менее того, который причиняется врагами, но гораздо более, ибо тот делает ее только более блестящею, а этот унижает ее перед врагами, когда она попирается ее собственными чадами. Ведь очевидным знаком обмана их служит то, что они, рожденные в ней и воспитанные и наученные ее неизреченным тайнам, безрассудно и неожиданно изменяют ей и переходят к ее врагам. Это я говорю против тех, которые свободно входят в общение с затевающими в Церкви раздоры». Так говорит учитель.
8. Если они говорят о себе, что до настоящего времени служили идолам, то и пусть считаются идолопоклонниками, пусть стоят в качестве оглашенных и не смешиваются с христианами. Полезно будет им и раскаяние в том, что замышляли и делали неразумно, так что, хотя деяния их и не были благоусмотрительны, покаяние их будет принято в Церкви. Если же они пребудут в этой самой ереси и окажутся в силах совратить и других невежд и простецов, станут возбуждать народ и собирать толпы, то они суть вне священной ограды Церкви. Ведь если и совсем немногие останутся в православии и благочестии, то и тогда именно эти суть Церковь, и сила и власть церковных постановлений пребудет у них, хотя бы им предстала необходимость претерпеть и гонения за веру, кои послужат им только в вечную славу и спасение души. Никаких споров относительно священных икон происходить не должно, ибо учение о них появилось не с недавнего времени, но обсуждалось уже давно и получило утверждение от собора. Ведь всякий догматический вопрос, возникающий в Церкви Божией после соборного обсуждения и провозглашения, прекращается и уже не допускает никакого сомнения. Так было на прочих святых и вселенских соборах. —
9. А относительно нечестивых определений Константина, кажется, самое лучшее — лицам, принадлежащим к клиру, не входить в их исследование и рассмотрение, ибо из доказательств, приводимых в его безбожных сочинениях, одни, как принадлежащие писателям–еретикам, должны быть совершенно отвергнуты, а другие, как неправильно им толкуемые, оказываются бездоказательными и к делу не относящимися. Если же между этими свидетельствами оказались некоторые идущие к делу (соборные) книги, в которых говорится об иконах, то Церковь для убеждения благочестивейшего императора нашего приняла их и разъяснила. И как одних только убеждений со стороны лиц церковного клира недостаточно, то они (эти лица), опираясь на церковные обычаи и правила, созвали вселенский собор, чтобы архиереи и иереи прочих престолов приняли участие в обсуждении и рассмотрении подобных книг и под водительством божественного Духа провозгласили свои мнения о них. Обязательны также, и ныне сохраняются и действуют, правила святого шестого собора, провозглашенные благодатью божественного Духа, — и Церковь, принимая их, по их руководству карает вины лиц священного сана. Уже свыше ста двадцати лет имеют в ней силу эти каноны, и упразднение их причинило бы Церкви величайший вред, так как многие проступки лиц священного сана оставались бы без исправления. Достоинство тех, которые их изложили, а также их численность и достоверность лиц известны всем христианам. Бывшие в то время святейшие патриархи и другие епископы числом до 240 признали эти каноны и скрепили их своими подписями. С ними был согласен и им содействовал тогдашний император Юстиниан [ [88]], который своею подписью доказал, что он чтил преславную и пречистую веру нашу.
10. Посему разве не богохульно и не беззаконно — не принимать мнения такого множества иереев и не предпочесть его одному историку? [ [89]] Повествуя о том, что было до собора [ [90]], они говорят, что честные иконы существовали и что христиане почитали их. И не себя в образец поставили они, а видя изображения и зная повествования, высказались о них на благоустроение Церкви и распространение и прославление благодати. Это доказывают и первенствующие престолы и тогдашние цари и иереи, мыслившие одинаково с ними. Если же некоторые пустословы говорят, что каноны эти были обнародованы несколько лет спустя после шестого собора, то учение Церкви из–за этого нисколько не страдает, и промежуток времени не препятствует им называться канонами шестого собора, ибо причиной их (правил) собрания было то обстоятельство, что ни пятый, ни шестой собор правил не издавали. Посему для пользы и обязательности их собрали и обнародовали для общего дела Церкви. И (отцы собора) ни по числу, ни по достоинству ни в чем не уступали, напротив преимуществовали (перед отцами шестого собора), ибо на шестом соборе было около 170 отцов, а при составлении правил 240.
11. Относительно почитания святых икон нашему благочестивому императору были предложены многие свидетельства святых отцов, благодаря которым у всех должна была явиться непоколебимая уверенность. Этих свидетельств собор имел целые книги, как со всею истинностью свидетельствуют об этом те из присутствовавших на нем, кои живы еще доселе. Что же касается Евсевия Памфила, то во многих своих сочинениях он является чистым арианином, и особенно в том письме, где он высказывается против икон, оказывается, что он Сына Божия ясно называет вторым Богом, творением и слугою Отца. Кроме того он думал, что и человеческий образ, который принял Господь Бог наш ради нас, был растворен божеством Его и всецело изменился, что совершенно противоречит учению Православной Церкви. Известно также, что несколько лет после его смерти он соборным определением некоторых отцов был извержен из Церкви, как арианин, вместе с другими подобными еретиками, причем было выражено порицание и тем, которые совершали поминовение их. Итак, пусть рассудит каждый из православных христиан, может ли быть принят в Церкви тот, кто изрыгает такие богохульства на Спасителя нашего Христа Бога и можно ли даже сколько–нибудь похвалять его, как и Оригена и других многих находящихся вне Церкви? При таких условиях никто из благомыслящих не должен осуждать Церковь за замешательства, ни за вину и грехи тех, которые сами добровольно отделяют себя от Церкви, если только, по попущению Бога, продлится это восстание против Его уставов и канонов. Как выше сказано, Церковь обыкновенно созывает вселенский собор для устранения всяких споров и для водворения в ней, по благоволению и благодати Божией, мира во веки веков. Аминь.
Творения Святого Отца нашего Никифора, архиепископа Константинопольского. — Минск, 2001.
Послание ко Льву III, папе римскому
Всесвятейшему и блаженнейшему брату и сослужителю господину Льву, папе старого Рима, Никифор, Божиею милостью епископ Константинопольский, радоваться.
Поистине велик и досточуден и всякой похвалы достоин верный тот и благоразумный раб, который описывается в притчах священных евангельских повествований. Поставленный от господина своего над имением его, он рассудительно управляет порученным ему, расходует не чрезмерно и расточительно, а на пользу вверенного ему, производит издержки целесообразно, выдает вовремя своим сорабам определенную часть содержания, доставляет и соразмерно распределяет каждому прибыль и за это снискивает себе полную благодарность и благоволение владыки, получает от него награду и обещание быть поставленным над всем, что он мог вверить его управлению. Весьма способный и честный, он вместе с верностью соединил и обнаружил и заботливую мудрость. С одной стороны, выказывая преданность и благодарность своему господину и не теряя ничего из вверенного ему, а с другой — надлежащею рассудительностью, трезвостью ума, внимательностью и честностью совершая сбережения в нужных расходах, он, уже удостаиваемый как бы владычного предстательства, услышать должен и:
Я же оказываюсь не из тех, кто может так управлять и направлять, а из тех, кто имеет нужду быть управляемыми и водимыми, поскольку весьма мал я и всех ничтожнее, и совсем недостоин столь высокой участи и такого жребия, и потому полагаю, что Церковь, которая по апостолу есть дом Божий, отнюдь не должна была быть вверяема человеку столь слабых и бедных дарований и еще нуждающемуся в божественных наставлениях, чтобы, не говоря о другом, сказать только о главнейшем. Не благоустроив себя самого и не возвысившись над низменным и земным, я отнюдь не должен был бы брать на себя управления и попечения о душах, ибо даже и те, кто не перестает стараться о собственном усовершенствовании, едва в состоянии оказываются хорошо управлять другими. И вместе с тем, признавая и считая себя недостойным сего дара и благодати, как желал бы я, чтобы мне, недостойному блаженства оного (верного и благого
