девица, когда сильно надоел ей.
Они расстались.
Когда Першин рассказал Славику о том, что Леночка принимает наркотики, тот сделал удивленное лицо.
— Ну надо же, — по-бабьи всплеснул он руками. — Такая куколка. Жаль, очень жаль.
Теперь-то Николаю было ясно, что ни черта Славику было не жаль, он прекрасно знал о пагубной страсти девицы. Он просто-напросто воспользовался этой Мартыновой, навел её на Першина, чтобы она выкрала икону. За то время, что они встречались, у неё была куча возможностей стянуть ключ от квартиры и изготовить дубликат.
Николай припомнил, что с Леночкой он познакомился сразу после того, как наотрез отказался продать икону. Вот теперь все сходилось. Мартынова побывала у него на квартире, пока сидел за карточным столом, — это её духи он учуял в прихожей, случайно они совпали с теми, которыми душилась его бывшая жена, забрала икону и, не утерпев, пошарила в шкафу. Наркоманке деньги всегда нужны. То-то Доронькин перед этой пятницей пару раз позвонил, интересовался, не изменились ли у него планы.
— Широко шагает твой шеф, штаны бы не порвал.
Костыль шумно вздохнул.
— И все чужими руками жар загрести норовит. И где он вас, таких дураков, находит?
Шигин сморщился, ему стало безумно жаль себя. Чего там, прав Николай. Случись что, ему, Костянычу, уголовная статья светит да и Ленке дуре тоже, а Славик отвертится. Этот всегда сухим из воды вылезет. На коротком поводке его, Костяныча, держит, подкинет деньжат немного, и все. А сколько он для этого жмота сделал! Отговаривается, денег, мол, нет. У него их никогда нет.
Вдруг глаза Костыля озорно сверкнули:
— Только с Ленкой этой Доронькин накололся. Найти её не может. Ясное дело, смылась девчонка с иконой.
— А ты откуда знаешь?
— Знаю, — многозначительно сказал Шигин.
— А все-таки?
— Сам звонил. Сначала хотел, чтобы я сгонял к её подруге, Мартынова там в последнее время проживала. Я уже собрался из дому выходить, но вдруг опять звонок, Славик на проводе. Сказал, отбой, дома сиди.
Шигин замолчал. Николай не торопил его, он видел, что Костыль, начав говорить, выложит все.
— Перезвонил потом часа через два, злой, как черт. Я так понял, что подружка Мартыновой сама со вчерашнего вечера её не видала. Так-то вот, — злорадно ухмыльнулся Шигин.
— Хорошее дело, — нахмурился Першин.
Он вспомнил, как утром Доронькин названивал по телефону, называл кого-то сукой, пока Николай спал. Значит, Леночку разыскивал.
Разговор с Костылем внес некоторую ясность в происходящее, но искать ответ на многие вопросы предстояло самому. А вопросов в голове у Николая вертелось немало. Зачем, например, Доронькин его спаивал вчера? В том, что это было именно так, Першин теперь не сомневался.
— В общем, так, — заключил он, — на ваши уголовные делишки мне наплевать, но скажи своему шефу, если не вернет то, что взял, наведу на него ментовку. Мне терять нечего. Понял? Пусть вернет, что взял, иначе будут крупные неприятности.
Пока Николай ехал домой, всю дорогу размышлял о случившемся. С кражей иконы и монет картина более-менее прояснилась. Стало нестерпимо грустно. Никогда не считал Славика хорошим другом, но и гадости такой тоже не ожидал.
Вспомнил, что мать никогда по-настоящему не верила Доронькину, ко всему их семейству относилась настороженно. Мать…
Николай вздохнул. За эти два дня произошло столько событий, сколько раньше и за год не случалось. С ним вообще никогда ничего не случалось при том образе жизни, что вел. Прозябание и тоска. Сейчас все было иначе, он словно проснулся от спячки и почувствовал себя другим человеком.
Приехав домой, Николай первым делом позвонил своему начальнику.
— Отпуск нужен. За свой счет, конечно. По семейным обстоятельствам.
Шеф даже не стал уточнять деталей. Нужен, так бери, можно было понять по голосу. Он даже не настаивал, чтобы в понедельник Першин появился в институте и собственноручно написал заявление.
— Сделаем, не беспокойся, — милостиво разрешил руководитель.
Еще бы не разрешить, если весь институт имел в среднем полтора рабочих часа в неделю. Отсутствие Першина вообще мог бы никто и не заметить, но Николай решил подстраховаться.
А дальше… Дальнейшие действия виделись ему достаточно смутно. Прежде всего необходимо было отыскать человека, который бы рассказал ему о том, что же произошло тогда в Ежовке.
Эта задача только на первый взгляд казалась простой. Бабушка Маня давно померла, лет десять назад в результате несчастного случая погиб дядька Федя. Настя, горластая, веселая, которой, казалось, сносу не будет, ненадолго пережила мужа. Простудилась зимой, подхватила воспаление легких и умолкла навсегда.
Мать, помнил Колька, сильно переживала похороны родных. С её слов знал, что дочери Насти и Феди, заколотив дом в Родоманове, разъехались кто куда. Валя, старшая, кажется, в Вязьме живет, а младшая, Аннушка, ещё дальше упорхнула. Так что никаких родственников в тех краях у Николая больше не осталось.
Была ещё мамина подруга тетя Люба, Любовь Ивановна Пчелкина. Если кто и мог что-то интересное рассказать Николаю, то это она. Только вот где её искать? Последний раз она приезжала к ним в гости года за полтора до маминой смерти. У неё была ещё дочь Вера, вспомнил он, худощавая угловатая особа. Она тоже пару раз приезжала вместе с матерью в Москву. Николай помнил, что он чувствовал себя очень неловко и скованно в её обществе. Кажется, она работала учительницей в Гагарине.
Ну да! Николай в возбуждении заходил по комнате. Пчелкины из Родоманова в Гагарин переехали. Тетя Люба несколько раз звонила матери оттуда. В принципе, город Гагарин не Москва, человека там найти можно.
Раздавшийся телефонный звонок ударил по нервам.
Николай осторожно приблизился к аппарату. Он не ждал сейчас никаких звонков.
— Алло, — скованно сказал он.
— Мне нужен Першин Николай Федорович, — строго сказал незнакомый женский голос.
— Это я, — с удивлением ответил Николай.
— С вами говорит дочь Любови Ивановны Пчелкиной. Меня зовут Вера. Маме очень плохо, она в больнице. — Голос дрогнул. — Она… хотела бы видеть вас. Говорит, что это очень важно. Вы сможете приехать?
Николай, слушая далекую Веру, не мог прийти в себя от изумления. Такого не бывает! С ним никогда не случалось подобных совпадений.
— Алло, вы слышите меня? Мама беспокоится. Она… она очень плоха.
— Да,
