Быть может, поднять мне стакан за любовь? —
Любил я однажды — не хочется вновь!
За горе? К чертям! Ведь за горе не пьют.
За что же мне выпить? — часы уже бьют!
Эх, так ли, не так ли, не все ли равно —
Я выпью за то, что в стакане вино!
Во-вторых, хочу тебя обнять и благодарить за память и книгу1. Это чудно, что она у меня есть. Прочел половину (начал со второй). Здорово! Впрочем, что говорить? Я тебя всегда читаю с упоением. Ясно, просто и сильно, сохранена неповторимая разговорная интонация — великолепное сочетание строгости и точности литературного языка с раскованностью и интонационностью устной речи. Сейчас принимаюсь за «Детство»2.
Обнимаю, дорогой. Будешь в Москве — не забывай. Так хочется увидеться!
Твой Юрий.
1 Семин Виталий. Семьсот шестьдесят третий. М., «Молодая гвардия», 1976. В книгу были включены две повести Семина — «Ласточка-звездочка» и «Нагрудный знак ОSТ», — связанные между собой автобиографичностью главного героя.
2 Имеется в виду «Ласточка-звездочка».
VI
<1977?>
Дорогой Виталий,
огромное спасибо тебе за письмо, ты и не представляешь, как оно меня обрадовало. Я помню тебя, милый, и люблю. Очень жалко, что нам не удалось свидеться в Москве, — то ли ты не заходил, то ли меня не было — не пойму. Во всяком случае, будешь — не забывай. Сейчас я еду на дачу. Если вырвешься в Москву, буду страшно рад (счастлив даже), если одолеешь час десять минут поезда и заедешь ко мне. Это Савеловская ж. д., станция Турист, поселок Свастуха, дача Слудской. То есть моей покойной матери, а сейчас моя наполовину с племянниками. Разместиться есть где. Место изумительной красоты и простора. Понравится, ручаюсь!
А тебе, друже, надо укатываться1. Всякие фарберы2 и прочая нечисть тебя отрежут от источников и слопают. Это верно. Я все время твержу об этом здесь, но кто же нас слушает?
Жене привет. Целую ей ручку.
Будь здрав, дорогой, и не забывай.
1Речь идет о желательности переезда Семина из Ростова-на-Дону в Москву. Мысль о смене места жительства стала для Семина, как видно из его писем, особенно актуальна летом — осенью 1977 года, что позволяет предположительно датировать данное письмо Домбровского тем же временем.
2См. примеч. 5 к письму II.
