пролезло бы, заклинило даже боком.
Левую перчатку натянуть оказалось сложней. Стальными когтями неловко помогать. Но справился. Держа руки за спиной, пощелкал когтями, привыкая, точнее, вспоминая ощущения. И пальцы сразу перестали дрожать. И коленки стали тверже. Славка снова превратился в Черного Паука – ловкого, умелого и бесстрашного.
Синерукий подошел почти вплотную, его малорослый подручный топтался чуть в стороне, озираясь. Руку из-за спины он вытащил и демонстрировал, словно новые часы, надетый на пальцы тусклый кастет. Похоже, сейчас он окончательно убедится, что свидетелей поблизости нет, и вся банда набросится на жертву. А молодчик, щедро отмеченный оспой, уже протянул руку, намереваясь схватить Славку за отворот кожанки и выдернуть из укрытия. Они не сомневались, что все пройдет быстро и гладко, как всегда. Это был самый подходящий момент, чтоб начать заваруху. Через несколько секунд уже будет поздно.
– Я думаю, синусоида левого сечения гораздо круче по отношению к отрицательному углу, – решительным тоном сказал Славка абсолютно бессмысленную фразу, столь же решительно подаваясь вперед.
Прием сработал. Перепаханный оспой подбородок отвис от удивления, на лбу появилась напряженная морщина. Наверное, она соответствовала по напряжению и конфигурации единственной извилине его головного мозга, пытавшегося уловить смысл сказанного. Этого секундного замешательства оказалось достаточно, чтобы пропустить атаку.
Сделав шаг вперед, Славка цепко поймал протянутую руку и молниеносными движениями другой руки, словно кошка выпущенными когтями, разрисовал молодчику удивленное лицо крест-накрест. Молодчик дернул было головой назад, но Славка впустил когти в предплечье схваченной руки, и тот сам, как миленький, подался вперед вслед за болью. Он, бросив зажигалку, схватил синей нататуированной рукой Славку за запястье, пытаясь оторвать его руку от своей. За эти несколько мгновений поверх рыхлых оспин легла целая решетка глубоких царапин. Удивительно, что глаза уцелели.
Растопырив ладонь, Славка сильно ткнул его в грудь, стараясь проткнуть когтями суконную куртку. Взвыв от боли и мотая головой, детина отпрянул. Красная капель срывалась с окровавленного лица. Словно горох рассыпался по земле пыльными шариками.
Маленький подручный топтался рядом, делая вид, что наскакивает на Славку, водил перед собой невзрачным кулачком с великоватым кастетом и выкрикивал:
– Убью щас! Понял, убью!
Очевидно, для того, чтобы сделаться ещё страшнее, он стегнул пивной бутылкой об угол гаража, разбрызгав осколки, и сделал несколько фехтовальных выпадов зажатым в руке горлышком с торчащими острыми краями.
Громко топоча, подбежали двое пацанят. Поблизости стало видно, что им не по пятнадцать, а лет по семнадцать-восемнадцать, просто они такие щупловатые. Обычно такие опасней здоровяков, которые прут напролом. Эти, не имея достаточно сил, действуют подло, исподтишка, стараясь нанести удар в самое уязвимое место. И сейчас один из пацанят сразу пустил в ход длинный нож.
Он махал им в воздухе, стараясь достать Славку кончиком, резануть, при этом оставаясь на безопасном расстоянии. Он приплясывал, прыгая из стороны в сторону, и перебрасывал рукоятку ножа из руки в руку. Лезвие было тонкое, из плохой стали, хоть и блестело, как зеркало, бросая пятна света. Типичная самоделка. Образцом для этого изделия, судя по очертаниям, скорее всего послужил обычный кухонный нож. Во всяком случае, милицейский эксперт наверняка посчитал бы его бытовым предметом, а не оружием. Тем не менее прикончить человека подобным хлеборезом можно шутя. И именно это пацаненок и собирался сейчас сделать.
Второй пацан, схватив с земли изрядный кусок гравия, швырнул его Славке в лицо. Тот едва успел податься назад в проем меж гаражами. Гулко ударив в железную стену, камень все-таки попал в цель, правда, рикошетом. Все равно по зубам досталось крепко. Рот сразу наполнился кровью, больно занемела нижняя губа. Славка понял: оставаться в щели дальше нельзя, забьют камнями.
Он, ринувшись вперед, попытался пинком выбить нож из руки соперника. Это ему не удалось, но враги отбежали на пару шагов. Синерукий, быстро сделавшийся красноруким, отнял ладони от лица, похожего на свежий кусок телятины, и взревел. Картина все больше напоминала скотобойню: потоки крови, блеск ножей и отчаянное мычанье.
– Нож! – орал разрисованный в клеточку детина, вытянув перед окровавленную руку. – Дай нож, я его кончу!
Пацаненок с готовность сунул полосатую наборную рукоятку в липкую ладонь, и пальцы тут же плотно оклеили её. Окровавленный парень ринулся на Славку, как взбесившийся бык, готовый поддеть рогом и затоптать копытами. Натуральная коррида, только вряд ли его смогла бы остановить шпага тореадора, только удар кувалдой промеж глаз или чугунное ядро из пушки в упор. Руку с выставленным ножом он держал внизу, а другую руку вытянул вперед. Если бы Славка схватился за нее, как уже раз сделал раньше, он бы ударил его снизу ножом в живот.
Поэтому Славка, отступив обратно в коридорчик меж железных стенок, резко присел, сразу лишив противника возможности колоть снизу, а полусогнутые руки поднял над головой. Он как бы выпал из поля зрения, оказавшись внизу, в ногах. В подобной ситуации возникает, как правило, стандартная реакция. Либо бьют кулаком сверху, на этот случай Славка и выставил руки, либо, что гораздо чаще, пинают ногой, поэтому руки были согнуты и выставлены не только вверх, но и немного вперед.
Обливающийся кровью бандит ударил ногой. Славка поймал её на лету, закогтил обеими руками, глубоко всаживая стальные лезвия. Резко выпрямился, задирая кверху пойманную ногу, и с силой оттолкнул от себя. И пока перевернувшийся вверх ногами детина падал, успел сам садануть его ногой по пояснице. Парень хрястнулся спиной на гравий, тумкнул затылком, и ножик вылетел из враз ослабшей руки.
А Славка едва успел снова втянуться в спасительный коридор, как в железную стену забарабанили камни. И тут он увидел, что навстречу лезет толстомордый дядя с куском трубы. Тот протискивался, заполняя все пространство между гаражами, обтирая боками стены, а кусок трубы старался держать поднятым, чтоб не мешкая обрушить на голову врага. По дальности удара он явно превосходил 'паучьи' когти.
Наступив ногой на коробку с деньгами, Славка подскочил, даванув всем весом, и опрокинул тележку. Стальная дужка высокой ручки, словно дуга мышеловки, врезалась в колено выставленной вперед ноги. Толстомордый взвыл, закатывая от боли глаза, а Славка прыгнул вперед и, перехватив обрезок трубы, принялся другой рукой быстро полосовать жирное брюхо, прикрытое только грязной футболкой.
Стальные когти годятся не только для того, чтобы ими вцепляться, колоть и царапаться, ими можно резать, если водить горизонтально. Резкими быстрыми движениями поперек живота Славка мгновенно превратил этот участок футболки в кровавую лапшу. Пузо под ней наверняка смотрелось ещё ужасней. Четыре стальных лезвия (большой палец не в счет) испластали жирное брюхо длинными надрезами.
Толстомордый не сразу понял, что произошло, продолжая с воем переживать удар по ноге, только почувствовал, как в штанах вдруг стало горячо и сыро. Лишь машинально глянув, не обмочился ли, с удивлением увидел, что футболка быстро напитывается кровью, втягивая её, словно промокашка. Он оторопело схватился рукой за живот, и пальцы тут же с чавканьем въехали в скользкие слоистые раны. Тут толстяк сразу сообразил, что живот не просто распорот, а нарезан ломтями, как кусок колбасы.
От испуга он замолчал и бросил любимую железную трубу. Надо было свою жизнь спасать, а не за чужой гоняться. Попятился, припадая на подбитую ногу и обеими руками пытаясь стянуть выскальзывающие, выворачивающиеся розовые края. Вообще-то, зря он так паниковал. Стальные когти только неглубоко развалили тонкими пластиками подкожный жир, не добравшись до внутренних органов, так что ничего не угрожало его поганой жизни. Но толстомордый этого не знал и, бледный, как поганка, сипло запричитал:
– Он меня порезал… Братки, не дайте пропасть…
С этой стороны опасаться больше было нечего, и Славка повернулся в противоположную сторону. Камень с грохотом заколотился между стенками гаражей, больно ударив Славку в плечо. Пацанята продолжали обстрел. Следовало их разогнать, пока по темечку не тюкнули. Лучше всего для этого дела сгодилась бы труба, брошенная толстомордым, но искать её среди сухих тополевых веток и всякого мусора – безнадежное дело.
