Новый мир. № 8, 2002

что свернулась не шина клубком вон там —
это тушка собачья в грязи лежит;
что тряпица пернатая
по асфальту размазана
и т. п.
Древним спокойнее было
верить, что все в мире дышит.
Мы же покоимся с миром,
видя кругом только вещи,
чуждые жизни и смерти.
Дети боятся, что вещи — живые.
Мы же боимся, что вещи —
мертвы.
Увы,
это так.

Нихт ферштейн

1

Прохожая —
престарелая дурочка:
лицо
сдвинутое,
как ящик стола,
выдвинуто;
сверху туда
украдкой
смахивают
всяческий хлам,
дабы всем Божьим рабам
был виден один
порядок.
А мы?
Нам тоже — только бы прибрать,
порядок навести:
не я ведь и не ты,
а тот
ist tot.
Кто помер — ничего с собой не заберет,
а ведь добру, поди, негоже пропадать —
так почему бы нам бесхозное не взять?..

2

Давным-давно, жила-была, так получилось:
лаборантка Сим-Сима
открылась —
и правда речь о золоте. О том
колечке именном
на пальце безымянном:
— А это муж
с войны привез!
И надпись на колечке есть:
«Генрих und Гретхен.
Дата».
— Да ты
что же, Сима,
чужое носишь?
— Ну и что? Мне какое дело?
Сколько зим, сколько лет!
— Не свою ты судьбу надела,
оттого тебе счастья нет!
Вор
наказан, хотя и не пойман:
муж твой, Сима, —
специалист
запойный,
а чадо —
исчадие:
с 13 лет —
все пьянь, мужики…
…Разве это,
Сима,
твоя
жизнь?
Молчи и спи — не надо отвечать.

3

Лишь дикари считают явью даже сон;
мы приучились даже в жизни спать
и не трудиться понимать,
что к чему нам снится,
не надеясь добудиться
себя.

Алексей Варламов Присяга