Вдохнуть Славка по-прежнему не мог, но руки из карманов вытащил. И они по-прежнему сжимали пистолет и наручники. Голова уже кружилась от нехватки кислорода, сквозь едкие слезы все виделось расплывчато, но волосатая лапа маячила прямо перед глазами. И Славка ударил по ней стальными браслетами. И ещё раз, что тоже не возымело ни малейшего эффекта. Тогда он поспешно, но уже слабее, шлепнул в третий раз, одновременно ткнув пистолетным стволом в расплывчатое лицо.
Стальная дужка браслета провернулась на шарнире и зацепила лохматое запястье. Внезапно хватка на горле ослабла, видно, тычок пистолетом в нос убавил горилле энтузиазма. И Славка тут же защелкнул наручник. Не теряя ни секунды, второй браслет он застегнул за трубу отопления. Опасный зверь оказался в капкане, а Славка быстро запустил освободившуюся ладонь за отворот куртки своего противника и выудил из подмышечной кобуры его собственное оружие. Теперь у него в каждой руке стало по пистолету, и правый, как пить дать, имел полную обойму.
Опустив большим пальцем рычажок предохранителя, Славку ткнул ствол в толстое брюхо, вдавил, словно в тугую резиновую подушку, заставив противника ослабить напор. Смог наконец-то отдышаться. В висках стучало, и он чуть не падал от сильного головокружения. Пришлось повиснуть, обхватив гориллу за талию левой рукой. Впрочем, талия – слишком громко сказано, скорее, поясница, поскольку эта область тела была у гориллы, пожалуй, пошире плеч. Славкина рука едва дотягивалась до спины, и зажатый в ней незаряженный ПМ лишь чуть высовывался из-под опущенного вражеского локтя.
А за пять минут до описанных событий к соседнему подъезду подкатил микроавтобус. Он развернулся и сдал прямо к ступенькам. Распахнулись задние дверцы, и из салона быстро и бесшумно высыпался в подъезд десяток бойцов СОБРа в шлемах и бронежилетах. Держа автоматы наизготовку, они поднялись по лестнице и привычно заняли позиции, прижимаясь к стенам.
Старков, озабоченный телефонным звонком, держался настороженно и вовремя услышал подозрительные звуки на лестнице. В дверной глазок он заметил быстрый промельк каких-то теней и правильно оценил ситуацию.
– Родик, – тихо окликнул своего преданного заместителя.
Тот вскочил с дивана и в одних носках бесшумно переместился к дверям. В руках он привычно держал автомат. К рожку с патронами прозрачным скотчем был примотан второй, чтобы максимально сократить время на перезаряжание. Родик вопросительно вскинул глаза, поняв все без слов.
– Держи дверь, сержант, спасай командира, – тихо отдал команду Старков, и Родик чуть не козырнул по давней привычке. – Я к балкону.
Старков, будучи профессионалом, прекрасно знал, как штурмуют квартиры, и сознательно пожертвовал помощником. Для него, кадрового военного, это был не живой человек, а всего лишь боевая единица, обладающая определенными тактико-техническими данными. Точно так же где-нибудь в тылу противника он оставил бы сержанта прикрывать отход группы, сознательно обрекая парня на смерть. Таковы правила игры.
В запасе ещё имелась минута-другая, и он распахнул рассохшийся гардероб, заполненный старой будякинской одеждой. Выбрал поношенное пальтецо, потертую зимнюю шапку из стриженой овчины и длинный серый шарф. И даже успел надеть все это. В таком непрезентабельном виде он со спины вполне мог сойти за зачуханного жизнью полуинтеллигента, бредущего в газетный киоск за 'Вечеркой'.
Входная железная дверь содрогнулась от мощных ударов. Штурм начался. Вскинув короткоствольный автомат, Старков встал за задернутыми оконными шторами, сквозь неплотную ткань оглядывая балкон. Грохот в подъезде служил отвлекающим маневром, атака должна была начаться именно отсюда. Как правило, штурмовые группы действуют по раз и навсегда отработанной схеме.
Так и оказалось. На балкон сразу с двух сторон прыгнуло по бойцу одна рука регулирует натяжение веревки, а в другой автомат, как их научили. Прямо сквозь штору Старков резанул короткими очередями практически в упор. На столь малом расстоянии стандартный бронежилет не держит автоматную пулю со стальным сердечником. Парни сразу неподвижно осели на своих веревках. Старков отступил в сторону, прижался к шкафу, ожидая продолжения.
Третий собровец выпал сверху прямо по центру балкона. Он точно попал ногами на перила и, откинувшись назад на туго натянувшейся веревке, обрушил град пуль в окно. Стекла, уже испещренные отверстиями и трещинами, со звоном посыпались внутрь квартиры и на балкон. Штора взлетала, словно её трепал ветер, ворвавшийся в высаженное окно. Длинные очереди кромсали мебель, щепали пол и клевали противоположную стену.
Старков спокойно подождал, пока у стрелка опустеет магазин. Когда тот торопливо вставлял следующий, бывший старлей вышел к окну и сквозь дырявую штору короткой очередью сбросил собровца с перил. Тот повис где-то ниже уровня обзора. Четвертый член штурмовой группы, если такой имелся, должен был спускаться на балкон, когда его товарищи очистят комнату от противника. Сейчас ему тут было делать нечего.
От входных дверей тоже раздались автоматные очереди. Теперь штурмовали с той стороны. Старков сунул в боковые карманы пальтеца по гранате и, стараясь не вывозиться в известковой пыли, обсыпавшей все вокруг, поднял край настенного ковра. Ударом ноги вышиб блок, закрывавший лаз. С треском лопнули обои, и блок выпал в соседнюю квартиру. Выпустив в окно пару коротких очередей, чтобы Родик знал – командир сражается, Старков бросил автомат и нырнул в дыру, выставляя вперед руку с пистолетом. Он был готов пристрелить всякого, кто окажется на пути.
Отряхнувшись, он аккуратно вставил блок на место. Сразу заглохли звуки пальбы за стенкой. Старков огляделся. Кругом валялись разнообразные дамские тряпки и аксессуары. Усмехнувшись, он перешагнул через раскинутое на полу кожаное пальто с меховым подбоем и вышел в другую комнату, где порядка было не больше, чем в предыдущей, и витали густые парфюмерные ароматы. Старкову не раз приходилось сопровождать Будякина, когда тот наезжал сюда расслабиться в объятиях Таньки или её предшественниц. Поэтому он сразу прошагал на кухню и отыскал приметный молочный бидончик, расписанный аляповатыми коровками.
Этот бросающийся в глаза бидон помог бы ему раствориться в городе. Бидон за версту оповещал, что законопослушный гражданин идет купить молочка для малых деточек и ветхих старичков. Надо было только выбраться из подъезда и, свернув за угол, нырнуть в молочный магазин, расположенный в соседнем доме. Там, отстояв короткую очередь и купив этого самого молока, можно было немного переждать милицейскую толкотню в окрестностях и тихонько удалиться.
Буквально на полминуты Старков разминулся с гориллой. Он осторожно открыл изнутри ещё теплый замок и бесшумно выскользнул из квартиры. Дверь за собой только чуть прикрыл, чтоб не брякать лишний раз, и только потом обнаружил подозрительную возню пролетом ниже. Широкую спину Григория он узнал сразу. Действительно, такую трудно спутать с любой другой. Танькин телохранитель кого-то мял в углу лестничной клетки.
Старков не собирался задерживаться, намереваясь проскочить мимо. Но тут из-под локтя телохранителя высунулся пистолетный ствол. В подобной ситуации Старков никогда не раздумывал, всецело полагаясь на инстинкты. И сейчас он абсолютно бессознательно выхватил из кармана пистолет и дважды привычно нажал на спусковой крючок. Первая пуля в корпус, вторая в голову. Потом отскочил к стене, укрывшись за огромным Гришиным телом. К эху выстрелов добавилось бренчанье покатившегося по ступенькам бидона. Режим тишины и так был уже безнадежно нарушен.
Наверное, инстинкты Старкова восприняли происходящее как засаду: Григорий явно маскировал своей тушей киллера или милиционера, готового расстрелять убегающего старлея. И, прикончив своего знакомого, Старков ожидал, что тот, падая, откроет другую цель, а зажатый под мышкой пистолет окажется не готов к стрельбе. Но у Славки в правой руке был другой 'макаров', а Горилла, пристегнутый наручниками к трубе, не упал, а мешком осел на пол. И пистолет, который смотрел ему в лицо, оказался внезапно направлен в лицо Старкова. И выстрелы Славки прозвучали почти сразу вслед за выстрелами в Гориллу. Старков съехал спиной по стене, мягко повалившись на ступеньки. Наполненная кровавым месивом потертая ушанка скатилась с головы вместе с разнесенной вдребезги верхней частью черепа.
Славка бросил дымящийся пистолет, протер перчаткой влажные глаза. Отпихнул бездыханное тело Гориллы и, пошатываясь, направился вниз. Только тут сообразил, что в левой руке по-прежнему зажат 'Макаров' без патронов. Повинуясь безотчетному порыву, Славка поднял бидончик и сунул пистолет внутрь. Несколькими ступеньками ниже подобрал крышку и закрыл бидончик. Из подъезда вышел не торопясь,
