Новый Мир ( № 6 2004)

Обычно думают, что заброшенные, неуспевающие дети — это дети из семей, материально малообеспеченных. Это, однако же, не всегда так. Фактически заброшенными нередко оказываются и дети из семей обеспеченных и даже богатых, но при этом не слишком культурных. Как раз в таких семьях родители удивляются тому, что самый дорогой педагог не может заставить ребенка заниматься “делом”. Но, быть может, не менее важно, что репетитор оказывается единственным, кто готов почитать дошкольнику вслух, кому можно показать новую игру, с кем можно поделиться впечатлениями от мультиков, кто готов ответить ребенку на вопрос о том, почему Дюймовочку назвали именно так.

Увы, время незабвенного Карла Ивановича, описанного Толстым, давно миновало. Но если вы нашли хорошего репетитора — считайте, что вам повезло.

Нет, я не хочу этим сказать, что именно вашему ребенку необходим репетитор.

Я также не думаю, что репетиторы нужны всем детям. Но мой опыт психолога, исследователя, а заодно еще и “репетитора” показывает, что педагогическая поддержка детям нужна вовсе не в связи с поступлением в вуз, а гораздо раньше — и прежде всего в предшкольном и раннем школьном возрасте, то есть перед поступлением в школу и в начальных классах.

Все дети хотят учиться — они если не любознательны, то по крайней мере любопытны (кстати, это не одно и то же; жаль только, что родители об этом редко задумываются).

Но далеко не все дети умеют учиться без помощи взрослого. Чтобы в этом убедиться, понаблюдайте за тем, как разные дети обращаются с конструктором “Лего”. Не стоит раздражаться по поводу того, что соседская девочка в шесть лет уже вяжет крючком, а ваша дочь все еще плохо завязывает шнурки на ботинках: ведь вы не знаете, чем еще эти девочки отличаются. Может быть, у соседской лучше развита моторика, зато у вашей — лучше зрительная память.

И неправда, что все дети талантливы просто потому, что они — дети.

Но одни дети более тревожны и потому менее усидчивы, а другие — на вид вроде бы флегматичны, а оказывается, что они все время заняты своими размышлениями. А вы разве умеете думать на бегу? А учиться сразу трем неизвестным прежде вещам — выводить закорючки по линеечкам, производить с этими закорючками какие-то невнятные действия (например, “отнимать” от восьми четыре) и еще читать вслух с правильной интонацией? Право же, есть над чем призадуматься.

 

4. Право на образование на бумаге и в жизни

Россия — большая и плохо обжитая страна. Конечно, наш нынешний школьник, добирающийся до школы хоть и по бездорожью, но в пристойных резиновых сапогах, не похож на крестьянского мальчика в лаптях, изображенного на известной картине Богданова-Бельского “Устный счет”. Но в не меньшей мере он отличается и от европейского или американского школьника, которого каждое утро отвозит в школу желтый автобус.

Талантливые дети, как и талантливые учителя, есть везде — это видно, например, из сотен сочинений, присылаемых на ежегодный конкурс общества “Мемориал”. И все же для подлинной реализации своего права на образование дети из глубинки вынуждены прилагать совсем другие усилия, чем их ровесники из больших городов. Ни для кого не секрет, что в провинции в школе по полгода нет то уроков физики, то географии, а единственный компьютер нередко заперт в кабинете директора. При всем том социологические опросы показывают, что в среднем россияне готовы тратить огромные деньги на образование своих детей. Образование как таковое продолжает рассматриваться как главный — или по крайней мере важнейший — источник вертикальной социальной мобильности, а наличие даже в небольшом городе педвуза или техникума давно стало показателем статуса города.

В этих условиях следовало бы любыми способами поощрять прежде всего развитие полноценного начального образования. В книге В. Л. Глазычева “Глубинная Россия” (М., 2003) упомянут детский кружок по лепке из теста, который он обнаружил в одном совсем маленьком городке. А в подмосковном селе, где захиревшее керамическое предприятие перешло в частные руки, дети на досуге с удовольствием расписывают забавные фаянсовые фигурки — да так, что их покупают экскурсанты.

И тут я предвижу недоуменный вопрос: каким боком лепка из теста или возня с росписью фаянса может относиться к образовательному процессу? Отвечу вопросом: а какое отношение к нему имеет приобретение навыка писать ручкой по прописям (в компьютерную эру!) и заучивание текстов наизусть?

Уверяю вас, что в процессе лепки из теста — а детей такие занятия обычно увлекают — можно научить хоть арифметике, хоть геометрии, а также рассказать историю и географию родных мест, где традиционно делали пряники, да и многое другое. Но для этого надо любить детей и получать радость от самого процесса передачи своих знаний другим. И разве важно, как мы будем называть того, кто это готов делать?

1 См.: Фрумкина Р. М. Внутри истории. М., 2002, стр. 103 — 132.