перед семьей, родом, кланом, но и существенно шире…
Афгано-пакистанская граница — место совершенно особое. Это полоса независимых племен (иногда называют ее Вазиристаном), зона, где была ранее (в 1893 году) прочерчена знаменитая «линия Дюранда». В советском понимании это была коварная британская акция для увековечения раздоров в этом месте и поддержания напряженности. Ведь линия проходила как раз через места обитания пуштунских племен во времена, когда Россия и Британия пытались как-то определить именно здесь сферы влияния. Так и возникла неопределенная «зона». Мы вольны, конечно, укорять английского дипломата Г. М. Дюранда в каких угодно происках, но думаю, что основная идея этой линии — не вторгаться в дела, разрешить которые такие мудрые и великие государства все же не в состоянии! И впрямь те, кто в свое время оседлал Сулеймановы горы, — это особые люди; на протяжении тысячелетий пять — семь миллионов из них привыкли, например, дважды в год кочевать из Пакистана в Афганистан и обратно, совершенно не подозревая, что при этом пересекается какая-то граница. Невооруженного мужчину там в принципе представить себе невозможно, а если и найдется такой, то цена ему — грош. Дюранд, выпестованный английской колониальной службой, видимо, неплохо разбирался в таких вот непростых пограничных делах. Ведь предложенный вариант урегулирования не задевал за живое местные нравы, традиции, привычки. Да, там, в Сулеймановых горах, как бы консервировалось азиатское средневековье (всякий, кто бывал там, это подтвердит). Но так или иначе, подпираемая с обоих склонов пусть не грандиозными культурами, но все же чем-то большим, чем племенные скотоводческие традиции, она, эта затхлая, хотя по-своему и экзотичная дикость, тихо-мирно вымирала и в конечном итоге вымерла бы. Загнулась бы, просто убедившись в бесперспективности своей упорной воинственности, поняв невозможность противостоять общим схемам современной (пусть и не слишком совершенной) жизни, которая постоянно и неуклонно проникает из пространств как севернее, так и южнее их родных гор. Все шло, конечно, в весьма замедленном темпе, но все же шло, как и положено идти на Востоке… и, кстати, пусть американцы не тешат себя иллюзиями по поводу того, как быстро они и технологично все разрешили. Наши ведь тоже хоть и действовали дураковато, но технически-то все же превосходили многократно! А результат? Всем самым сильным пора бы понять, что простой интервенцией в этих делах пограничья ничего не решается…
А теперь снова о Чечне. Когда-то, в XIX веке, пятьдесят лет кровавой войны людей неглупых в чем- то, выходит, надоумили, если, взяв главного вожака-имама, эти самые имперские мракобесы почему-то его не уничтожили, а предоставили какую-то возможность вмонтироваться в новый для него мир, так что мы и далеких преуспевающих его потомков застали. Но имам имамом (да и «шамили», как мы узнали, разные бывают), а традиции так прямо не ликвидируются. И просто невозможно взять и одним махом повернуть вспять все то, что столетиями течет… по сильно изрезанному рельефу меж весьма возвышенных хребтов. Горы продолжают рождать свое, что бы нам ни толковали сейчас, например, весьма просвещенные представители чеченского народа (а таковых в самом деле очень немало, умных, образованных, толковых во всех отношениях людей). Но дело-то в том, что они — здесь, а воюют — там, и совсем другие люди, от которых эти самые просвещенные отъехали, образовав вполне благополучную диаспору…
Вот и возникает вопрос: а не нужна ли и нам своя линия Дюранда? Она ведь, собственно, и существовала раньше… в виде той знаменитой пограничной, укрепленной линии по Северному Кавказу, где и названия постов-станиц сами говорят за себя: Упорная, Исправная, Преградная, Грозная, наконец. И совсем не в пустых головах явилась недавняя идея (нашими большезвездными фельдфебелями отметенная) создания некой пограничной полосы типа буферной зоны (северная, или «мирная», Чечня). Что же тут было плохого, нелогичного?.. кроме того, что это, разумеется, не отвечало чьим-то интересам, упертым в продолжение войны!
Ну что ж поделать, горы, плюс исламский фактор, плюс изломанная история так и будут, вероятно, рождать бунтарей и воинов. Чечня в силу ряда обстоятельств (в которых и местные нравы сыграли немалую роль — достаточно полюбоваться на боевые пляски опоясанных кинжалами старцев под воинственное уханье окружающих) оказалась особо болевым узлом. А тупые и свирепые правители с севера немало потрудились, чтоб такая устрашающая самодеятельность продолжалась.
Но нет, по-видимому, иного пути, как медленно, постепенно давать возможность горцам (или, сказать шире, — людям, оказавшимся на пограничье культур) подпитываться, что ли, равнинной цивилизацией (нисколько при этом не умаляя горскую культуру и их право выбрать, что приемлемо, а что — нет). Только при свободном выборе они смогут понять и оценить, что изоляция, замыкание внутри своей локальной среды обитания, да еще при внедрении архаичных идеологий, — есть вырождение и в конечном итоге погибель.
И теперь, даже если армия, тяжело вооруженная государством-неучем, переломит ситуацию в свою пользу, где гарантии, что в ближайшем будущем там, у Больших Хребтов, не возродятся новые Хаджи- Мураты, такие, что сравниваются в начале повести с колючим репьем у дороги? «Точно вырвали у него кусок тела, вывернули внутренности, оторвали руку, выкололи глаз, но он все стоит и не сдается человеку, уничтожившему всех его братий кругом его…»
Вот такие соображения вызывает прочтение повести Толстого в наши дни…
Последний человек…
21 — 23 января с. г. в Воронеже прошла Всероссийская научно-практическая конференция по вопросам детской одаренности. У меня, участницы и слушательницы этого форума, невольно сложилось впечатление, что наши психологи и педагоги как бы не замечают тех перемен, которые произошли в стране за последние десять лет, не замечают тех тенденций в социокультурной сфере, которые в корне меняют наши старые представления об общественной значимости таланта и ставят под сомнение возможность развития природной одаренности.
Решаюсь поделиться с читателями «Нового мира» рядом соображений на сей счет, которые легли в основу моего выступления.
Казалось бы, сегодня российское общество объективно заинтересовано в создании условий для раскрытия и развития детской одаренности, поскольку интеллектуальный потенциал нации есть условие ее исторического выживания.
Однако ни для кого не секрет, что уже достаточно долгое время последовательно уничтожается тот культурный пласт, который необходим для раскрытия природных дарований. Традиции высокой русской культуры буквально выкорчевываются, а насаждаемый взамен масскульт американского производства (или отечественные поделки, состряпанные по худшим западным образцам) пропагандирует новые нормы. Суть этой «новизны» — спекуляция на понижение во всех сферах человеческой жизни: духовно-нравственной, интеллектуальной, гражданской.
Лидирующую роль здесь, понятно, играют электронные СМИ. Наступление ведется по трем основным направлениям.
1. Идеи сексуальной революции широко пропагандируются с телеэкрана и со страниц прессы, увлекая «прогрессивных» деятелей от педагогики, которые стремятся ввести сексологию в школьные программы. Консервативная общественность протестует, но похоже, что наши «западники» не намерены сдавать позиций.
Какая связь между этической проблемой сексуального поведения и уровнем интеллектуального развития подрастающего поколения? Самая прямая. Зигмунд Фрейд (который, как известно, не был апологетом христианской морали) утверждал: «потеря стыда — признак дебилизма». «Сексуально озабоченные» подростки, ориентированные на культ секса, не способны проявить интерес к интеллектуальным занятиям — по Фрейду, «сублимировать свое либидо». Попросту говоря, не тем голова занята.
2. Второе направление — это внедрение идей нью-эйджа. Черная мистика, оккультизм, эзотерика, которые обрушиваются на детей и подростков с экранов ТВ, размывают научно-позитивное знание о мире видимом (материальном). Нью-эйджевская режиссура, в отличие от традиционных жанров фантастики, стремится к эффекту достоверности, соединяя обыденную реальность с мистицизмом и псевдонаучными теориями. После такой промывки мозгов интерес к естествознанию, к физике одаренных в этой области
