Где ни левых нет, ни правых, А единый общий строй!.. Раз, в утробном ни гугу, Стало тошно Утюгу. Сочлененья он расправил — Дескать, больше не могу. И в щелеобразный выход, Подтянувшись на руках, Устремился слишком лихо, Сплющив голову в висках. Нет бы уповать на вдруг, Как прибоя, ждать потуг… Акушер щипцы отбросил, Буркнул: — Тоже мне утюг!.. — В мир, на диво гармоничный, Прибыл он, полуживой, Но за то, что выбил днище, Поплатился головой. Не умен и не дурак, Акушерский этот брак В сильных чувствиях замечен Тоже не был — ну никак… Упасает око веко, Я пасу четвертый «А», Маленького человека Различая, но едва. Да и чем еще судьба Сверх конического лба Одарила самозванца И восставшего раба? Древа жизни хилый листик, Не мизер и не ва-банк, Должностных характеристик Неприметный левый фланг. Из варяг идя и грек, Личность нажил имярек, Дополнительности признак Внес в понятье «человек»… Хоть картина Рафаэля И превыше сапога, Ординарность в самом деле Мне мила и дорога. Но герой, попавши в круг, Спился с круга, сделав крюк, А нарушил распорядок Снова именно Утюг! Тут бедняга на сердяге, Сирота на сироте. Тут боишься в передряге Молвить слово в простоте… Из утюжного житья Почерпнуть могла бы я Матерьяльца лишь на очерк «Многодетная семья». Где родят без понуждений, А и требуют наград, — Вот дитя без рассуждений И попало в интернат. Впрочем, шлянье во дворе Без пальтишка на заре Попаданием чревато К Антонине, медсестре. Но гулять полуодетым Он привычен по утрам, Ибо семьям многодетным Не до выдуманных драм. Может, кто его побил? Может, образ в нем сгубил Воспитатель Петр Иваныч, Мужеложец и дебил? Пахнет малый, как творожный Завалявшийся сырок… (Глаз таможный, смех безбожный Мне откликнутся в свой срок!) Отворяю горлом звук, Строгостью глушу испуг: — Ты кого тут ожидаешь? — Вас! — осклабился Утюг… Я б хотела, чтоб холера Иссушила мой состав. Чтобы Жора и Валера Шли, объятья распростав. Чтоб, не застегнув штанов, Мчался горестный Блинов, Чтоб за Пашей-обаяшей — Строем — десять пацанов, На которых за полгода Я ухлопала пять лет, У которых ни свободы, Ни ее эрзаца нет. У которых из слюнявок Детство вырвала беда, У которых только навык И надежда — кой-когда. Чтоб они ко мне навстречу Вышли сонмом, чуть дыша. Чтобы встала выше речи Их молчащая душа… Мой глотательный недуг
