полагавшиеся в местах Священных для почитания вместе с другими священными предметами. Но еще боле ясное и непреложное свидетельство в пользу этого (представляют) изображения, находящиеся вместе с честными крестами на солеях святого алтаря; ибо не для чего иного они помещаются здесь, как для поклонения, существуют по той же причине изображения на святых вратах и священных дверях. Есть и правила относительно почитания их в числе определений 6–го вселенского собора, называющие их достопоклоняемым писанием. Существуют о них и другие свидетельства в писаниях святых отцов.
3. Царствовавший некогда Лев, отец Константина, безумствовавший против домостроительства Спасителя Бога нашего, нашедши почитание икон в предшествовавшее ему время, решился их низвергуть, для чего устранил от священной должности блаженной памяти Германа, архиерея сего царствующего града, так как он противодействовал его злочестивым замыслам. И если кто пожелает познакомиться с этим точнее, пусть обратится к сочинениям этого блаженнейшего архиерея. Попирая таким образом волнуемую Церковь, нечестивый Константин, упорнее вооружаясь против православных наших догматов, без архиерея царствующего града (ибо Анастасий, занимавший кафедру после преподобного Германа, в то время уже скончался) и не пригласив архиерея ни старого Рима, ни другого какого престола, согласно церковному канону, следуя своему нечестивому желанию или, вернее, пользуясь наглостью тирана, презрев божественные законы, через бесстыдно созванных им нечестивых епископов, сделал все, что зависело от него, чтобы устроить их (икон) низвержение, осмелившись — безбожник — называть христиан идолопоклонниками и постановив в определении этого нечестивого скопища не поклоняться впредь священным иконам и не изготовлять их. И так как это зло не остановилось в самом начале на себе самом, то последовали и другие нечестивые определения. Так он устранил из Церкви призывание святых, сожигал святые мощи и многие священные книги, а не принимавших этого безбожного определения подвергал преследованиям, побоям и разным пыткам.
4. Если же кому нужно удостовериться в этом через свидетельства противной стороны, то для сего могут служить так называемые доказательства Епифания. Епифаний, как говорится там, видя, что христиане поклоняются иконам, старался подвергнуть их уничтожению. Однако благочестивые цари того времени, к которым сочинение его, кажется, было послано, не признали основания для уничтожения их, как показывают храмы, ими воздвигнутые, и существующие священные изображения. Кроме того и самые церкви Кипрские громогласно свидетельствуют, что там никогда не слыхали подобных речей. Наконец, и уроженцы острова Кипра, к числу которых принадлежат святой Павел [ [86] ], бывший здешним архиереем, и Константин, бывший архиепископ того же острова, мужи мудрые и ученые, хорошо знавшие мнения святого Епифания, бывшего предстоятелем острова, не признавали, чтобы этому отцу принадлежали те слова, которые приписывали ему собравшиеся на лжесоборе. Между тем, поскольку все это было не угодно Богу, Он благоволил собраться второму Никейскому, седьмому вселенскому святому собору, составление которого было устроено рассудительно и согласно церковному обычаю тогдашними архиереями. Павел, выше названный архиерей Византии, видя, что архиереи старого Рима и прочих престолов не признают его архиерейства, подвергают его анафеме и низложению, отказался от священного сана и явившись к царям, как об этом свидетельствуют многие и доселе существующие очевидцы, смело сказал: «Вот доныне я жил с неправою совестью, а теперь всем вам я объявляю, что, в виду господства ереси и анафематствования между прочими престолами, я не могу быть вашим епископом». Сказав это, он немного спустя заболел и умер.
5. После него возведенный на святительский трон блаженной памяти Тарасий, выступил перед тогдашними царями, синклитом и всем народом столицы с таким заявлением: «Если я не получу удостоверения в том, что состоится вселенский собор из епископов как находящихся в городе, так и прочих престолов, для исправления нового заблуждения в Церкви, то я не приму патриаршества». Получив такое удостоверение от всех, он был рукоположен во архиерея. И с Божией помощью он достиг своей цели: собор был составлен законно и по канонам из епископов и местоблюстителей, причем были доставлены соборные послания от архиереев прочих престолов. Определение, составленное собором, было принято во всей вселенной — с ним были согласны и императоры. И это определение не должно быть переисследуемо. Как прочие шесть святых вселенских соборов изложили свои определения и никто им не противоречил, а тогдашние цари, следуя решениям епископов, принимали и утверждали их, причем никто из правомыслящих после провозглашения их не возбуждал сомнения, но все христиане принимали провозглашенное, как запечатленное Духом Святым: так было и с названным седьмым собором, и по божественной благодати провозглашенное им определение было принято во всех пределах, — притом оно возобновляло и подтверждало древнее, прежде существовавшее в Церкви, предание и не вводило ничего своего и нового. Посему по справедливости это соборное определение должно всячески храниться христианами и вне всякого сомнения.
6. Когда свято и благочестиво закончился этот священный собор, то рукоположенные потом в священный сан с готовностью собственноручно, по преданному издревле Церкви обычаю, начертав кресты, подписались под составленным ими определением. Из них некоторые теперь, удалившись и отторгшись от тела Церкви, подвергли себя возглашенным на этом самом соборе проклятиям. В определении же говорится: «Веруя во единого Бога, в Троице воспеваемого, принимаем святые иконы; поступающие иначе да будут анафема; и мыслящие иначе да будут изгнаны из Церкви; мы следуем древним законоположениям; мы храним установления отцов, а преступающих их и упраздняющих мы отлучаем от кафолической Церкви, поступающих иначе мы подвергаем анафеме; изречения Священного Писания, направляемые против идолов, прилагающим к честным иконам — анафема; называющим священные иконы идолами — анафема». Все это исповедали собственноручными подписями те, кои теперь отторгли себя от Церкви. И если они отказываются от своего исповедания, то попирают собственноручные свои кресты, подвергают себя вышеупомянутому анафематствованию и ни в коем случае не пребывают в Церкви. Так как они отрицаются того учения веры, в котором были рукоположены, то они должны отречься и от рукоположения и быть низложены, как иначе учащие. Вследствие этого их не следует допускать до рассуждений и прений с человеком священного сана, ибо в противном случае тот, кто с ними спорит о церковных догматах, подвергает себя тем же самым анафематствованиям. Вина их возрастает и осуждение их становится еще большим потому, что не при исследовании новых вопросов, но зная о решении вопроса в Церкви с давних времен и подписавшись, они добровольно предались беззаконию, и это после прохождения ими должности учителей догматов Церкви и после долгого пребывания в этом учении. И другим образом оказываются они низложенными по божественным канонам, именно как составляющие сходбища и утруждающие слух царский [ [87]]. Наконец, им препятствует вступать в рассуждения с духовными лицами и удаляет их из священнического собрания еще и нечто другое — именно то, о чем нарочито говорилось на святом шестом вселенском соборе, как это явствует из соборного послания Агафона, папы старого Рима. В этом послании говорится: «Кто из иереев пожелает вместе с нами чистосердечно проповедовать содержащееся в сем исповедании нашего смирения относительно нашей апостольской веры, тех мы приемлем как единомышленников, как соиереев, как сослужителей, как единоверцев и, говоря кратко, как духовных братьев и епископов наших. А тех, которые не хотят с нами соисповедать этого, мы признаем врагами кафолического и апостольского исповедания, достойными вечного осуждения, и никогда не примем таковых в сообщество нашего смирения, если они не исправятся. Пусть никто из них не думает, что мы преступим то, что приняли от наших предшественников».
7. Достойными еще большего осуждения, заслуживающими гнев Божий и недостойными покаяния и спасения выставляет и являет их то, что уже прежде говорилось вселенским светилом, украшавшим престол царствующего града, Иоанном Златоустом, в толковании послания к Ефесянам божественного Апостола Павла, где содержится следующее: «Ничто так не может разделять Церковь, как властолюбие. Ничто так не прогневляет Бога, как раздор в Церкви. И хотя бы мы творили бесчисленные добрые дела, мы понесем наказание, не меньшее наказания истязавших тело Его, если будем рассекать тело церковное, ибо то (истязание) было на благо вселенной, хотя и не по мысли убийц, а это (разделение) не приносит никакой пользы, а только великий вред. И это говорится мною не только начальствующим, но и подчиненным. Один святой муж сказал нечто кажущееся дерзким, однако же он произнес это. И, говорят, даже кровь мученичества не заглаживает этого греха; ибо скажи мне, для чего ты претерпеваешь мученичество? Не для славы ли Христа? Зачем же ты вредишь Церкви, за которую Христос предал кровь Свою? Послушай Павла, который говорит:
