Марина Палей
Long Distance, или Славянский акцент
Фильм четвертый
МЕХАНИЧЕСКИЙ ПОПУГАЙ
CAST:
Сема Гринблад, человек без грин-кард, вероятно, поэт.
Эликсандэр Нечипайло, он же Эликс (Санек).
Девушка в белом
Дама в красном
Дама в оранжевом
Дама в желтом
Дама в зеленом
Девушка в голубом
Дама в синем
Дама в фиолетовом
Завсегдатаи Русского клуба
«RUSSKAYA GLUBINA».
Актер в хромовых сапогах и с граненым стаканом
Русский человек в русской косоворотке
Хор и солисты на сабантуйчике
Прочие завсегдатаи клуба.
Медсестра.
Ладонь и голос продавца.
Механический попугай.
Субъект и его люди.
Голоса с учебной кассеты.
Действие происходит в Нью-Йорке, ранней осенью в начале 90-х годов XX века — у врача, в клубе, в магазине, в квартирах, на улице, — точней говоря, в сознании Семы Гринблада.
Сцена 1
КАБИНЕТ ДЛЯ ПРОВЕРКИ ЗРЕНИЯ
Это довольно маленькое помещение, одну из стен которого полностью занимает зеркало. В нем отражается офтальмологическая таблица с жирной, черного цвета, латиницей. Остальные стены, а также кафельный пол, белы, как белый сон, когда кричишь, а голоса нет.
В центре кабинета стоит очень полная, очень черная негритянка в белых теннисках, белых носках, белоснежной футболке и таких же шортах. Поверх футболки и шорт надет белый служебный халат. Это медсестра.
На высоком стуле с механически поднятым сиденьем испуганно замерло странное на всякий немедицинский взгляд существо. Оно выглядит довольно инопланетным под тяжестью массивной металлической маски, плоские части которой на уровне переносицы образуют то ли очки, то ли прибор для астрономических наблюдений. Маска придает ее пользователю комический вид неуязвимости и ненасытимой сексуальной жестокости.
Комический, потому что он не выдерживает комбинации с упомянутым выражением испуганного тела, сводясь полностью на нет цыплячьей сутулостью, обгрызенными ногтями и сэконд-хэндовскими башмаками, пятками которых, не доставая ими до пола, существо неврастенически колотит по высокой выдвижной ножке. Существо зовут Сема Гринблад.
Медсестра освобождает пациента от маски, но сейчас мы видим только его затылок. Что же до лицевой части, то подбородок Семы фиксируется медсестрой в выемке некоего прибора, похожего одновременно на астролябию и видеокамеру с треножным штативом, — объектив прибора нацелен на отражение офтальмологической таблицы.
Медсестра. Сейчас, в этом приборе, я буду менять для вас линзы. О’кей? А вы будете говорить, как вам лучше. Начнем. (Нажимает кнопку.) Так лучше? (Выждав, нажимает другую.) Или так лучше?
Сема. Так лучше… Нет, так, как было… Нет! Кажется, так, как сейчас…
Медсестра. Еще раз. Лучше… так? Или… так, как было?
Сема. Не знаю… А как было?
Медсестра. Вот так…
Сема. А теперь?
Медсестра. Теперь так.
Сема. А было?.. Простите, я, наверное, идиот…
Медсестра (хладнокровно). Never mind.
Сема. А как было раньше? Я уже не помню… Можете мне показать еще раз?
Медсестра. Пожалуйста. Было так.
Сема. Ага. Хорошо. То есть плохо… А сейчас?
Медсестра. Так.
Сема. Так?.. Не знаю… Затрудняюсь сказать…
Медсестра. В каком случае хуже?
Сема. В обоих случаях хуже… Простите, я, наверное, идиот…
После двух первых реплик мы больше произносящих не видим.
Слышны только их голоса.
