занимающие большую его часть) - 'Общая теория магии', 'Очерк о даре' и 'Понятие личности'9 - представляют не менее важный аспект мысли Мосса, который легче выделить, если проследить путь, проделанный им за двадцать лет,
9 В дополнение к этим работам: 'L'Ame et le Prenom', Communication a la Societe de Philosophic, 1929. 143ак. 3106 417
разделяющих 'Магию' и 'Дар', вехи которого таковы: 'Искусство и миф' , 'Anna-Viraj'11, 'Происхождение понятия денег'12, 'Боги Эве денег и обмена'13, 'Архаическая форма договора у фракийцев'1*, 'Комментарии к одному тексту Посидбнйя' 5, и дополнить капитальное 'Эссе о даре' текстами, свидетельствующими о той же ориентации: 'О некоторых примитивных формах классификации'16 (в соавторстве с Дюркгеймом), 'Эссе о сезонных изменениях эскимосских сообществ'17, 'Gift, Gift'18, 'Родство в Щутку'19, 'Wette, Wedding'20, 'Мужское и женское
имущество в кельтском праве'21, 'Цивилизации' , 'Фрагмент плана общей описательной социоло-
23
гии' .
Действительно, хотя 'Эссе о даре', вне всяких сомнений, является шедевром Мосса, его самым известным произведением, оказавшим на других исследователей наиболее глубокое влияние, мы бы допустили грубую ошибку, оторвав его от других работ. Именно 'Эссе о даре' вводит и утверждает понятие тотального социального- факта, но мы без труда заметим, как это понятие связываетсяА с другими темами, рассмотренными выше и лишь на первый взгляд отличающимися. Можно даже сказать, что оно их направляет, поскольку, подобно им, понятие тотального социального факта лишь более систематично и полно пытается определить социальную реальность; лучше сказать, пытается определить социальное как реальность. Ведь социальное обретает реальность, лишь интегрируясь в систему, и это один из главных аспектов понятия тотального факта: 'После вынужденных и несколько излишних разделений и абстракций, социологи должны попытаться вновь собрать целое'. Но тотальный факт не станет таковым благодаря простой реинтеграции разрозненных аспектов - семейного, технического, экономического, юридического, религиозного, каждый из которых с определенной точки зрения мог бы представлять всю целостность. Он воплощается в индивидуальном опыте, причем двояко: прежде всего, в индивидуальной истории, 'позволяющей наблюдать поведение целостных существ, не расчлененных на отдельные способности', и затем в том, что хорошо бы назвать (возвращаясь к архаичному значению слова, применимость которого в данном случае очевидна) антропологией, то есть системе интерпретации, учитывающей одновременно физический, физиологический, психический, и
10 'L'Art et le Mythe', Revue Philosophique, 1909.
11 'Anna-Viraj', Melanges Sylvain Levy, 1911.
12 'Origine de la Notion de Monnaie', LAntropologie, 1913-1914.
13 'Dieux Ewhe de la Monnaie et du Change', Ibid.
'Une Forme archaVque de Conrat chez les Thraces', Revue des Etudes grecques, vol. XXXIV, 1921.
15 'Commentaires sur un Texte de 'Posidonius', Revue Celtique, 1925.
16 'De quelques Formes primitives de Classification', Annee Socilogique, VI, 1901-1902 (ссылка на, русское издание!).
17 'Essai sur les Variations saisonnieres des Societes eskimo', Annee Socilogique, IX, 1904-1905. ш 'Gift, Gift', MelangesAdler, 1,925.
19 'Parentes a Plaisateries', Rapport de I'Ecole des Hautes Etudes, Annuaire, 1928.
20 'Wette, Wedding', Proces-verbaux de la Saciete dHistoire du Droit, 1928.
21 'Biens masculins et. feminins en Droit celtique', Proces-verbaux des Jornees dHistoire du Droit, 1929.
22 'Civilisations'. B: 'Civilisation, le mot et l'idee',<. Centre international de Synthese, Premiere semaine, 2 -eme fascicule, Paris, 1930.
23 'Fragment d'un Plan de Sociologie generate descriptive', Annales Sociologiques, serie A, fasc. 1, 1934. 418
социологический аспекты всех форм человеческого поведения: 'Изучения только одного фрагмента нашей жизни - жизни в обществе - недостаточно'. Таким образом, тотальный социальный факт трехмерен. Измерение социологии с многочисленными синхроннымА ему аспектами он должен совмещать с измерением историческим, или диахроническим, а также с измерением физиопсихологическим. Такое тройное соотнесение возможно только применительно к индивидуумам. Если обратиться к 'изучению конкретного факта в его целостности', нельзя не заметить, что 'им являются не молитва или право, но меланезиец с того или иного острова, Рим, Афины'.
Следовательно, понятие тотального факта непосредственно связано с двойной проблемой, до сих пор представлявшейся нам единой: надо определить отношения социального и индивидуального, с одной стороны, и физического (или физиологического) и психического, с другой. Будет проще понять причину связи понятия тотального факта и этих двух типов отношений, если учесть, что причина эта тоже имеет двоякий характер: с одной стороны, только в рамках всей серии упрощений можно получить тотальный факт, включающий в себя 1) различные варианты модальности социального (юридический, экономический, эстетический, религиозный и т. д.); 2) различные моменты индивидуальной истории (рождение, детство, период образования, отрочество, женитьба и т. д.); 3) различные формы выражения, начиная с таких физиологических феноменов, как рефлексы выделения, замедления и ускорения, и заканчивая бессознательными категориями и коллективными или индивидуальными сознательными представлениями. Все это хорошо, но лишь в одном смысле, социальном, поскольку только в форме социального факта все эти столь разнородные элементы могут получить глобальное значение и стать целым. Однако не менее справедливо и обратное: единственную гарантию того, что тотальный факт будет соответствовать реальности, а не окажется собранием произвольных, хотя и правдоподобных деталей, может нам дать только его обнаружение в конкретном опыте: прежде всего, в опыте некоторого локализованного во времени и пространстве общества, то есть 'Рим, Афины', но также и произвольного индивидуума из какого-либо из этих обществ - 'меланезиец с того или иного острова'. Поэтому в определенном смысле верно, что любой психологический феномен действительно является социологическим феноменом, что психологическое отождествимо с социальным. Однако в другом смысле все обстоит прямо противоположным образом: доказательство социального может быть только психологическим, иначе говоря, мы не можем быть уверены, что поняли смысл и функцию некоторого социального института, если .не можем установить его'влияние на индивидуальное сознание как определенное переживание. Поскольку это влияние - составная часть института, любая интерпретация должна совместить объективность исторического или сравнительного анализа с субъективностью переживания. Рассматривая то, что показалось нам одним из направлений мысли Мосса, мы пришли к предположению о взаимодополнительности психического и социального. Эта
взаимодополнительность не статична, в отличие от двух половинок головоломки, она динамична и проистекает из того факта, что психическое является как простым значащим элементом для более обширной символистической системы, так и средством верификации некоторой реальности многочисленные аспекты которой не могут быть представлены в форме обобщения вне психического. 419
Таким образом, в понятии тотального социального факта мы видим нечто гораздо большее, чем просто рекомендацию исследователям не забывать связывать земледельческие техники и систему ритуалов или конструкцию лодки, форму семейного поселения и правила распределения улова. Тотальность социального факта означает не только то, что все наблюдаемое становится частью наблюдения, но и другое: в науке, где наблюдатель обладает той же природой, что и его объект,
сам наблюдатель оказывается частью своего наблюдения. Мы здесь имеем в виду не искажения, неизбежно вносимые этнологическим наблюдением в изучаемое общество, ибо эта проблема свойственна не исключительно социальным наукам; она проявляется всюду, где требуются тонкие измерения, то есть там, где наблюдатель (он сам или средства наблюдения) принадлежат тому же порядку величины, что и наблюдаемый объект. Тем более что установили наличие этой проблемы физики, а не социологи, хотя последних она также затрагивает. Особенности положения социальных наук другого рода проистекают от свойств их объекта. Он может быть одновременно объектом и субъектом, то есть, говоря на языке
