начавшейся боли, – а туда и так сбегать можно.
Что ж, он был прав. Сунув деньги в карман куртки, Славка решил посмотреть, что за киоски. Один из них оказался книжно-газетно-сканвордным, чтобы больные не скучали. Другой, как и полагается в подобном учреждении, торговал медикаментами. Далеко не все лекарства в наше трудное время можно получить у медсестры, а тут – пожалуйста. Еще один киоск торговал всякой всячиной, за исключением пива и прочего алкоголя. Имелись в нем различные продукты, начиная от сладостей и кончая лапшой быстрого приготовления. Это, очевидно, для финансово состоятельных больных, которых не удовлетворяло больничное питание. Правда, не совсем понятно, кому предназначался кошачий 'Вискас' четырех видов.
Имелись в киоске и промтовары: зубные щетки и пасты, расчески, колготки, бритвенные принадлежности, аудиокассеты и даже кое-какая одежонка. Славка, не долго думая, купил ярко-красный спортивный костюм. Выбора не было, костюм его размера оказался единственным. В дополнение приобрел пару носков и темные очки взамен потерянных.
Вернувшись в палату, Славка продемонстрировал соседям костюм. Те покупку одобрили. Славка сразу же переоделся, сложил на кровать казенные штаны и куртку, чтобы сестра-хозяйка сразу увидела, а не искала по углам, и отправился восвояси. Естественно, никому ничего не сказав. В фойе он купил полиэтиленовый пакет с ручками и, подойдя к аптечному киоску, набил его перевязочными средствами и кое-какими лекарствами.
Потом, как простой посетитель, вышел через центральные двери наружу. Новенький, необмятый спортивный костюм вполне подходил для уличных прогулок. Пройдя квартал, Славка поймал машину и поехал к бабе Вере.
Когда, расплатившись, вышел у подъезда, соседки, сидевшие как обычно на лавочке, так и ахнули:
– Славик, где ж твои волосы! Только по очкам и узнать можно!
– Что, волосы? – Славка схватился за коротко стриженную макушку. Действительно, непорядок.
Он огорченно развел руками и тяжело зашкандыбал в подъезд, припадая на простреленную ногу. Тетки заахали ещё больше, всплескивая руками. Кинулись помогать. Славке даже неудобно сделалось, что его, молодого мужика, пенсионерки под руки ведут.
– Да что хоть с тобой стряслось-то, голубчик! Да ты же еле бредешь! Дай-ка мы тебе сейчас подмогнем.
– Да ничего серьезного, дамы.
Он даже попробовал улыбнуться, но лоб его покрывала предательскуая испарина, а в глазах отражалась боль. Похоже, действие уколов, кончалось. Он безропотно позволил отвести себя к бабе Вере и уложить на диван. На распросы ответил коротко:
– Автомобильная катастрофа, даже вспоминать не хочется.
– Да как же это случилось-то? – не унимались соседки.
Женское любопытство нельзя дразнить, его надо удовлетворять, а то оно само найдет пищу для досужих разговоров. И Славка объяснил:
– Не помню ничего. Читал газету, 'Совершенно секретно' называется, увлекся, ничего не видел, вдруг – удар страшной силы. – Он выдержал грустную паузу. – Очнулся уже в больнице. С трудом отпросился. Вот, показал пакет с бинтами, – взял леченье на дом.
Больше говорить было не о чем, тему можно считать исчерпанной, но одна из соседок нашла зацепку для ещё одного вопроса:
– А газетка-то так и пропала?
– Интересное дело, – капитан Ямщиков протянул Виолетте лист бумаги, среди доставленных 'скорой помощью' с места пожара один оказался без ожогов. Но! – Ямщиков многозначительно поднял палец. – Сквозное огнестрельное ранение мягких тканей бедра – раз! Касательное огнестрельное ранение грудной клетки в районе шестого ребра – два! Множественные резаные и колотые раны на руках, спине и груди – это три! Фамилия данного больного Тюменцев. Так, по крайней мере, он себя назвал – Тюменцев Александр Александрович. Домашний адрес: площадь Обороны, дом два. Возраст – двадцать шесть лет. Место работы – пятая радиостанция Среднеуральского регионального управления Министерства связи.
– Действительно, очень интересно, – Виолетта то же самое прочитала в медицинской сводке, поданной Ямщиковым. – Предлагаешь сходить в больницу, проведать?
– Да я уже сходил с утра, но не застал. Выписался наш больной.
– Как так? – возмутилась Виолетта, – Вчера только поступил, а сегодня уже выписали?
– Разве я сказал 'выписали'? – Ямщиков искренне изумился. – Я, кажется, сказал 'выписался'. То есть сам себя выписал. И исчез в непонятном направлении.
– А домашний адрес проверил?
– А нечего проверять, – безнадежно махнул рукой капитан, – по этому адресу располагается педагогический колледж. А сказать, что на радиостанции ответили? Или сама догадаешься?
– Я такие слова вслух не повторяю, – Виолетта показала в ответ язык. Если Тюменцев и в самом деле Пермяков, то я восхищена его находчивостью. А что говорят пожарные инспектора и наши дознаватели?
– Спирт, говорят, высококалорийное горючее и легковоспламеняющаяся жидкость. Поджог не исключают, поскольку рядом с очагом горения на территории соседней базы обнаружены гильзы от патронов для мини-ракетницы и сама она тоже. Проблема в том, что водичка все смыла. Не то что отпечатки пальцев, первоначальное местоположение стреляных гильз установить невозможно. Так что это не вещественные доказательства, а кучка хлама непонятного происхождения. Вот так. Здание выгорело почти полностью, да ещё и крыша обрушилась. Очаг возгорания, судя по всему, находился в том зале, куда мы с тобой не дошли. На полу большое количество стекломассы и остатки разливочной линии. Там же, в нарушение всяких пожарных правил, складировался спирт. Так что – море огня. А что там думает твое начальство?
– Наши открыли уголовное дело по факту обнаружения на пепелище шести трупов. Результаты вскрытия будут не раньше, чем через пару недель. Пока опознали только одного, в твоей оперской картотеке должен проходить как Белый. Пятеро остальных, пожалуй, тоже окажутся из группировки Ижака. Еще одно дело об убийстве завели по поводу насаженного на крюк гражданина Чумакова, широко известного под кличкой Чума. Знаешь такого?
– Еще бы, – кивнул Ямщиков, – патологический тип. Правая рука Ижевского и такой же наркоман. Оба дела не собираются объединять, не слыхала?
– Пока нет. В этом убийстве много загадок. Например: как Чумаков оказался на этом складе? Его обнаружили только в конце дня, когда местное начальство явилось подсчитывать убытки. Они, кстати, попытались списать на пожар имущества почти на четыре миллиона, но их пожарные окоротили. Огонь-то на их территорию так и не перекинулся.
– Слушай, а Пермяков не мог Чуму подвесить? Чую, что и тут без нашего верхолаза не обошлось.
– Исключено, – решительно замотала головой Виолетта. – Ну, сам посуди: с простреленной ногой, весь в порезах, и одолел эдакого зверя. А главная нестыковка в другом. Нельзя одновременно насаживать человека на крючок и нажимать на кнопку подъемника, которая находилась почти в двадцати метрах от этого места. А криминалист сразу сказал, что Чуму тянули вниз все время подъема. Кто-то его здорово перепачкал кровью и штаны чуть не спустил.
– Мда, – Ямщиков почесал затылок, – действительно, загадка. Пермяков типичный одиночка, я это уже понял. Ему помощники не нужны. А кровь, которой Чуму испачкали, уже иссследовали?
– Нет, конечно. Сам знаешь, какие у нас темпы. Но исследуют в свой срок.
– А я все-таки думаю, что Пермяков весь был в крови. Может, это его кровь, а?
– Может, и его. А знаешь, что он может сказать по этому поводу? Скажет, что его кто-то схватил в дыму, он еле вырвался, и если какой-то дебил при этом перепачкался его кровью, я не виноват. Логично?
– Абсолютно, – кивнул Ямщиков. – Кстати, если ты не в курсе, шофера того грузовика пришлось отпустить. Не было у нас оснований его задерживать. Ни ты его, ни он тебя опознать не сможете, лицом к
