шутка, мало ли кто кого сталкивает с мостков. На нашем пруду это вообще происходит ежедневно, особенно когда там купается поселковая шпана.
А лет через десять стало совсем уже ясно, что быть свидетелями и участниками разных волнующих событий суждено только одним Поповым и никогда — Крутиковым. Потому что поповский внук, к тому времени хулиган лет двенадцати от роду, взяв без спросу старый дедушкин акваланг, полез (тоже без спросу, разумеется) в наш пруд и выловил оттуда человеческий череп. Вот тут уже наступило целое расследование, суетились все, начиная от председателя и кончая московской прокуратурой. Даже было краткое сообщение по радио в вечерних новостях. Поповский внук прославился на все товарищество и окончательно покорил сердце некрасивой крутиковской внучки.
А что Аглая Михайловна? У нее зашевелилось где-то в душе желание привлечь внимание общественности к той своей старой истории, но она чувствовала такую усталость от жизни, вспоминая об этом, что решилась молчать.
У нас очень симпатичная и хорошая женщина есть в товариществе, только с ней приключилась история. Она влюбилась в одного человека, хотя у нее был муж и дети тоже были. Просто она поехала куда-то по работе, она была геологом или там лаборантом, и отправилась в какую-то экспедицию. И ей очень понравился начальник партии. Ей и раньше иногда кто-то нравился, и врач один участковый нравился, и классный руководитель сына очень нравился, но тут прямо совсем что-то немыслимое. Главное, что ей пришлось непосредственно с этим начальником партии работать. А работа очень сближает и сплачивает, и вообще, когда рядом мужчина и женщина работают, так некоторые считают, что это к добру не приводит, потому что всегда возникают флюиды. Но между ними ничего, кроме флюидов, не было, может, какие-то только слова, намеки, может, и до признаний дело дошло, но вряд ли, потому что женщина она очень порядочная. К тому же начальник партии тоже женат и живет в северном Казахстане. И когда экспедиция закончилась, они расстались навсегда. Может, при расставании и сказали чего лишнего, но расстались, и видеться больше никто не собирался, потому что все кругом взрослые и уже не очень молодые люди, и у всех есть свои семьи и обязательства, и лишние проблемы никому не нужны. Ведь по- другому бывает только в телевизоре, а в жизни чаще так, как в рассказах Чехова. Но потом вот что: женщина эта хорошая вернулась домой и сразу на дачу, с детьми сидеть свой отпуск. Сидит — и жизни нет: все время без него тоскует, и ничто без него не мило, а ведь взрослая серьезная женщина. Ей кажется, что надо его увидеть еще раз хоть на минуточку, потому что встреча с ним — это главное событие в ее жизни. И это женщина, прошедшая дважды через ужасы роддома!
Ну просто болезнь какая-то у нее. Ничего не хочет есть, не спит по ночам, даже забывает поливать огород. Детей вовремя не зовет обедать, они у нее носятся где-то и даже один раз сами катались на бревне по пруду. А ей все равно, у нее осталось одно желание: поговорить с кем-нибудь о предмете своей влюбленности, то есть о начальнике партии. А поговорить не с кем: ее ближайшая подруга сидит со своими детьми совсем в другом месте — в Винницкой области на Украине, у родителей мужа. К тому же подруга эта очень правильная, знает всегда, как что надо, и в таких тонких материях не хочет разбираться. Выкинь, говорит, его из головы, зачем тебе лишние проблемы, все равно ведь знаешь, что жизнь тебя переедет. Несчастная Наталья Германовна и сама это знает, но почему-то знание не всегда помогает.
Потом сам собой нашелся выход у бедной женщины. Она образованная, чувствует, что самой ей не справиться со своими проблемами, надо обращаться за помощью. И она идет на сорок восьмой участок, где, знаете, самые невоспитанные дети и где муж и жена всегда ссорятся и так вопят, что слышно аж до леса. Там они оба психологи, сапожники без сапог, как говорится, но дело свое знают. И женщина пришла к той женщине-психологу, не к мужу, конечно, к нему неудобно, мужчина все-таки, мало ли чего подумает, и все рассказала и попросила совета, хотя и не была уверена, что пришла по адресу. Но психолог этот, Елена Андревна, сразу взялась за дело. Объяснила, что такие проблемы бывают часто, что человек, мол, обычно сам справляется, но здесь надо помочь немножко, а то можно заболеть депрессией — все лежать на кровати без сна и аппетита лицом к стене, и вот от этого уже лечат таблетками, которые разрушают печень и почки. И представляете, какая радость мужу и детям? Мужчины именно в таких случаях предпочитают уходить из семьи — им же страшно. А вообще в подобных ситуациях очень помогают сновидения, потому что там-то и разрешаются все конфликты и неисполненные желания и прочее. И предложила приходить и свои сновидения рассказывать, а она их будет толковать, потому что как раз по снам-то и писала диплом.
А эту женщину, лаборантку Наталью Германовну, как раз сны и мучили больше всего. Бывало, она встанет утром, заставит себя выпить чаю, потом дела все равно надо делать, она развеется, забудется, а ночью ей приснится он или какая-то такая атмосфера, с ним связанная, и она целый день не находит себе места, тоскует. Хорошо, у нее муж такой толстокожий, ничегошеньки не чувствует, другой бы давно стал выяснять и устроил бы ей веселую жизнь и забыл бы, что сам ее в ту экспедицию запихнул, чтобы она развивалась, а не лоботрясничала, как он выражался, не гоняла чаи на службе, а понюхала настоящей житухи.
Так Наталья Германовна стала, можно сказать, проходить у нас в товариществе психоанализ, только не на кушетке, как полагается, а просто сидела рядом с Еленой Андревной, пока та перебирала смородину, стояла у корыта или готовила обед, и рассказывала. А психолог выслушивала. У нас в товариществе тетки все любопытные, и им до всего есть дело; если б эта история раньше выплыла, они б Елене Андревне всю смородину перебрали и заготовили, лишь бы тоже чужие сны подслушать, хотя все видят свои собственные. А если б они знали, что бывает такая работа — выслушивать чужие сны, они бы выстроились в очередь на сорок восьмой участок. К счастью, народ у нас в большинстве своем темный, все думают, будто психологи занимаются какой-то ерундой типа написания статей. И в этом тоже есть доля истины.
Первый сон был такой: Наталья Германовна увидела себя в доме своей бабушки на Малой Дмитровке, где в прихожей висит старинное зеркало, длинное и поцарапанное. Будто она в него смотрит, как в детстве, и хочет через него заглянуть, что в кухне делается. А в кухне закрыта дверь. Вот она ждет, дверь открывается, и она видит, что там кто-то сидит, перед ним литровая банка с чаем. Именно банка, а не чашка, потому что из банок пьют в экспедициях — больше входит. И Наталья Германовна думает: это он, мой начальник партии! Но он укрылся за газетой, и она его не видит, но как бы чувствует. И видит, что из- за газеты протягивается рука, чтобы этот чай взять. Но рука не его, а ее отца. У отца рука с длинными пальцами, а у начальника партии — грубая и короткопалая, и это единственное, что Наталье Германовне в нем не нравилось. Но все равно она чувствует, что на кухне чай пьет начальник партии. А сама она — маленькая девочка, поэтому не может к нему выйти, он ее не узнает, они находятся в разных поколениях. Тут сон кончился, Наталья Германовна встала и пошла готовить завтрак.
А второй сон был такой: опять Наталья Германовна в квартире бабушки, и опять квартира кажется ей большой, как в детстве, хотя на самом деле там всего две комнаты и кухня очень маленькая. Зато три стенных шкафа было в этой квартире, и Наталье Германовне они в детстве казались комнатами. Она играла, будто она там живет. И вот ей снится, что она ходит по квартире с ключом и чего-то ищет. Очевидно, дверь, которую можно открыть. И находит еще одну дверь, о которой раньше не то чтобы не знала, но именно так, как это бывает во сне. Вот она открывает эту дверь, нет, сначала стучится, чтобы выяснить, вдруг там кто-то есть. Никто не открывает долго, она достает ключ или уже держит его наготове. Хотела уже сунуть в замочную скважину, как вдруг — шаги у двери, кто-то идет со словами: «Ну, заходи». Дверь открывается, и она заходит; открывший стоит за ее спиной, его не видно, но она чувствует, кто это. Это начальник партии. Она вроде пришла к нему в гости, он пригласил ее на чай. Но тут же в комнате сидит его жена у трюмо, спиной к Наталье Германовне. Наталья Германовна его жены никогда не видела, но узнает эту женщину: это тетя Клава из нашего товарищества! Но не та шестидесятилетняя тетя Клава, которая на костылях, а та, которую с детства помнит Наталья Германовна, красивая, широколицая, с высокой прической над низким белым лбом. И Наталья Германовна совсем не ревнует, потому что знает Клаву и рада ее повидать.
Тут снова пробуждение.
А психолог Елена Андревна ей эти сны толкует. Не буду пересказывать, что она там говорила милой Наталье Германовне, потому что никому у нас эти психологи вообще не нравятся. То есть люди они хорошие, ученые, только вот чего-то у них нет, обаяния, что ль, какого-то человеческого. Ну взять хоть Елену Андревну — такая приземистая, крепко сбитая тетя в сильных очках, как школьная училка. Смотрит
