судимый, образование…
– Короче, – опять хлопнул по стакану капитан.
Клим понял это по-своему и налил в стакан водки, примерно на две трети.
– В общем, он как-то тут клялся, – продолжил Вовец, – что любого, кто не с добром к нему полезет, уложит из ружья. Ну, мы решили проверить. Я патрон разрядил, дробь высыпал, пороха половину тоже. А утром вот с ним, – кивнул на Клима, – разыграли сценку, как будто он с ружьем на огород залез и стреляет в меня.
– Так, ясно, – капитан становился все мрачней, – с каким ружьем залез?
– А вот с этим, – Клим вытащил из-за кровати кривой сук, к которому проволокой была прикручена ржавая ножка от кровати. – Туда немножко пороху забил, а сбоку, возле дырочки, – вот, видите? – изолентой зажигалка приклеена. Пшик – бах. – Он громко икнул и стыдливо прикрыл рот ладошкой. – Такая вот констр… – ик! -…юкция.
– Да я что, слепой? – возмутился Адмирал.
– А ты лицо его видел? – накинулся на старика Вовец. – Тебе солнце прямо в глаза било. А к покойнику ты подходил? Вот скажи, сколько у него глаз было: два или один?
– Как может быть один глаз? – удивился Адмирал. – Вообще он лицом вниз упал.
– Вот! – торжествовал Вовец. – А кровь ты видел? Не видел. А как он был одет?
– В камуфляжную куртку… – начал было Адмирал, но тут же осекся, глядя на Клима. Тот, опасно кренясь на табурете, невозмутимо оправлял на себе именно такую курточку.
– Хватит, – хлопнул по стакану капитан, как бы машинально поднял его и выплеснул содержимое в рот. Водка беззвучно утекла, а милиционер и глазом не моргнул.
Вовец даже усомнился, а не воду ли им подсунули в сельмаге, и тоже хватанул полстаканца. Успокоился – водка, хоть и дрянная. Захрустел огурчиком.
– Пошли на огород, – капитан осторожно поставил стакан и двинулся к дверям, – там еще поглядим.
Грядки находились в идеальном порядке, зеленые побеги бодро тянулись к солнцу, нигде не было никаких следов кровавой схватки. Только у забора лежала куча свежесрезанных веток. Это Вовец с утра произвел обрезку ягодных кустов. Сейчас кусты смородины и крыжовника стали похожи на японские икебаны – по три ветки в нелепых позах.
– Я очень аккуратно упал, – похвалился Клим, – ни одной грядки не задел.
Тут его повело в сторону, и он, чтобы не свалиться, твердо встал ногой в морковку. Но сам продолжал покачиваться.
– Мы тут время теряем, бензин жгем, – благодушно принялся журить Вовца капитан, от его мрачности не осталось и следа, – а тем временем в лесу целые разборки идут, труп обгорелый обнаружен, а вы тут шутки хулиганите да водку пьянствуете. Ладно, Александр Германович, будь свободен, но ружьишко я заберу. Оно ведь у тебя, небось, не зарегистрировано?
– Да я после этого близко ни к чему такому не подойду. Черт меня дернул, старого дурака… – не договорив, Адмирал махнул рукой и направился в дом.
– Вы уж извините, что так глупо вышло, – развел руками Вовец, ткнул локтем Клима. – Слышь, отлей там из запасов ведерко бензина ребятам, мы же им должны.
Клим кивнул, икнул в подтверждение и бодро пошел к сараю.
– Ладно, изъятый ствол пойдет в плюс, – капитан добрел на глазах, – неподтвержденное убийство – в минус, итого – приличная дневная сводка. Разобраться бы с этим пожаром еще.
– Могу помочь, – предложил Вовец, – запишите: розовый БМВ из Нижнего Тагила и зеленая 'нива' из Екатеринбурга. – Он на память продиктовал номера. – Хозяина 'нивы' знают милиционеры, которые в этом районе постоянно ошиваются. Тряхните их.
– Ага, они из области, – кивнул капитан, – их тряхнешь, а собственные яйца зазвенят. Да их уже без нас трясут. Вчера умудрились феесбешного полковника к нам привезти. Хорошо, мы сразу разобрались.
– Это Косарева, что ли? – проявил осведомленность Вовец. – Ладно, так и быть, сдам вам хозяина 'нивы'. Фамилия Ченшин, следователь прокуратуры, бывший, скорее всего. Адрес сами узнаете.
– Может, ты и хозяина БМВ впалишь? – ненавязчиво поинтересовался капитан.
– Поинтересуйтесь в Тагильском РУОПЕ, кто у них проходит под кличкой Шуба.
– Знаешь, иди к нам в райотдел, – хлопнул Вовца по плечу капитан. – Квартиру дадим. Лейтенантом будешь.
– Ну, ты и предложил, – засмеялся Вовец и погрозил пальцем: – Хочешь меня на три ступени в звании понизить?
Капитан так и замер с открытым ртом. После того как новый знакомый назвал фамилию гебешника и выдал информацию относительно машин, совершенно очевидным фактом становилось и то, что поддатый мужик, любитель жестоких розыгрышей, является офицером серьезных органов.
– Извините, товарищ майор, – стушевался капитан, – если что не так. Нам уже пора.
– А, может, заглянешь вечерком, почирикаем за рюмочкой чаю? – Вовец становился все развязней.
– Извините, некогда, – капитан неловко взял под козырек и бросился к машине.
Довольный Вовец возвратился в дом, где Адмирал уже добил до дна початую бутылку водки и сейчас пьянел на глазах. Через пять минут он уже снова стал прежним лихим дедом.
– Подумаешь, забрали 'шестнадцатку'! Да наплевать! У меня еще есть!
Он полез в шкаф и вытащил легонькое ружьецо тридцать второго калибра, щелкнул затвором. Клим с Вовцом захохотали.
– Да ты же клялся, что близко теперь к оружию не подойдешь? – подначил Клим.
– А чего к нему подходить, если само в руки идет, – хитро прищурился Адмирал. – И если какая сволочь полезет, уложу на месте.
– И в милицию бегом, сдаваться! – подхватил Клим.
– А вот шиш! – Адмирал уселся на табурет, положил ружье на колени, ухватился за край стола, чтоб не сверзиться. – Одного раза достаточно. Из-за какого-то гада в тюрьму? Да лучше я его разрублю и в печке сожгу.
– Ну, крутой дед! – восхитился Вовец. – Тогда заводи трактор, повезем твоего крестника хоронить.
– Какого еще крестника? – Адмирал сразу стих, до него начало доходить, что в этой истории не все так просто.
– Спасибо, дядя Саша, – Вовец крепко его обнял. – Ты ведь мне жизнь спас. Я тебе по гроб теперь должен буду.
– Да ты что, ты что, – начал было вырываться старик, а потом сам обнял Вовца и сморгнул слезу. Только одну, других не появилось.
Труп, спрятанный в сарае, они под вечер загрузили в тракторную тележку, завалили ветками, предусмотрительно нарезанными Вовцом, и увезли в маленький карьер. Он находился в километре от Крутихи. Когда-то отсюда брали песок на засыпку дорог, а теперь устроили свалку. Вся деревня стаскивала разный мусор и всякую дрянь. Здесь и нашел вечный покой браконьер по кличке Двужильный. А его винтовку и патроны Вовец почистил, основательно смазал, упаковал в десять слоев полиэтилена и пристроил под крышей сарая. Так аккуратно зашил широкой доской, что никому бы и в голову не пришло искать там что-либо. А прицелы спрятал на чердаке. Пусть лежит добро, пока надобность не появится.
Кентавр был раздражен, а Дыба прямо озверел от ярости. Этот ничтожный Ченшин, этот бывший прокурорский клерк вздумал их пугать! Когда после устного отчета о проведенной операции Кентавр начал ему выговаривать, что работа выполнена грязно, что бросили обгорелый труп своего парня да еще убили гебешника, Ченшин нагло заявил, мол, шли бы тогда сами жечь объект. И вообще они ему денег должны. А раз вопрос поставлен ребром, так он больше не собирается подставляться за гроши, пока они в саунах кайфуют. Пусть гонят денежку, и – чао! И если его загребут, то хозяева тоже в стороне не отсидятся, следом на тюремную шконку пойдут, семимильными шагами полетят, как ошпаренные ласточки.
Дыба чуть с кулаками на него не бросился, Кентавр удержал. Он все-таки был воспитан комсомолом, а
