стараясь не сбиться и не сболтнуть лишнего. А некоторые ещё пытались обвинить его в том, что он присочинил. Знали бы они…
И тут начались рассказы о всяких страшных случаях, о бандах, маньяках, русских нацистах и чеченских террористах. Местный милиционер тоже попытался вспомнить какой-нибудь забористый случай из практики, но самая жуткая история оказалась такой: пенсионер Ковырялов семидесяти семи лет убил кочергой сожительницу пятидесяти восьми лет, на почве ревности. Получил шесть лет, но через три года вышел по амнистии как инвалид войны. Нашел другую сожительницу, ещё моложе той, и опять ревнует. Как напьется, так сразу за кочергу.
– А ведь я их видел в понедельник, – вдруг подал голос один из дачников.
– Кого? Деда с кочергой? – под общий хохот спросил милиционер.
– Да нет! – дачник тоже расхохотался. – Этих, фашистов. С зятем на рыбалке были в ночь, на леща. И утречком, на зорьке, ещё клев не начался, смотрим, кто-то на резинке шлепает прямо на нас. А у нас уже удочки заброшены, прикормка. Я хотел крикнуть, чтоб в сторону отваливали, но эти, видать, сами увидели и отгребли.
– А с чего ты взял, что это они?
– Так ведь их там сидело человек десять, совершенно молча. И гребли сюда. Я, правда, особо-то не смотрел, тут как раз клевать начало. Ну, ничего, штук пяток взяли. Один такой лапоть, килограмма на три, попался.
– Ну ты загнул – на три! Тут и на два отродясь не лавливали!
– Да я сам прошлым летом на два с половиной взял! – кто-то громко поддержал рассказчика.
Вспыхнула обычная нетрезвая перепалка, когда все говорят и никто не слушает. Усердней всех старался милиционер, пытаясь выяснить фамилию и адрес свидетеля. Когда Вовцу надоел всеобщий гвалт, он тоже заорал:
– Наливай!
И сразу наступила тишина. Только стаканы и кружки забрякали. Выпили, закусили и, как обычно, разговор сразу повернул в другое русло. Принялись разбираться, чем боевики отличаются от террористов. Вовец тихонько откатился в сторонку из света костра, сразу исчезнув из вида, завернулся в чужое ватное одеяло и тут же уснул. Последней его мыслью было: если боевики, сиречь террористы, появились в ночь на понедельник, то Салкина с мужиками как пить дать замочил кто-то другой, потому что пропали они за два дня до этого…
Утром его растолкал Кучер и сунул под нос стакан.
– Лечиться будешь?
– Что это такое? – не понял спросонья Вовец.
– Панадол! – хохотнул Селифан. – От головной боли, рекомендуется международной ассоциацией наркологов и опохмеляторов.
– Только не это и не с утра, – Вовец отстранил стакан.
– А зря, с утра, знаешь, как хорошо! Принял – и весь день свободен!
У костра захохотали, кто-то крикнул:
– Ладно, иди сюда, чай уже готов!
Вовец, сладко потягиваясь, выбрался из одеяла. Пошел к озеру умыться. Солнце стояло уже довольно высоко. Ого, почти девять часов! Сверкая ветровыми стеклами в залив входил большой катер. Он таких солидных судов здесь ещё не видал.
Не успел съесть полбутерброда, как катер подмял мордой торфяной берег. Сенсационное преступление привело на болото все районное начальство и бригаду из областного управления. С собакой и металлоискателем. Всех посторонних тут же поперли с берега. А Вовца интеллигентно пригласили на катер для нового допроса. Он рассказал то же, что и вчера, ни разу не сбившись.
Тем временем металлоискатель показал наличие нескольких аномалий, требующих изучения. Во- первых, обнаружился вкопанный в землю и хорошо замаскированный ящик-тайник. В нем лежали полиэтиленовые пакеты с продуктами: разные крупы, соль, сахар, макароны. На взгляд Вовца, тайник оборудовали с месяц назад. Поверх пакетов лежали акваланг, маска с трубкой и свинцовый пояс. На поясе и баллоне акваланга нацарапано 'Орлов'.
Похоже, оборудование тайников входило в курс обучения вервольфов, поскольку вскоре отыскали ещё четыре. Два были набиты обгорелой утварью и металлическим остатками различных вещей – складных стульев, примусов, палаточных стоек, транзисторного приемника, станковых рюкзаков… Еще один заполнен консервами, а четвертый инструментами и строительными материалами – топорами, пилами, гвоздями, проволокой, всякими железными штырями и трубами. Все это тщательно фотографировалось и скрупулезно описывалось.
Кучер, после опознания акваланга, тут же напросился нырнуть под лавду, посмотреть, на что реагирует металлоискатель. Следователь, поразмышляв, согласился. Все равно придется нанимать водолазов, пусть уж этот бесплатно нырнет и прямо сегодня, чтобы не таскаться больше на это болото в ближайшее время. Вначале Кучер спустился в квадратную дыру, кем-то прорезанную в торфе и аккуратно заложенную вырезанным куском. К поясу на всякий случай привязали веревку, чтобы не потерялся в темноте. А Кучер её отвязал и прицепил к тому, что нашел на дне. Оказывается, подвесной мотор без винта. А вверху под лавдой болтался почти пустой бачок для бензина. Следующей находкой, по логике, должна была стать дюралевая 'казанка'. Грести несколько километров у всех на виду вряд ли вервольфы могли решиться, а уж через болота тем более не поволокли бы. Проще утопить.
Так и оказалось. 'Казанку' затолкали под лавду и утопили. Кучер привязал веревку к скамье, но из-за сопротивления воды вытащить её долго не могли. Кучер тем временем ещё понырял, где Вовец указал, и отыскал изрезанный надувной плот. После чего в баллонах почти не осталось воздуха.
Вовец сам вызвался отогнать 'казанку' в поселок с помощью пары весел. Можно было, конечно, прицепиться к кому-нибудь на буксир, но ему хотелось, пусть ненадолго, остаться одному. Но не вышло. Навязался в попутчики начальник особого отдела. Ясно, неспроста. Вовца сразу начали терзать всякие мысли: узнал, разнюхал, догадался, сейчас начнет раскалывать – ты зачем, Вовец, царевича зарезал? Люди его поколения подавлены мифом о всесилии и всезнаниии могучего КГБ.
Но того, похоже, меньше всего волновали покойники. Особист даже не выспрашивал ничего, а так, рассуждал. И, наконец-то, назвал свое имя. Он раньше думал, что каждая собака на заводе его знает и даже боится, и только сейчас уяснил, что работягам до него и дела не было. Работяги помалу тянут, потому опасаются вахтеров, а вот начальники прут машинами, им охрана нипочем, режимники – другое дело. Ведь заводские феесбешники ещё и следят, чтобы незаконно не расхищались материальные ценности. Милицию на оборонные предприятия не пускают, а в каждом изделии содержится чуть ли не полкило золота и полпуда серебра! А все удивляются, куда коммунисты золотой запас девали? Да никуда, рассовали по боеголовкам, по торпедам, локаторным стациям и так далее…
Вот какие политические разговоры вел полковник Василий Степанович Васильев с лейтенантом запаса Владимиром Меншиковым, пытаясь вовлечь в откровенный разговор. Он даже расказал, что никакой на самом деле не феесбешник, а самый простой контрразведчик. В армии служил, до начальника особого отдела соединения дослужился и собрался на пенсию, отдыхать от тяжких трудов и неусыпной бдительности. Но не пришлось, назначили начальником режима на завод. Теперь тут пятый год шпионов ловит.
– И много уже поймал? – поинтересовался Вовец, успевший перейти на ты.
– Шутишь? – развеселился Васильев. – Да сейчас каждый инженер за две минимальных зарплаты любую гостайну на блюдечке принесет, жрать-то надо! Ты вот не принесешь, скажешь?
– Скажу. Я не инженер, за две не принесу.
– А за сколько в таком случае? Тысяч за сто долларов?
– Да куда мне столько? Я же ими и воспользоваться, небось, не смогу, засекут. Ты же и засечешь, а? Да совесть всю жизнь грызть будет, что Родину продал. А сам-то за сколько продашь, полковник?
– Я-то? – Васильев простецки улыбнулся. – А это как начальство решит. Хорошая деза дорого стоит, потому как должна нести существенную часть подлинной информации. А деньги все равно в управление сдать придется…
– Ишь, хитрый какой, выкрутился. Потом ещё и орден получишь. Небось, и деньжат маленько
