некоторое время после женитьбы она уловила, что муж стал вонять. Но было поздно, потому что она уже была беременна. Тогда она объяснила себе, что чувствует запах не от мужа, а от своего токсикоза, а от мужа не пахнет. Но ребенок родился, токсикоз прошел, а запах остался. И поэтому у них дома всегда были разные виды мыла и жидкого, и твердого, а также всевозможные дезодоранты и даже ароматические свечи и палочки. С годами запах Куприяныча все усиливался почему-то, но средств против запаха становилось все больше, и на Новый год и на 23 февраля Куприяныч получал в подарок флаконы против запаха от ног и из-под мышек. Он два раза в день принимал душ, как американец, но естественный запах возобновлялся через десять минут после мытья. И Зинаида Петровна втайне чувствовала себя разочарованной в браке. И Куприяныч тоже чувствовал, что подвел жену, но объяснить это не умел и не хотел и вообще не мог на своих чувствах концентрироваться.
Зато у него в браке развилось такое интересное свойство: он стал все забывать. Например, поручат ему пойти в магазин купить хлеба и молока. Он идет, а в магазине обнаруживает, что все забыл, и покупает сыр и колбасу. Тогда ему стали давать списки, но он дойдет до магазина и видит, что список потерял или дома забыл. А на дачу едут — он забывает ключи, и приходится взламывать калитку и влезать в окно. И по работе тоже все забывает — оставляет в самых неподходящих местах крестообразную отвертку и дискеты с важной информацией. Но хуже всего, когда он ставил где-нибудь пароль, а потом этот пароль забывал. После одной такой истории Зинаида Петровна все-таки уговорила его лечиться. Она очищала Куприянычу чакры, и он принимал специальные лекарства для памяти, которые Зинаида покупала в аптеке по рецепту врача. Она боялась, что у него развивается склероз, потому что мозг закупоривается от жирной пищи, а причина этому — нежная любовь Куприяныча к салу и вологодскому маслу. Поэтому она отменила в домашнем рационе сало и масло и вообще весь холестерин. Теперь Куприянычу приходилось три раза в день принимать душ, потому что когда он забывал, то смущался и еще сильнее потел. И когда он входил в дом, по запаху уже можно было определить, сколько и чего он забыл, только где — неизвестно.
У Зинаиды Петровны с Куприянычем был сын — бледный и нежный, с синяками под глазами Андрюша Бормотнюк. Но он тоже был очень вонючий мальчик. У него почти с пеленок сильно пахли ноги и подмышки. Зинаида Петровна ему помоет — и десять минут не пахнет, а потом он подпрыгнет два раза — и опять начинает пахнуть. Просто он, наверное, кровь унаследовал от папы. Зато ни Андрюшу, ни Куприяныча никогда не кусали комары. Даже они плохо переносили этот запах. И Зинаиду Петровну перестали кусать, когда она стала женой Куприяныча. Так что во всем плохом есть что-то хорошее. К сожалению, Зинаида Петровна предпочла бы комаров, если б у нее была возможность выбора, потому что от них есть фумигаторы, а вот от запахов ничего не помогало.
У Андрюши Бормотнюка с возрастом развилась одна странность — он очень любил есть. Но не так, как обычные люди, — какие-то определенные вещи, как его папа, например, сало и масло, он просто любил поедание как процесс. Возьмет там хлеб, или вчерашнее пюре, или кашу — и ест ложкой из кастрюли, глядя перед собой остановившимися голубыми глазами. Поэтому он дома всегда все «подъедал», как говорили у нас в товариществе, и у Бормотнюков ничего не пропадало. При этом Андрюша не толстел и был худым зеленолицым подпаском с одной известной картины. Зинаида Петровна знала, что причиной этому — глисты, она так и представляла себе, как белые червяки живут в тельце ее мальчика и поедают вместо него всю пищу, которую он ненасытно в себя пихает, и от этого ее сердце сжималось. Никакой мальчик в нашем товариществе не принимал столько глистогонных таблеток, сколько бедный Андрюша. Зато когда он вырос и женился, он вдруг начал беспримерно толстеть и за год с небольшим сделался таким же грузным, как его родители. Все-таки гены взяли свое, к тому же осталась привычка все «подъедать». И у его жены в хозяйстве тоже никогда не пропадали никакие продукты.
Еще маленького, Андрюшу очень любили вши, поэтому он за время своей школьной жизни сменил пять школ. Сначала его отдали в простую районную рядом с домом, но там он вшей подцепил в первой же четверти. Зинаида Петровна очень рассердилась, написала телегу на директора в роно (она считала, что вши заводятся по причине антисанитарии, разведенной администрацией), а мальчика перевела в спец. английскую. Все было хорошо, но при переводе в среднюю школу Андрюша опять начал чесаться. Далее он сменил последовательно две гимназии и один лицей, и всюду он умудрялся подцепить вшей, которых Зинаида Петровна выводила и керосином, и ниттифором, и прочими отечественными и зарубежными средствами и неизбежно упрекала во вшах администрацию вышеупомянутых школ. В свою школу, где она работала завучем, Зинаида Петровна ни за что не хотела брать сына — она это объясняла тем, что мальчик не должен учиться там, где работает мать, потому что неизбежны поблажки, но на самом деле втайне боялась, что и там найдутся какие-нибудь вши на ее голову. На ее — в фигуральном смысле, на самом деле они никогда не селились на Зинаиде Петровне, и на Куприяныче тоже, потому что при обнаружении первого же вшонка Зинаида изолировала сына от мужа, словно предчувствуя дурное. Хотя знающие люди и говорят, что вши любят только женщин и детей.
Но не об этом, собственно, речь. Очень странная история произошла именно с Зинаидой Петровной. Дело в том, что у нас в товариществе ни у кого не живут тараканы. Объясняется это очень просто: всем известно, что тараканы переживут нас с вами даже в случае ядерной зимы — такие они приспособленные и гораздо более совершенные существа, чем люди. Возникли они раньше людей и уйдут гораздо позже, а может, и не уйдут никогда. Но одно есть, чего тараканы не любят, — это холод. Даже было такое средство борьбы с ними в деревнях: при нетопленой печке в мороз распахивали настежь двери и окна. Часов через пять можно было возвращаться — тараканов в избе не было. Люди выметали коричневые трупики и жили дальше.
Так вот, когда Зинаида Петровна в очередной раз выезжала на дачу со всем своим скарбом, тараканы налезли в ее огромный эмалированный бак для кипячения и прибыли в наше товарищество вместе с ней. Вот тут уже началась борьба не на жизнь, а на смерть. Причем не ясно, зачем они это сделали, ведь у нас в товариществе холодно, как и во всем северном Подмосковье.
От деревянного домика Зинаиды Петровны несло за километр противотараканьими средствами. Мамаши перестали пускать детей играть с маленьким Бормотнюком, потому что дети возвращались с головной болью и всеми признаками отравления. Сначала Зинаида Петровна пользовалась ДДТ, который остался в больших количествах от ее бабушки (в семье у них ничего не выбрасывалось, все вещи, предметы и вещества лежали и ждали своего часа. И обычно дожидались). Потом вдруг выяснилось, что дустами давно уж никто не пользуется, потому что их запретила какая-то международная конвенция. Вот тут-то и пошли в ход китайские карандаши и таинственные тараканоморы, продававшиеся в метро и на рынках. Все перепробовала Зинаида Петровна. Нет, некоторые тараканы, конечно, умирали, и она коллекционировала их трупики в самой теплой комнате между рамами, потому что кто-то ей сказал, что не любят тараканы видеть тела ушедших собратьев. Потом узнали, что существуют тараканьи ловушки, такие картонные домики, внутри которых лежит таблетка, приманивающая тараканов, а стенки домика вымазаны клеем. Якобы тараканы прилипают и не могут выбраться. Ловушки были закуплены, и в первую же ночь попалось пятнадцать молодых тараканят. Но на этом все и кончилось — видно, эти твари как-то уже научились передавать информацию внегенетическим способом, как выразились наши местные ученые.
Это очень опечалило Зинаиду Петровну и заставило ее вернуться к испытанным стародавним средствам — она попыталась травить своих врагов бурой и кремнефтористым натром, а также мастерить яичные лепешки с борной кислотой. Но почему-то борьба ничего не давала. Тараканы плодились и даже расселились колонией в моторе холодильника, где всегда было тепло. Тараканята вереницами шествовали по деревянным полкам террасы, залезая в сахар и соль, хотя известно, что при всей своей всеядности тараканы этими продуктами не интересуются. Один местный специалист посоветовал Зинаиде Петровне лишить их доступа к воде — он где-то прочитал, что тараканы живут только там, где вода. Но наше товарищество слишком близко расположено к пруду — как ни пыталась Зинаида Петровна устроить у себя на террасе и кухне настоящую Сахару, ее тараканам, видно, было достаточно нашего влажного воздуха. К тому же в то лето шли бесконечные дожди, что было связано, как говорят, с бесчинствами Эль-Ниньо где-то у берегов Южной Америки, хотя никто у нас толком не понимал, при чем тут Южная Америка. Возможно, какая-то такая причина и вызвала к жизни тараканьи стада, мирно ползущие по стенам и плите Бормотнюков. И никакие виды тараканоморов никак не действовали на неприятных насекомых.
Было еще попробовано одно удивительное немецкое средство, которое Зинаиде Петровне привезли из Германии, и все ожидали больших результатов, но тут уж результатов не было совсем. Тараканы просто поели серого порошка и даже гуляли по пустой коробке, гулко топая в дачной тишине. Наверное, порошок
