Георгий Адамович. Собрание сочинений. «Комментарии». Составление, послесловие и примечания О. А. Коростелева. СПб., «Алетейя», 2000, 757 стр.
То самое — нечто обо всем. В настоящее издание помимо канонического текста «Комментариев» (Вашингтон, 1967) вошли полностью все 224 фрагмента в том виде, в каком Адамович публиковал их в «Числах», «Современных записках» и другой эмигрантской периодике с 1923 по 1971 год. Сергей Федякин («Ex libris НГ», 2000, № 21, 8 июня) уже посетовал на то, что привнесенная издателем римская и арабская нумерация отрывков придает им б б ольшую законченность и отдельность, от которых Адамович старался уйти. «Это субъективная, противоречивая, очень капризная книга, — пишет Ксения Рагозина (http://www.russ.ru), — она словно даже писана не на плоскости бумаги, а на чем-то вроде сфер — потому как на каждую идею можно отыскать в ней вовсе не одну контридею, а штук пять, шесть, десять, которые, в свою очередь, вступают друг с другом и своими противоположностями в довольно сложные отношения… Его „круги“ — это возможность отказаться от выражения словами невыразимого, но и возможность почувствовать его, невыразимое, с разных сторон».
Комментарии к «Комментариям» О. Коростелев сразу начинает с того, что это — вершина эссеистической прозы Адамовича и одна из лучших книг этого жанра, написанных в XX веке. Первое, наверно, справедливо. Судить об этом не могу, я всего Адамовича не читал. Вот выпустит Коростелев все намеченные тома Собрания сочинений Адамовича, с удовольствием прочту. Второе утверждение — неочевидно. У Давида Самойлова есть такой образ — сухое пламя. В чем обаяние «Комментариев»? — Сухое пламя. А, так скажем, недостаточность? — Сухое пламя. Галковский, наверно, сказал бы — сухое масонское (см. «Краткую хронику жизни и творчества Г. В. Адамовича», составленную О. Коростелевым), но я не буду.
Виктор Шкловский. Гамбургский счет. СПб., «Лимбус-Пресс», 2000, 464 стр.
«Журнал не имеет, — я говорю о толстом журнале, — сейчас оснований для своего существования в прежнем виде. Самая литература отрывается от журнала. Если при Диккенсе длина главы его романа объяснялась журнальными условиями, то теперь „Россия“ разрывает просто роман Ильи Эренбурга на две части и на два номера. Горький печатается всюду кусками любой величины.
Журнал может существовать теперь только как своеобразная литературная форма. Он должен держаться не только интересом отдельных частей, а интересом их связи. Легче всего это достигается в иллюстрированном журнале, который рождается на редакционном верстаке. <…>
Хуже дело с толстыми журналами, они никуда не стремятся, так как они уже толстые — уже большая литература. „Звезда“ так и начинала: „Восстанавливая вековую традицию толстых журналов“ и т. д.
Совершенно непонятно, какое место этой традиции хочет восстановить „Звезда“.
Менее безоговорочно работает „Красная новь“, но все же это — старый, толстый журнал со статьями (которые сейчас же печатаются отдельно), с куском прозы и т. д. Это журнал имитационный.
Любопытно проверить в библиотеках номера этого журнала — разрезываются ли они целиком. Говорят, что разрезывается только беллетристика.
„Леф“ тоже тонкий-толстый журнал. Хорошо в нем то, что в нем не все печатается. В русских журналах сейчас необычайная веротерпимость. Говорю, конечно, только о литературе. Все везде печатается. Непонятно даже, чем отличается журнал от журнала. <…>
На Западе сейчас толстых журналов нет».
Это напечатано семьдесят два года назад («Гамбургский счет», 1928). Сколько поводов для, казалось бы, утраченного оптимизма! По крайней мере еще на семьдесят два года. (В сборник также вошли «Zoo», «Третья фабрика», «Розанов» и «Жили-были».)
Полина Барскова. Эвридей и Орфика. Стихотворения. СПб., «Пушкинский фонд», 2000, 72 стр.
«С одной стороны — Новый Мир, Древний Рим, Чечня. / С другой стороны — дыр-бул-щир, улялюм, фигня. / А я говорю: „Ребята — ничья, ничья! / Мне кажется, вы обходитесь без меня…“» Полина Барскова, автор книг «Рождество» (СПб., 1991), «Раса брезгливых» (М., 1993), «Memory» (Копенгаген, 1996), родившаяся в 1976 году в Ленинграде в семье филологов-востоковедов, пишет стихи с восьми лет. В настоящее время работает над диссертацией в Калифорнийском университете в Беркли. По одной глубоко нелитературной причине, а именно потому, что я с семьей регулярно посещаю тренажерный зал, где пытаюсь поднимать тяжести, приведу полностью стихотворение «Калокагатия» из новой книги Барсковой. Греческое слово kalokagatia (от kalos — прекрасный и agathos — добрый) означает, согласно энциклопедическому словарю, гармоническое сочетание внешних (физических) и внутренних (духовных) достоинств как идеал воспитания человека в древнегреческой философии.
Наум Вайман. Ханаанские хроники. Роман в шести тетрадях. СПб., «ИНАПРЕСС», 2000, 414 стр.
«9.7.93. Сижу в фанерной будке, обложенной мешками с песком, пулемет глядит на ворота, военная задача: встретить прорывающегося через пропилеи противника пулеметным огнем. Середина дня. Печет безбожно, мухи, несмотря на страшные потери, атакуют, как японские летчики-камикадзе американский
