подальше, чтоб не подловили.
– А Сержант как же? – Клим не двинулся с места. – Живого или мертвого, но мы его обязаны отыскать. Что я его жене скажу? Пошел погулять и не вернулся? Вот его тряпки! Проверь, все ли на месте. Это я ей скажу?
– Не ори, – резко оборвал его Вовец. – Ты вначале до утра доживи. Мальчики здесь обитают крутые, без комплексов. Прихлопнут, как комара на заднице, и не почешутся. Что ты им такое сказал, что они тебя с ходу месить начали?
Вовец пошел краем просеки в сторону дороги. Клим двинулся рядом, вскинув на плечо поблескивающий обушок. Заговорил тихо:
– Да я и рта раскрыть не успел, только поздоровался. Спросил, мол, парень не заходил? А один встал с табуретки, здоровенный шкаф, чуть не до потолка, и – в лобешник, аж в ушах хлюпнуло. – Клим остановился и ухватил Вовца за ружейный ремень, удерживая на месте. – А, может, как-то поищем Сержа? Не могу я просто так уйти.
Вовец остановился, оглянулся на заполошные огни. Молча вытащил из сумки любимые очки-бинокль, нацепил на нос. Взялся за окуляры.
– Что там? – рядом нетерпеливо переминался Клим. – Дай, я тоже гляну.
Вовец чуть поправил правый объектив, тот, неплотно смонтированный, крутился слишком легко и все время сбивался. У вагончика в свете фар суетились люди. Пожар, похоже, затушили. Вагончик, во всяком случае, уже не выделялся на фоне подсвеченного леса. Люди копошились возле лежащего тела. Вовец передал мини-бинокль Климу.
– Не пойму. Сам посмотри, чего они там возятся?
Клим не сразу сообразил, что и в какую сторону следует крутить, чтобы навести на резкость. Потом приспособился, стал комментировать увиденное:
– 'Кировец' подогнали, смотрят под фарами… Не пойму, то ли живой, то ли мертвый он там валяется. Похоже, голову бинтуют.
Неожиданно на делянке ярким высоким пламенем вспыхнул костер. Видно, облили бензином кучу веток и подпалили. Лежащего человека подняли с земли и всей толпой принялись затаскивать в высокую кабину трактора.
– Живой, – первым сообразил Вовец, – в больницу поволокли. А ну, с дороги, пока не прихватили.
Они вломились в сосновый подрост, продираясь сквозь густые колючие ветви, присели. Вовец тут же на четвереньках полез обратно к просеке. Клим схватил его сзади за энцефалитку.
– Ты куда? – потянул обратно.
– Посмотрю, что там делается. Да ты не бойся, я осторожно.
Он устроился под прикрытием разлапистых ветвей, принялся снова подстраивать очки под свое зрение. На делянке взревел двигатель, звук стал приближаться. Накатил свет фар, побежали по кругу тени деревьев чередой светлых и темных вертикалей. Мимо, подскакивая на кочках, пронесся огромный, словно двухэтажный, 'Кировец', и, обдав грохотом и дизельной гарью, растворился во мраке.
– Вот так, – Вовец отряхнул коленки, – в кабине водила сидит, а с ним еще один, с ружьем. Боятся, охраняют! – Он хлопнул в ладоши, крепко потер одну о другую с восторгом гурмана, приглашенного к столу, полному изысканных яств. – Второе ружье – вот оно, уехало! Сейчас мы им дадим копоти. Возьмем языка, расколем…
– Сейчас они подмогу вызовут, – мрачным тоном охладил его восторг Клим, – да еще с милицией. И куда мы тогда побежим, в какую сторону?
– Не боись. Час до Крутихи будут по ухабам прыгать, а в нее соваться бесполезно. Ни больницы, ни милиции там отродясь не бывало. Почта и лесничество с телефоном заперты до утра. Значит, еще час, ну, пусть полчаса, по шоссейке до районки. А то и в город маханут, еще дальше. Пока раненого сдадут, пока дежурному в милиции наврут, если еще захотят, пока звонить куда-то будут… Короче, долгая история. В милицию, кстати, могут и не заявлять, так, скажут, несчастный случай на производстве, топор с дерева упал на макушку. Но через три часа двое на тракторе вернутся. Может, еще кого-нибудь с собой прихватят, тогда нам будет не справиться. Да и светло уже станет. Так что – вперед. Канистру только оставь тут на обочине, чтоб потом долго не искать. Все равно ведь пить захочется.
Они лесом направились в обход делянки. Там зажегся второй костер. Стало понятно, что оставшиеся опасаются нападения, поэтому решили осветить всю округу. Возле каждого костра хозяйничало по человеку. Швыряли в огонь огромные сосновые сучья, в небо взвивались мириады искр – сгорающая хвоя, взметенная вихрем раскаленного воздуха.
– Зажгут тайгу, уроды, – недовольно пробурчал Вовец. – Слышь, Клим, а сколько их было, когда ты в балок вошел?
– Трое их там сидело, ублюдков недоделанных, в карты резались. Ружье одно на койке валялось, а потом у каждого вдруг по стволу оказалось, как из-под задниц повытаскивали.
– Видимо, это охрана – трое, а в другом отсеке работяги живут, не больше четырех, если считать по числу спальных мест, – принялся на ходу рассуждать Вовец. – Один из них водила, он же бурило, плюс помощник. Это обязательно, иначе колонку из скважины не поднять. Один на 'Кировце', он же, допустим, дизелист. Получается трое. Они ездили и бурили вдоль дороги, а теперь здесь работают. Ну, и местный тракторист, он же вальщик, раскряжевщик, сучкоруб и прочее. Может раньше здесь и была бригада лесорубов, да стала не нужна. Место расчистили, видимость создали, получку в зубы – и под зад коленом. Теперь тут поисковые скважины разбуривают. Сейчас тут четверо работяг и всего один охранник с ружьем. Он, безусловно, спрятался куда-то и секёт исподтишка, а эти у костров суетятся.
– Похоже, до утра собрались огонь жечь, – прервал его излияния Клим. – Мы так фиг подойдем.
– Ну, подойти-то как раз не проблема, – Вовец оказался настроен куда более оптимистично, – было б зачем. Как думаешь, чего они так боятся?
– Понятно чего – нас, нападения.
– А чего ж они тогда охранника с ружьем на 'Кировце' услали?
– Тоже, чтобы не напали по пути, – сделал Клим очевидный вывод.
– Вот именно! – Вовец так обрадовался, словно сам не мог додуматься до такого пустяка, а Клим эту трудную проблему разрешил. – У них связи нет, потому – кровь из носу, а надо добраться до телефона. А этим следует продержаться до подхода основных сил, вот и суетятся, нас отпугивают.
Тем временем на делянке появился еще один мужик в рабочей робе. Клим и Вовец находились уже со стороны задней стены вагончика, но можно было догадаться, что он вышел изнутри. Но если это так, значит, тот, кто его отправил, тоже был в вагончике или рядом. А это должен быть охранник, не бурильщик же всем тут распоряжается. Работяга направился к трактору. Вовец тем временем еще на раз осматривал делянку, вооружившись очками-биноклем. В ярком свете костров он смог точно определить марку трактора – изрядно подержанный ДТ-75 с бульдозерной лопатой впереди. Машина вполне подходящая для того, чтобы тягать вагончик на колесах и прокладывать дорогу для буровой установки, но абсолютно непригодная для лесоразработок. У Вовца, трудное детство которого прошло в таежном леспромхозе, такая лесосека могла вызвать только ехидный смех. Никто не разделывает хлысты на бревна непосредственно в лесу и уж ни за что не свалит в одну кучу деловую сосну и дровяную осину с березой. Штабеля бревен оказались сложены совершенно бестолково и в таких местах, что невозможно было понять, каким образом их собираются грузить и на какой транспорт. Скорее всего, ни на какой. Столкали бульдозером в кучи, и пусть себе лежат.
Еще Вовец рассмотрел буровой станок на КРАЗе, поставленный в рабочее положение. Подивился, что всем на него наплевать. Это как-никак самое ценное, что тут имеется, не только очень дорогая вещь, но и рабочее место, кормушка для всех присутствующих. Вот что надо охранять, а не будку с проссанными матрасами. Недалеко от буровой стоит длинный тракторный прицеп с дизель-генератором в железном кожухе. Тоже знакомая штука, двадцатикиловатник. Там же, за невысокими бортами прицепа, несколько железных бочек – запас солярки. Кинуть зажженную ветошку – только пыхнет. И снова никто не охраняет. Ладно, огонька подкинуть всегда успеется. А вот ящики для керна – широкие, сбиты кое-как из старых серых досок, словно подобрали их по пути в какой-нибудь заброшенной деревне, а потом тут сколотили. Наверное, так и было. Ящики составлены штабелем почти в центре делянки между двух костров, и один из костровых истопников все время трется у штабеля. Получается, что главная ценность – керн?
