словно на прогулку.
На тротуаре стояли двое парней в бронежилетах и с автоматами в руках. Один из вояк яростно замахал рукой, мол, убирайся скорей отсюда. Славка выполнил его пожелание с максимальной скоростью.
Телевидение и газеты как с цепи сорвались, выбрехивая подробности боя на Посадской. Квартиру закидали дымовыми шашками, заполнили слезоточивым газом и, выбив зарядом взрывчатки дверь, захватили смертельно раненого бывшего сержанта бригады спецназа. Старков ушел через пролом в стене и был найден убитым в соседнем подъезде рядом с трупом ещё одного личного охранника Будякина. Из его пистолета он и был застрелен.
Вообще имя Будякина склоняли на все лады. Журналисты раскопали все грязное белье и трясли им без стесненья. Один телеканал отснял получасовой сюжет, состоявший сплошь из интервью с соседками. Те вспомнили всех девиц, в течение трех лет сменявших друг друга на постое в тридцать седьмой квартире. Толстого охранника они тоже дружно поминали. И Будякин, хоть он и старался приезжать в потемках, и через подъезд прошмыгивал чуть ли не бегом, отворачиваясь от встречных, тоже не укрылся от бдительных женских глаз.
Пару дней Будякин ещё дергался и возмущался разнузданной травлей, даже подал в суд на газету 'Подробности' и два местных телеканала, требуя защиты чести и достоинства, а также материальной компенсации морального ущерба. Потом он с ужасом обнаружил вокруг себя пустоту. Предвыборный его штаб разбежался, знакомые перестали звонить и уклонялись от встреч. Все шарахались от него, как от чумного.
Потом следователь взял подписку о невыезде. Выручить его могла только победа на выборах, только депутатская неприкосновенность, спасшая от суда на просторах России великое множество высокопоставленных воров и жуликов помельче. Но его предвыборный рейтинг упал почти до нуля. Возможно, сейчас его не трогали исключительно потому, что зарегистрированные кандидаты тоже обладают определенной неприкосновенностью, но после подведения итогов…
Будь у него деньги, Будякин развернул бы контрпропаганду, нанял бы людей, подкупил бы журналистов, напоил бы водкой избирателей. Но это ему только казалось. Деньги уже ничего не решали. Он остался без людей, а ведь деньги сами не работают – они двигают людей, люди двигают деньгами. Теперь, когда он остался без своей частной силовой структуры, наводившей ужас на неплательщиков, его 'крыша' рухнула, и никто не собирался нести деньги, не только Ижак. Даже разная мелкота, вроде арендаторов мини-рынков, прекратила выплачивать полагающуюся нелегальную мзду. А главный держатель 'черной кассы', верный человек и главный специалист Горелов неожиданно исчез со всей наличкой. Только пустую машину нашли на окраине города, а сам как в воду канул. Естественно, люди из предвыборной команды сразу поняли – денег не будет. Зачем в таком случае трудиться?
Последний и самый жестокий удар нанесла Танька. Как обещала, она раструбила на весь свет о своих отношениях с кандидатом в депутаты: дала скандальное интервью телеканалу, поддерживавшему кандидата в Госдуму от 'Преображения Урала'. Она без стеснения поведала интимные подробности, не особенно ограничивая себя в выражениях.
– Да какой он, на фиг, мужчина? – Танька презрительно морщила носик перед жадными телекамерами. – Подергался пять секунд, как пьяный кролик, и отвалился. И все, вырубился, захрапел. И слюни на подушку прямо ручьем.
– Стерва! – прошипел Будякин, обрывая провод телевизора.
За спиной хмыкнула жена и поспешно вышла. Только это и спасло её от пощечины. Серафим распахнул бар и вытащил стодолларовую бутылку 'Хеннеси'. Сердце сжимало болью, и следовало немедленно расширить сосуды. Выключив телефон и вырубив сотовый, чтоб никто не доставал звонками, он к утру высосал всю бутылку. Дальше жить не стоило.
Жену разбудил грохот. Набросив халат, сонно щурясь, она вошла в ярко освещенную гостиную и остолбенела. Будякин сидел в мягком кожаном кресле, одетый в лучший свой костюм от Лагерфельда. Между колен у него стоял автоматический карабин 'Сайга', из направленного вверх дула тянулся хилый дымок.
Широко раскрытые, словно вылезшие из орбит, глаза Будякина тоже смотрели в потолок. Голова его была закинута на спинку кресла. Из дыры под подбородком на туго затянутый узел шелкового галстука стекала кровавая жижа. Жена не сразу поняла, что случилось, и только, когда подошла ближе и увидела, что затылок мужа снесен зарядом картечи, рухнула в обморок. Под потолком продолжала медленно раскачиваться бронзовая люстра. С неё на алый ковер капали будякинские мозги.
В переполненной пепельнице продолжала дымиться последняя сигарета. Рядом на журнальном столике лежали очки и удостоверение кандидата в члены Государственной Думы Российской Федерации.
Назойливое дребезжание телефона нарушило утренний сон. Славка нащупал в потемках трубку и поднес к уху. Не сразу узнал возбужденный голос Ямщикова.
– Ты, что ли, Петрович? Чего в такую рань звонишь?
– Какая рань? Семь часов уже! Слышь, Виола у тебя?
– А чего это ты вдруг интересуешься? Она же ещё на больничном.
– У тебя, у тебя, – сонно просуфлировала Виолетта. Ее голова лежала на плече у Славки, и голос в телефонной трубке она слышала прекрасно.
– У меня, – признался Славка. – Да что хоть случилось-то?
– Будякин застрелился!
– Ни хрена себе! – только так Славка смог выразить всю глубину переполнивших его чувств. – И каким образом?
– Подробностей не знаю. Из охотничьего ружья. – Ямщикова, судя по интонации, тоже переполняли чувства. – Сам пять минут назад узнал. Так вот, информация сугубо секретная. Завтра выборы, и чтобы не влиять на волеизъявление граждан, решено данную информацию пока не разглашать. Понял?
– Понял, не разглашать.
– Тогда расслабься и отдыхай. Привет Виолетте!
– Тебе тоже! – с запозданием крикнула Виолетта, но Ямщиков уже положил трубку.
– Не смог мужичок пережить, – задумчиво констатировал Славка.
– Конечно, – согласилась Виолетта, – был князь, а теперь в грязь. Весь сон сразу пропал, она сладко потянулась. – Ладно, буду вставать. Тебе кофе сварить?
– Свари, я тоже больше не усну. – Славка сел в постели. – Еще бы как-то от Ижака этого чертова отделаться.
– А ты ему позвони, – Виолетта возилась, натягивая махровый халат, он же сам тебя просил обращаться в случае чего.
– Мысль интересная, – задумался Славка, – только я не очень доверяю словам этого жулика. Да и куда я позвоню, если номера не знаю?
– А я скажу, у меня в записной книжке координаты всех главных жуликов имеются.
– А зачем они тебе? – слегка удивился Славка. – Еще начальство заподозрит.
– Исключительно для дела. Скажем, в записях подозреваемого есть телефоны без имен и фамилий, а я гляну и сразу вижу – ага, связан с тем-то и тем-то. А некоторые преступники шифруют такие телефоны. На одной страничке две цифры, на другой, и так вся записная книжка, – пояснила Виолетта. – А я восстановлю телефон босса и таким образом раскрою всю систему записи. Понял?
– Ловко, – восхитился Славка. – А не рановато звонить?
– Куй железный, пока горячий, как говорят у них в Грузии. Позвони, порадуй старого наркомана.
С некоторым сомнением Славка набрал номер. Ответил ему какой-то хриплый 'секретарь', а может, телохранитель Большого Вора. Точнее, не ответил, а хамски спросил:
– Кто?
