траурных обрядах, когда вассал носит траур по своему господину, и все подданные - по своему императору.
Вполне понятно, что мы уклонились от каких-либо возражений, касающихся деталей этого важного собрания теорий и толкований.
ЗОРОАСТР (1900)3
Эта книга4 достаточно удачно борется с тенденцией, которая восходит к трудам Шпигеля и Дарместетера, - видеть в Заратустре мифическое существо, превращает его в историческое лицо и дает нам его достаточно правдоподобную биографию, основанную на целой группе свидетельств. Однако, сам того не осознавая, он считает данностью достоверность этих свидетельств, а ведь именно это оспаривают Шпигель и Дармес-тетер. Если редакция Авесты не восходит ко времени до эпохи сасса-нидов, то сведения о Зороастре, которые находят в ней, становятся несколько сомнительными. Джексон справедливо допускает древность большинства традиций, которые содержит литература пехлеви и ссылается на некоторое количество классических фрагментов, персидских и арабских. Но здесь остро встает один вопрос. Тот факт, что имя Зороастр не обнаруживается ни в одном подлинном греческом тексте, датированном до I века, ни в одной надписи ахеменидов, не может не дать пищи для размышления.
Впрочем, возможно, что, действительно, в очень древние времена существовала религия, пророком которой, видимо, был Зороастр, однако не существовало человека, который действительно сделал все, что ему приписывается. Одно сопоставление позволит нам уточнить нашу мысль. Вопрос, который встает относительно Зороастр, встает также относительно Моисея, как он вставал и относительно Будды. Одни полагали и того и другого чисто мифическими существами, в то время как другие сочинили им жизнь вполне простую и будничную. Правда, вероятно, находится как раз посередине. Конечно, Моисей тоже не упоминался в самых древних библейских текстах, и документы, которые дают нам сведения о Будде, датируются весьма недавними датами. Но у нас нет никаких серьезных доводов, чтобы поставить под сомнение существование Будды и Моисея, если мы не делаем скептицизм основой метода. Следует лишь ясно понимать, что существование пророка никогда не отражается в текстах и никогда не отражалось в религиозной мысли верующих как жизнь исторического лица, а лишь как жизнь религиозного и мифического персонажа. К тому же Зороастр в Авесте, как и Моисей в Библии предстают как основатели не только религии, но и всей
3 Выдержка из журнала Аппее sociologique, 3.
4 W. Jackson. Zoroaster, the Prophet of Ancient Iran. Londres et New York, 1889.
цивилизации. Это культурные герои. Таким образом, на миф о пророке, об откровении накладывается целый ряд подробных мифов о национальном герое. Все происходит так, будто миф о Ликурге слился с мифом о Геркулесе. Но какими бы важными ни были мифические элементы, из которых частично сплелась традиционная жизнь Зороастра, из этого не следует, что Зороастр не существовал в действительности и не совершал хотя бы чего-то из того, что ему приписывает традиция. Итак, Джексон решил, стало быть, написать для нас биографию Заратустры. Так как главный вопрос, который ставится в этом сочинении, интересен только с точки зрения социологии, мы не приводим подробных выводов этой работы. Самые важные выводы состоят в следующем. Заратустра, по всей видимости, родился около 660 года до Р. X. Когда ему было около тридцати лет, с ним произошли те события, которые и составляют откровение. Вопреки расхожему мнению, именно восточная часть Ирана, а не западная была вероятным местом религиозных проповедей пророка. Впрочем, в этой книге можно найти все, на что способна наука относительно ранней истории маздеизма.
буддийская мифология
В ТИБЕТЕ И МОНГОЛИИ (1901)5
Работа опубликована по материалам коллекции, собранной князем Ухтомским6. Это не каталог, а описание религиозных предметов, и хотя описание памятников изобразительного искусства занимает в ней большое место, оно отнюдь не является преобладающим. В этом сочинении проделана большая работа по систематизации, и, собственно говоря, оно представляет собой историю буддийской мифологии в Тибете и Монголии. Тут мы найдем множество данных из области археологии, ряд новых и важных суждений. Широкие познания автора привлекают внимание к этой книге. Но будучи плохо переведенной на французский и не очень ясно написанной по-немецки, книга не всегда доступна для понимания. Автор начинает с изложения самой древней буддийской мифологии, с той, которую отчасти можно воссоздать путем сравнения старых санскритских текстов с текстами на языке пали, с одной стороны, и с датированными памятниками, с другой: греко-индийскими монетами, греко-буддийским искусством из Гандхары, скульптурами Бархута и Санчи. Грюнведель поддерживает теорию, которая имеет надежду стать классической. Согласно этому мнению, мифология буддизма является не искажением или усложнением по отношению к изначальным буддийским верованиям, но, скорее, очень древним догматом буддийской веры. 6 Выдержка из журнала Аппёе sociologique, 4.
6 A. Gruenwedel. Mythologie des Buddhismus in Thibet undMongolie. Fuhrer durch die Lamdistische Sammlung des Fursfen E.
Ukhtomskij. Leipzig. 1900. Перевод на французский: Mythologie du Bouddhism аи Thibet et en Mongolie.
378
Затем следует настоящий исторический очерк буддизма в Тибете и Монголии до XV века в форме повествования об обожествленных духовных лицах буддизма и об их различных изображениях. В эту эпоху желтошапочный буддизм, который получил - достаточно, впрочем, неточное - имя ламаизма, почти окончательно сформировался. С тех пор мифология не получила никаких других добавлений, кроме аскетов и обожествленных иерархов, рассматриваемых в качестве перевоплощения разных Будд и разных Бодхисаттв. Упомянем особенно интересные места, где Грюнведель рассказывает о великих ламах, постоянно обновляющихся воплощениях Будды (или Бодхисаттвы, согласно монголам) - Авалокитешварах. Помимо всего прочего, вся эта часть книги наиболее важна для социолога, который хотел бы изучать распространение великих религий и образование церквей. Мифы о буддийских церквах Тибета и Монголии группируются вокруг разных типов божественных или же обожествленных личностей. Прежде всего, это типичные для буддизма божества - Будды, и во главе всего - Будда Гаутама (исторический Будда). Бронзовые или другие изображения этого Будды очень малочисленны: он не занимает первое место. Впрочем, все Будды, в конце концов, являются результатом раздвоения одной божественной личности с очень сложными функциями, которая умножалась посредством простого деления. Есть Будды церкви и Будды медитации, 'Будды неисчислимые', есть Будда - владыка мира, Будда - бесконечное сияние, Будда - врачеватель и т. д. И все эти Будды имеют в Монголии и в Тибете изображения, относительно сходные с теми, которые существуют во всем северном
буддизме. Затем следуют Бодхисаттвы, число которых, в принципе, бесконечно. Это мифические существа, которые похожи одновременно на самого перевоплощенного Будду, на исторического или легендарного святого, на божество шиваизма. За ними следуют обожествленные иерархи, которые сами являются перевоплощениями Будд или Бодхисаттв. Наконец, есть боги, чуждые буддизму, но которым буддизм с самого начала разрешает поклоняться. С помощью любопытной уловки различные буддийские церкви смогли принять в свой пантеон определенное число богов, с которыми они были в контакте. Во- первых, большая часть индуизма, в частности, шиваизма, была поглощена тибетскими Тантрами и другими (магическими школами). Шива, Махакали, Бхайрава, Яма были приняты в качестве 'богов-покровителей' буддизма и буддистов. Во-вторых, так как буддизм, возможно, никогда не был закрытой религией, будучи лишь философской и нравственной системой, наложенной на религиозные и мифологические системы, которым он придал свою окраску, и поскольку он всегда учитывал особенности местной культуры, нет причин удивляться тому, что ему удалось приспособиться почти ко всем религиозным формам и традициям. Он вобрал в себя многие местные божества Центральной Азии, он признал в качестве предмета культа Нагов (змей, богов воды), веталов или вампиров, гаруд или птиц-химер и т. д. И все это слилось в относительно органичное целое.
Тут мы встретим главных божественных персонажей буддийской мифологии, в которых в настоящее время верит большая часть Центральной и Северной Азии. Но их не следует отделять от других 379
божеств, которые, собственно говоря, будут лишь их двойниками. Во-первых, есть ряд женских двойников божеств в буддийском тантризме. Эти двойники абсолютно похожи на те, которые встречаются в
